Причина, по которой был убит Джон Форд, тоже вытекала из логического анализа. Его убрали, чтобы добраться до Таннахила и заставить его подписать документ, по которому Пили мог продолжать получать выплаты.
Дженкинс? Вахтер был убит, потому что увидел Пили в ту ночь, — он мог проболтаться, что тот был в городе.
Стивенс закончил свое обвинение словами:
— В мои намерения не входило раскрытие обстоятельств, которые заставили мистера Пили выуживать из кармана мистера Таннахила большие суммы денег и пойти на ряд убийств. Могу сказать только одно: нельзя недооценивать здесь того факта, что мировоззрение его сформировалось под воздействием верований древних народов Центральной Америки. Леди и джентльмены, я закончил свое обвинение против Уолтера Пили.
После этого Стивенс в первый раз открыто взглянул в сторону Мистры. В ее холодных глазах застыло изумление. Стивенс улыбнулся и направился к свободному стулу.
Молчание нарушил судья Портер:
— Итак, мистер Пили, — спросил он, — что вы можете сказать в свое оправдание?
Пили не произнес ни слова. Он сидел в кресле, безвольно опустив руки, лицо его выражало смятение, бросив быстрый взгляд на Стивенса, он тут же отвернулся. Наконец, вздохнув, он произнес:
— Так вот, что вы затевали…
Снова воцарилось молчание. Пили понимал, что все за ним внимательно наблюдают. Он нервно засмеялся, достал из кармана сигарету и закурил.
— Мне хотелось бы, чтобы вы еще раз объяснили, зачем мне понадобилось совершать убийства, — сказал он.
Когда Стивенс еще раз рассказал о письме, которое вынужден был подписать Таннахил, Пили снова засмеялся, еще более неприятным смехом. Он был похож на человека, которого ожесточила близость грозящей опасности.
— Идиот! — бросил он Стивенсу. — Вы же сами сказали, что письмо, подписанное Таннахилом, давало мне полномочия продолжать — понимаете? — продолжать передавать большие суммы нужным мне людям. Из письма ясно, что Таннахил знал цель выплат не хуже, чем я.
— Письмо с вами? — вкрадчивым голосом осведомился Стивенс.
Его тон произвел впечатление. До этого самого мгновения Пили, наверное, еще полагал, что сможет приуменьшить значение письма. Теперь же его лицо выражало одновременно изумление и злость.
— Ах ты негодяй! Ты шпионил в моем офисе в Лос-Анджелесе!
— Надеюсь, вы хорошо понимаете, что любая попытка отрицать существование письма и его значение не убедит этих людей, — парировал Стивенс.
Пили сел. Ему с трудом удалось овладеть собой, и теперь он спокойно оглядывал присутствующих. Судья Портер решил, что настал момент подвести некоторые итоги:
— Вы оказались в весьма сложном положении, Пили. Создается впечатление, что те опасения, которые у нас возникли относительно вас в последнее время, небезосновательны. Вам необходимо снять с себя обвинение. В конце концов, мы не можем позволить, чтобы управляющий Грэнд Хаузом был под подозрением.
Потом, взглянув на издателей, судья спросил: — А что вы думаете, джентльмены?
Кеавелл, высокий сухопарый человек, шептавшийся с Грантом, поднялся со своего места.
— В утреннем выпуске моей газеты мистер Таннахил будет полностью реабилитирован. Я имею в виду — вся семья Таннахилов, которая много поколений подряд была кровью и плотью Альмиранта. Наша газета, имеющая долгую и славную историю, не позволит втоптать в грязь семью, так глубоко уходящую корнями в американскую почву. Особенно сейчас, когда в мире столько проблем, когда его подспудно разрушают аморальные выскочки, существа без роду без племени… И на этом дела об убийствах закроем.
Мистра встала и кивком головы подозвала к себе Стивенса. Когда он подошел, она отвела его в угол и тихо спросила:
— Это и есть твое разоблачение? Я думала, ты действительно нашел убийцу и предателя.
— Так где же ваша чертова телепатка? Приведешь ты ее сюда или нет? — рассердился Стивенс.
Не говоря ни слова, Мистра поспешила выйти и вернулась в сопровождении миловидной девушки. Стивенс сразу понял, что она обладает удивительной для своих лет мудростью, которая читалась в ее спокойном взгляде.
— Это Тризель, — представила девушку Мистра.
Тризель взяла Стивенса за руку и замерла.
— У вас наготове еще один удар, но я не знаю, какой.
— А что еще вам удалось установить?
— Я не знаю, кто ваш информант. — Она заколебалась. — Передо мной просто темная картина. И все же — кто бы вас не информировал, он допустил ошибку. Человека, которого вы ищете, не существует.
— Давайте не будем спорить. Есть ли у вас ощущение надвигающейся опасности?
— Не могу понять… — Тризель умолкла.
— Ну что?
— Очень смутное.
— От кого она исходит?
— Я… не знаю! — И девушка закусила губу. — Я не могу сказать даже приблизительно.
Стивенс беспомощно посмотрел на Мистру, которая в ответ покачала головой.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Но у меня всегда возникает такое же ощущение, когда Тризель с кем-то мысленно общается.
Стивенс молчал. Тризель, оказывается, намного лучше, чем он полагал, умела читать мысли. Но кто-то на протяжении многих лет дурачил ее, приобретя, в конце концов, отличную сноровку скрывать свои мысли. Стивенс снова посмотрел на девушку, она покачала головой и ответила на его размышление:
— Многие здесь пытались делать это. Они часами разговаривали со мной, используя то один, то другой метод сокрытия мыслей. Иногда мне казалось, что они в этом преуспевают, но точно я не знала никогда.
Стивенс кивнул.
— А кто именно пытался скрывать свои мысли?
Девушка вздохнула.
— Я вижу, вы меня не поняли. По сути, все они. Даже вам удалось скрыть от меня в ту ночь важную информацию.
В этот момент Пили, сидевший в дальнем углу комнаты, встал.
— Вот что, друзья мои, мне нужно сейчас уйти, чтобы начать поиски настоящего убийцы и оправдать себя. Я возьмусь за это дело сам.
Стивенс в один момент оказался в центре комнаты.
— Сядьте, мистер Пили, — вежливо предложил он. — Мне нужно еще кое-что сообщить. Относительно вас.
Повернувшись лицом к группе, Стивенс рассказал о своих предположениях относительно того, почему на должность управляющего Грэнд Хаузом были выбраны Фрэнк Хаулэнд и он сам.
— Я могу с уверенностью сказать что, выйдя отсюда, мистер Пили немедленно превратится во Фрэнка Хаулэнда, — закончил он.
Стивенс обвел взглядом слушающих и понял, что его удар не достиг цели.
Таннахил насмешливо обратился к Пили:
— Снова взялись за свои старые штучки?
— Уолтер, вы неисправимы, — добавил судья Портер.
