— Вообще-то я готов тебя выслушать, если наше общение не займет слишком много времени. Как видишь, я собирался позавтракать.
— Разве арестантский паек тебе не надоел?
— Я не привык к излишествам.
— Ну хорошо. Давай попробуем договориться. Нас интересует подробный анализ твоего состояния в тот момент, когда ты сражался с песчаным драконом.
— Иначе говоря, вы хотели бы узнать, каким образом мне удалось приостановить время?
— Ты стал догадливым. Хотя этот факт до сих пор вызывает сомнение у моих руководителей. То есть сама остановка времени была нами зафиксирована. Но ее совпадение с моментом твоего поединка могло быть случайным.
— Я тоже так думаю. И ничего конкретнее собственных догадок не могу вам предложить.
— Это не так важно. Догадки тоже могут быть ценны.
— А что вы можете предложить взамен, кроме обещаний, которые вы не станете выполнять, как только ваше любопытство будет удовлетворено?
— Прежде всего свободу.
— Мы все рождаемся свободными. И это одна из тех вещей, которые нельзя подарить или обменять.
— Зато ее можно отнять. Именно это и произошло с тобой, не так ли?
— Конечно. Но в таком случае это моя, и только моя проблема. Давай лучше говорить о равноценном обмене. Информация за информацию. Ты мне расскажешь, зачем здесь построена эта башня и почему ее часы должны питаться человеческой кровью. А я взамен удовлетворю твое любопытство.
И вновь Сергею приоткрылись мысли Жрена: «Он знает слишком много. Он подобрался слишком близко и стал опасен. Его нельзя оставлять в живых. Хороший материал — жаль потерять, но иного выхода нет».
— Конечно, конечно! Почему бы и нет? Ведь ты уже понял, что представляют собой часы, не так ли? Это биоэлектронный механизм. Основные его части, созданные с помощью биотехнологий, нуждаются в постоянном питании. Собственно, не столько в питании, сколько в энергии, которую они могут получить только из живых объектов. Когда энергии накапливается достаточно, происходит изменение времени, и мы можем продвинуть наш мир немного вперед.
«Слушай и радуйся, недолго тебе осталось хранить полученную от меня информацию».
— Ну что же ты молчишь? Я ответил на твой вопрос, теперь твоя очередь.
— Ты забыл сказать, почему башня построена именно здесь?
«По крайней мере, он не знает о том, что нам ее не надо строить».
— Для каждого изменения времени ее приходится возводить заново. К сожалению, при изменении времени высвобождается огромное количество энергии, она уничтожает часы и саму башню. Именно поэтому нас интересует, как тебе удалось остановить время без выброса энергии.
— Ты по-прежнему не ответил на мой вопрос. Для чего вам понадобилась башня именно в этом месте?
— Радиус действия изменения не так уж велик — тридцать—сорок километров в вашем исчислении. Мы вынуждены очень тщательно выбирать район воздействия, чтобы изменение оказалось необратимым. Время, словно живой организм, активно сопротивляется вмешательству и стремится вернуться к прежнему состоянию. Именно поэтому часы башни приходится питать кровью. Только в этом случае мы можем надеяться на успех.
— Почему именно здесь? Повторяю!
«Что-то он слишком настойчив. Неужели пронюхал о Бертранском монастыре? Больше нельзя откладывать, акцию придется провести немедленно».
— Район определяют наши вычислители. Они находят наиболее подходящее место, и затем там появляется башня.
Это была далеко не вся правда. Сергей знал, что ответ неполон. Но он уже не нуждался в нем. Тем более что информация, которую он собирался предложить взамен, будет под стать полученной.
— Ну? Долго мне еще ждать? — Жрен явно начинал терять терпение, и Сергею пришлось ответить:
— Это произошло спонтанно. Без участия моей воли. В момент смертельной опасности мое подсознание остановило время. Больше мне нечего тебе сказать. Я действительно не знаю, как именно это происходит.
«Для временнeq o (о;ґ)го изменения необходимо огромное количество энергии. Такого количества нет в его организме, даже если всю его массу превратить в энергию… Но он не лжет. В таком случае остается только одно… Неужели это правда? Неужели его сознание способно сыграть роль спускового крючка и использовать для изменения энергию, накопленную нами? Необходимо проверить все запасы. Если это подтвердится — меры нужно принимать немедленно».
На этот раз Жрен, или тот, кто управлял его изображением, ничем не выдал своих чувств. Голограмма исчезла — и Сергей знал, что с этого мгновения время его жизни начало стремительно сокращаться.
Если он не найдет выхода в оставшиеся у него часы, с ним будет покончено быстро и эффективно.
Для него важно было знать, как именно они собираются с ним покончить? Он должен это понять, прежде чем они возьмутся за дело. Только тогда у него останется хоть какой-то шанс в борьбе за собственную жизнь. И самое худшее то, что он не знал, сколько времени у него осталось — час, минута, день?
— Думай! Думай быстрее!
Что он сделал бы на их месте? Отрава в пище? Ядовитая стрела? Это слишком просто, это они могли сделать давно. Даже если Жрен отдаст приказ уничтожить его, они скорее всего постараются использовать «материал». Живым бросить его в бассейн. Обязательно — живым.
Это он понял во время попыток ментального прощупывания голограммы Жрена — разумеется, не самой голограммы, а того, кто ею управлял. Прощупывание было почти недоступным — на грани его возможностей, но кое-что он все-таки уяснил. Если все произойдет именно так, как он предполагал, им придется вновь ввязаться с ним в рукопашную. Жертвовать «живым материалом» было бы для них не слишком разумно, поскольку они дорожат каждым человеческим телом… Слишком многих он убьет во время схватки. Они знают об этом, знают о его способностях, дорогой ценой досталось им его пленение. Тогда что же? Что они предпримут?
Усыпляющий газ? Еще одна сеть? Неожиданное нападение ночью, во время сна?
Он не находил ответа. Мысли лихорадочно метались в голове, как загнанные звери.
Наконец Сергей сказал себе, что если не сумеет взять себя в руки, успокоиться, то потеряет и тот ничтожный шанс, который у него еще был.
Хорошо. Раз он не может предугадать, как поступят ордосы, остается ждать. По крайней мере, он сумеет почувствовать их приближение задолго до того, как его враги появятся в камере.
Минуты превращались в часы изматывающего, изнурительного ожидания. Скорее всего они именно на это и рассчитывали — измотать его неизвестностью до полного изнеможения. Если это так, то им это удалось в полной мере. В сотый раз он прощупывал коридор, ведущий в его камеру, и убеждался, что там нет никого, даже обычной стражи. Усталость, вызванная нечеловеческим напряжением, подтачивала его силы, мысли путались, и наконец ближе к полуночи он забылся коротким сном, а когда очнулся, то понял, что в комнате вновь кто-то есть. Кто-то живой. На этот раз — не голограмма. Он чувствовал рядом с собой ментальное поле живого человека. Было темно. Свет, пока Сергей спал, погас, впервые за все время, которое он находился в камере, и он не мог рассмотреть того, кто находился рядом с ним. Просто знал, что это человек, и к тому же известный ему.
