Сага о Годрланде - Наталья Викторовна Бутырская

— Песок! Оттирай песком, — прошелестел еле слышно Милий.

Херлиф отбросил бесполезную воду и взялся натирать ноги песком. Вепрь тем временем начал раздевать Сварта и Феликса, чтобы сделать тоже самое с их ранами. Вот только Сварт проторчал в ядовитом озере дольше всех, а еще из-за небольшого роста вода дотянулась ему до пояса. Ноги-то мы натрем, а что делать с тем, что между ними? Впрочем, это уже не моя забота. Пусть для начала очнется, а потом сам справится со своими бедами и узнает, сможет ли когда-нибудь зачать детей.

— Хальфсен, за мной.

Я схватил Кхаледа за грудки, оттащил в сторонку и встряхнул его как следует:

— Ты, Безднов сарап, зачем нас сюда привел? Хотел скормить этой твари?

Пустынник не сопротивлялся, покорно висел и слушал пересказ Хальфсена.

— Говорит, что вел нас сюда нарочно, но не для смерти, а для охоты. Пустыня, говорит, велика, и так просто добычи здесь не сыскать. А сюда часто забредают всякие твари. Многих манит лживая вода.

— Чего же он сразу не сказал, что это не вода?

— Он сказал. К тому же говорит, даже несмышленый ребенок, едва вставший на ноги, знает, что вода не может просто так лежать посреди песков. Это либо насмешка богов, либо вот такая тварь.

— Как исцелить раны от нее?

— Он не знает. Никто не пытался вытаскивать оттуда ни людей, ни зверей.

— Скажи, что если кто-то из хирдманов умрет, я его самого утоплю в этом озере.

Сарап кивнул.

— Он говорит, что давно готов к смерти. Говорит, что только жалко нас, ведь мы все умрем в пустыне. Его родичи не поведут убийц.

А ведь я знал, знал, что нельзя доверять сарапам. Еще ни один сарап не оказался честным и достойным человеком, разве что Коршун, но в нем течет половина нордской крови.

— Выберемся как-нибудь. А он пусть молится всем своим богам, чтоб Сварт и Херлиф выжили. Или чтобы сюда и впрямь пришли твари, потому что исцелиться-то можно и иначе.

Мы с Херлифом сидели в тени навеса и смотрели, как Живодер ковырял твариное озеро. Сначала он опускал в воду палки, потом бросал песок и камни, пробовал резать ножом. Только как разрезать воду? Она ведь расступается перед лезвием и смыкается позади него.

Тогда Живодер решил нагреть воду и попробовал зачерпнуть ее миской, но у него ничего не вышло. Поначалу-то вроде все шло, как обычно: черпанул, да и потянул посудину на себя. Вот только вода — совсем как свежий мед — потянулась следом истончающейся струйкой, что вот-вот должна была разорваться. Но вместо этого озеро вдруг втянуло всю воду обратно, оставив Живодера с пустой миской.

— Зачем он это делает? — спросил подошедший Хальфсен.

— Ищет, как убить эту тварь, — пробурчал я.

— Или просто из интереса, — задумчиво сказал Простодушный. — Или хочет узнать поближе свою невестушку.

— Невесту?

Пока Херлиф растолковывал толмачу, что к чему, я снова проверил дар. Я держал стаю вот уже полдня, чтобы Дударево лечение помогло раненым хирдманам, но толку с того было мало. Живодер сказал, что твариная отрава засела в их телах, потому они и не могут выздороветь, мол, прежде нужно ту отраву выгнать. Но если я уберу стаю, тогда яд будет травить еще сильнее!

Простодушный хотя бы очнулся. Он стер песком ноги едва ли не до мяса, и сейчас там медленно нарастала молоденькая кожица, тоненькая и нежная. А Феликс и Сварт до сих пор лежали в беспамятстве. Вепрь стер кожу с их ног, но отрава уже добралась до плоти и теперь медленно разъедала ее. Живодер говорил, что может срезать с их ног мясо так осторожно, что они даже смогут потом ходить, но я пока запретил. Хотя чем дольше они лежали, тем больше я склонялся к тому, чтоб согласиться с безумным бриттом.

Хуже всего приходилось Феликсу, ведь он-то не был в стае, и его ноги постепенно покрывались язвами, что становились лишь глубже. Что я скажу Пистосу? Мол, твой сын полез спасать моего хирдмана?

И твари почему-то не спешили к столь манящему озеру, как обещал Кхалед. Я уже решил, что если к утру ничего не изменится, я всё же рискну и положу всех пустынников под ножи Сварта и Феликса. Уж как-нибудь отыщем дорогу назад и с верблюдами тоже сладим. Кхалед, скорее всего, тоже это понимал, но пока не пытался удрать. Наверное, ночью попробует. Только я сам буду сторожить ночью, и уж с Коршуновым даром им от меня не уйти.

Живодер опустил в озеро кусок тряпки, оторванный от рубахи, вытащил, обнюхал и медленно опустил в небольшой костерок. Потом вынул из-за пазухи кусок мяса, крепко обвязал веревкой и тоже плюхнул в воду.

Мне и самому стало интересно, что сделает тварь. Судя по всему, она не такая уж и дура, на палки-тряпки не бросается, а вот мясо — это другое дело. Так что я подошел к Живодеру, глянул через его плечо и увидел, как закинутая наживка тает на глазах.

— А золзу не позымаез, — невнятно сказал бритт, увидев меня в отражении.

— Что?

— Золза! Зваз хозись, басая золза.

Я схватил Живодера за бороду, повернул к себе и заглянул в рот. Его язык распух, побагровел и едва помещался за зубами.

— Ты что, пил воду оттуда? — разозлился я.

Мало мне двоих дурней, так еще один нашелся.

— Зее, — помотал он головой. — Зизнуз.

И показал, как что-то лизнул. Наверное, ту тряпку, что сжег. Я с трудом удержался от того, чтоб не влепить ему затрещину.

Но Живодер не остановился. Он вытащил еще два куска мяса, также обмотал их веревкой, закинул в воду, подождал немного, вытащил. А потом взял и обоссал один из них.

Я всерьез подумал, а не утопить ли его прямо тут? Может, он до конца ополоумел, а мы этого не заметили?

— Зя! Зя! — закричал Живодер, указывая на оба куска.

Хмм, а может, и не ополоумел пока. Обоссанное мясо осталось таким же, а второе продолжало расползаться и таять на глазах.

— Говоришь, Сварта и Феликса нужно обоссать? Тогда яд затихнет?

Живодер яростно закивал. Я сплюнул и громко выбранился. В песнях и сказаниях герои ссали лишь на закоренелых врагов,