Ознакомительная версия.
Сахно, ухмыляясь, разводит руками. Блестит в полутьме салона его золотой зуб.
Кровник видит, как он шевелит губами. Слов не расслышать в этом грохоте, но он понимает. Показывает Сахно кулак. Остальные хохочут, беззвучно разевая рты.
Внизу – под их ногами – лес неожиданно обрывается, и они видят большую поляну.
Вертолеты начинают снижаться.
Едва они успевают сделать пару шагов по земле – вертушки снова взмывают вверх, пытаясь сбить их с ног неожиданным смерчем.
Кровник смотрит в небо: в это время года здесь рано начинает темнеть.
Быстро рассредоточившись, они длинными перебежками перемещаются в сторону деревьев, по очереди держа на прицеле лес вокруг. Мелькающие среди вековых стволов тени бесшумно приближаются к входу в объект.
Они с минуту изучают вход и прилегающую к нему территорию.
Что-то не так? Что-то кажется подозрительным?
Все кажется подозрительным. Не так – все.
Какая-то ненормальная тишина.
Деревья вокруг поляны словно окаменели. Все замерло в безветрии.
Кровник быстро зевает пару раз: уши заложило. Зевает посмотревший на него Луцик. И стоящий за ним прапорщик Алехин.
– Входим, – говорит капитан Кровник своему подразделению и, чувствуя как уши прижимаются к затылку, делает первый шаг.
– Оно? – шепотом спрашивает Сахно.
– Оно, – говорит Кровник и думает: «А что еще?».
– Быстро, – он дергает подбородком в сторону кейса. – Берем и уходим.
Луцик достает из кармана небольшую связку крохотных пронумерованных ключей.
Рыба подсвечивает ему фонариком.
Первый ключ не подходит.
– Твою мать! – громким шепотом.
Второй, видимо, тоже.
Кровник смотрит по сторонам: ух, как все напряглись! Чихни он сейчас – обделаются. Или перестреляют друг друга.
Щелчок. Громкое сопение.
– Вот! – Луцик протягивает кейс Кровнику.
Ручка ледяная. Тяжелый, зараза…
– Уходим! Быстро!
Спустя пять минут они один за другим вываливаются под серое небо.
За старшего здесь, на поверхности, он оставлял лейтенанта Рожкова. Кровник быстро зыркает по сторонам. Вот и Рожков. Сам спешит к нему с докладом.
– Как тут? – спрашивает Кровник.
– Все тихо товарищ капитан! – говорит Рожков почти радостно, – А…
Он смотрит Кровнику за спину.
– На полпервого движение! – негромко кто-то.
«Молодцы!» – думает Кровник – «Ай, молодцы!».
Рассыпались в доли секунды. Все возможные огневые точки под прицелом. Радист?.. Кровник скосил взгляд: прикрыт…
Сахно выругался вполголоса.
– Что? – шепотом Кровник.
– Вон… – одними губами тот. – Вон…
Кровник достает бинокль: стволы.
– Правее… За деревом. За упавшим…
Вековые сосны. Кора буграми. Земля вся в ковре из хвои. Упавшее дерево.
Кровник моргает: ребенок.
Он зажмуривается. Считает до трех. Еще раз прикладывает окуляры к глазам.
Ребенок.
Мальчишка. Лет двенадцати. Стоит у поваленной сосны. Стрижка короткая. Комбинезон. Кеды.
Стоит, смотрит в их сторону.
Этого, конечно, не может быть, но Кровнику кажется, что малец смотрит прямо на него. Прямо ему в глаза.
Капитан Кровник оборачивается: все смотрят на него.
Несколько секунд спустя он и еще пятеро бойцов бегут через поляну, прямиком к упавшему когда-то дереву.
Мальчишка.
Стоит и смотрит на то, как они бегут к нему.
Он испуган? Он в шоке? В состоянии аффекта? Или это кукла?
Пятнадцать секунд – и Кровник рядом с ним.
Вот он.
Совсем близко.
Не кукла. Живой мальчишка. Волосы черные. Глаза темные. Чистый лоб.
Кровник знает, что Сахно держит сейчас этот чистый лоб в перекрестии прицела. Этот лоб, или какой другой – ему пофигу. Сахно попадает в любой лоб с трех сотен метров.
Кровник молчит. Просто не знает, что сказать.
– Как тебя зовут? – наконец спрашивает он.
Стоит, смотрит. Молчит.
– Ты тут один? – спрашивает Кровник, – Есть взрослые?
Молчит. Бойцы прислушиваются: вертолеты возвращаются. Слышен быстро нарастающий гул винтов.
Луцик смотрит на Кровника.
– Мож немой? – спрашивает он. – Заблудился?
Кровник протягивает руку:
– Пойдем?
Мальчишка смотрит на руку. Кровник и пара бойцов вздрагивают – над головами неожиданно возникают снижающиеся вертолеты. Они все – и мальчишка тоже – стоят, задрав головы на огромные винты, кромсающие воздух ломтями.
Все. Разговаривать бесполезно. Даже орать бесполезно. Ветер раскачивает деревья вокруг поляны. Кровник жестами приказывает Луцику взять ребенка с собой на борт. Луцик кивает и одним движением усаживает мальчишку на предплечье.
Они почти бегом двигаются в сторону снижающегося вертолета. Луцик не вносит – вбрасывает пацана как мешок прямо в раскрытую дверь. Следом влетает сам. Десять секунд – вся группа в вертолетах.
Еще мгновение – и земля ухнула куда-то вниз.
Они разом оказались выше самых высоких деревьев.
Бойцы смотрят на него. Он показывает им большой палец. Сует «дипломат» Сахно. Тот кладет его на пол и садится сверху. Кровник входит в кабину к пилотам.
«Ми-8». Старая проверенная вертушка. Но не та, на которой он летел сюда. Здесь нет вымпела ЦСКА. Нет голых сисек.
На приборной доске – крохотный иконостас. Три иконки со спичечные коробки размером.
Кровник хватает шлемофон. Он слышит голос командира соседнего борта:
– Полста Первый! Чебурашек забрали, возвращаемся на базу…
– Понял, Полста Первый!
В декабре семьдесят третьего на сирийско-израильской границе экипаж арабской «восьмерки» перебрасывавший отряд спецназа, заметил с воздуха большую диверсионную группу противника, возвращавшуюся с задания. Израильтяне буквально за три минуты до этого, совершив дерзкое нападение, выволокли из подорванного бронетранспортера сирийского генерала, и сейчас двигались в глубь своей территории. Спецназ произвел экстренную посадку под непрерывным огнем противника и, потеряв двух бойцов, буквально вырвал генерала у израильтян из рук и доставил на свой аэродром. Вертолет «Ми-8», в корпусе которого впоследствии насчитали 36 пулевых пробоин, смог выполнить 12-минутный полет и совершить посадку в расположении своих войск при отсутствии масла в основной гидросистеме и поврежденной маслосистеме одного из двигателей. Сержант Кровник наблюдал эту посадку своими глазами.
Их ощутимо клонит вправо, и он видит, как линия горизонта неожиданно меняет свое положение в пространстве: вертолеты, наконец набрав нужную высоту, синхронно начинают заходить на вираж.
Позже раз, за разом прокручивая следующие тридцать секунд своей жизни, он восстановил в памяти почти все целиком.
Ознакомительная версия.
