Возможно, порученная ему арьергардная роль и не относилась к разряду тех, что могли бы подбросить топлива в этот огонь, но она минимизировала риск, который представлял для остальной армии необстрелянный полковник. Мы располагали большим резервом «Леманов Руссов», из которого могли бы добирать эти танки, и всем, чего я просил от Рогге, было не отставать и защищать наш тыл. Ланнер, как я знал, ожидал от полковника, что тот при первой же возможности вырвет поражение из пасти победы. Пока что такого не случилось. Но, по ряду позиций, наши с сержантом взгляды на вещи были настолько схожими, что говоря в вокс, я не мог не почувствовать слабого всплеска дурных предчувствий.
— Продолжайте, полковник.
— Комиссар, мне жаль, но у нас вышла небольшая задержка.
Эти слова будут сниться мне до конца моей жизни. Они предвещали потерю целой планеты.
2. Рогге— Если не можешь его починить, то убери с дороги, — сказал Рогге капитану Янну Керенцу. — Взорви, если потребуется.
Керенц захлопал глазами, услышав предложение умышленно уничтожить «Леман Русс».
— Это всего лишь гусеницы... — начал он.
— На разбирательство с которыми мы вряд ли можем тратить время в данный момент. И уж точно не в этом месте.
Этот человек что, не понимает, что значит слово "неотложность"? Ауметский бронетанковый имел задание, и его выполнению не воспрепятствует дурацкая механическая неисправность одного-единственного танка. Его гусеницы развалились в самый неподходящий момент. Этот танк был головной машиной ведущей колонны, а дорога уводила в теснину, прежде чем раздаться снова. Там едва хватало места, чтобы машины могли идти по двое, а эта не только остановилась прямо в сужении, так ещё и перекосилась вбок.
— Катки вообще не могут найти сцепление с дорогой?
Керенц отрицательно потряс головой:
— Нет, сэр. Возможно, нам удастся протолкнуть его бульдозерным отвалом...
— Через всю длину прохода? — издевательски спросил Рогге. Ущелье имело в длину два километра. — И что тогда? Нам в любом случае придётся его бросить. Нет уж. Уничтожь его сейчас. Я желаю, чтобы через пять минут мы были в движении.
Рогге следил за тем, как Керенц идёт обратно к началу колонны машин, с башни "Обрекающего Гласа" — своего «Лемана Русса» модели «Покоритель». В напряжённой походке капитана просто-таки читалось неудовольствие. Рогге скривился. Принимать тяжёлые решения было его обязанностью. Он принял правильное. С каждой секундой основная масса войска Яррика увеличивала расстояние между ними. Комиссар выразился ясно: наступление не прекратится, не приостановится, даже не замедлится. На стороне людей была скорость, впереди уже маячила победа, но орки воспользуются малейшей заминкой. У Рогге было задание. Обязанностью полковника было его выполнить.
Так он и сделает.
Керенц выполнил приказ. В отдалении бухнул уничтоженный танк. Но прежде чем машины двинулись вперёд, прошло десять минут, а не пять. Рогге чертыхнулся себе под нос. Он не стал спрыгивать внутрь башни. Он таращился в ночь перед собой, на свет фар, превращённый клубящейся пылью в грязные мазки, и пытался справиться с нарастающим раздражением. Ему не хотелось, чтобы экипаж видел его выбитым из колеи. Он не мог думать ни о чём, кроме потерянного времени. Чтобы его наверстать, их полку придётся основательно прибавить скорость. Его изводила мысль о том, что его сочтут непригодным.
Ещё он страшно боялся прибыть на место и обнаружить, что война закончена. "Сын, — спросит его повелитель и отец, — какую роль ты сыграл в Голгофском крестовом походе?" А он в ответ: "Отец, я славно покатался на своём танке".
Его лицо пылало в предчувствии позора. Ему хотелось, чтобы полк нёсся вперёд. Вперёд к Яррику, вперёд к триумфу и славе Аумета и Империума. Вперёд к доказательству того, что он сам чего-то стоит.
"Обрекающий Глас" вышел из прохода. Как и все полковые командные машины, он располагался в середине наступающего войска, так что связь со всем полком была если и не гарантирована, то по крайней мере, работала настолько устойчиво, насколько это вообще было возможно. Половина полка всё ещё оставалась в проходе позади, а ведущие подразделения снова снижали темп. Рогге грохнул кулаком по крыше башни, сморщился от боли, затем спустился вниз. Внутри танка было шумно от рёва двигателей и вибрирующего металла, но здесь было проще, чем снаружи, расслышать звуки в ушной вокс-бусине. Он уже приготовился рявкнуть, чтобы на линию позвали Керенца, но тут капитан сам обратился к нему.
— Полковник, — сказал Керенц, — мы только что наткнулись на ответвляющуюся дорогу, уходящую глубже в горы.
— Насколько широкую?
— Достаточно для трёх машин, может быть, четырёх.
— Признаки активности?
— Нет, сэр. Но проход делает резкий поворот. Мы не можем видеть очень далеко по его ходу.
Рогге заколебался, разрываясь между двумя необходимостями. Он не сможет защищать тыл армейской группировки, если её не нагонит, но он также не выполнит свой долг, если проигнорирует проход. Задержаться, чтобы проследовать тем путём, и Император знает, насколько долго...
— Заглушить все двигатели, — приказал он. — Мне нужна полная тишина.
Танковая колонна встала, двигатели выключились, выкашляв дым. Менее чем через минуту весь полк погрузился в неподвижность, и единственным звуком было пощёлкивание остывающего металла.
— Керенц, — передал Рогге по воксу, — мне нужен полный скан ауспиком, и я хочу, чтобы ты слушал. Если на той дороге есть зеленокожие, мы должны их услышать.
— Сэр, при всём уважении, ветер и атмосферные условия...
— Это мои приказы, капитан. Выполнять.
Рогге ждал, рисуя в воображении войну, которую он пропускал, и желая, чтобы орки обладали благоразумием и оказались не здесь, а вместе с остальными своими товарищами. Чем больше он об этом думал, тем сильнее сознавал, что понапрасну теряет время. Даже если там и сидело в засаде несколько этих зверюг, чего они могут надеяться достичь? Подавляющая масса их армии драпала сломя голову.
— Никаких показаний, никаких звуков, полковник. Но... — доложил назад Керенц.
— Хорошо.
Никаких орков. А даже если они там и были, то у них хватало мозгов не двигаться с места. И даже если, если они окажутся идиотами и нападут, они не смогут составить угрозу. Такое было просто-напросто невозможно. Решение было лёгким. Единственным, которое можно было принять.
— Двигаться дальше, — сказал он. — Полная скорость.
Рискованно в ночное время, но путь был чист, скалистые лощины беспрепятственно выводили их прямо к остальной войне.
