Ознакомительная версия.
Ответ ворона прозвучал слишком уставшим:
«В соседнем помещении есть кусок точильного камня. Разбудишь меня, когда разделаешь тушу. Надеюсь, огонь ты разводить умеешь?»
Вы когда-нибудь разводили огонь без спичек, зажигалки и прочих приспособлений, вплоть до огнива? Я это делал впервые. Причём действовал не как наши далёкие предки, а воспользовался способом, услышанным от одного старого шахтёра. Благо, все нужное имелось в наличии.
В соседней комнате я обнаружил не только точильный камень, ещё там нашлись: здоровенная наковальня, молоток с железной ручкой, и пара сильно заржавевших скоб. Что ж, сначала стоит выправить лезвие косяка.
Через двадцать минут работы ножом можно было если не бриться, то уж строгать древесину вполне сносно. Вернулся в спальню — так я решил называть эту комнату, и забрал оттуда пару сломанных табуреток. Ворон в это время спокойно дрых, сидя на краю столешницы и спрятав клюв под крылом. Появилось желание напугать птица, но я сдержался — пернатый всё же заслужил отдых.
На улице поднялся сильный ветер, что было на руку — мой способ добычи огня был довольно шумным. Расколов несколько принесённых деревяшек на щепки, я выбрал пару из них и принялся делать тонкую стружку. Благо, древесина была сухая — самое то для моих нужд.
Приготовив трут для розжига, я собрал с пола несколько тряпок. Половиной обмотал один конец скобы, а другой рукоять молотка. Теперь и руку не отсушит, и удержать смогу при нагреве. Положив скобу одним краем на наковальню, взял молот и начал с силой бить по заострённой части скобы — она плоская, а потому площадь удара больше.
Знакомый говорил — достаточно девяти-десяти ударов, чтобы железо нагрелось столь сильно, что можно от него прикуривать. Мне потребовалось ударить двадцать три раза, чтобы скоба накалилась. Тут же поднёс раскалённое железо к труту, лежащему на сиденье от табурета, и легонько подул. Сначала стружка стала чернеть и скручиваться, над ней появился дымок, а затем вспыхнуло пламя.
«Хм, впервые вижу такой способ разведения огня. Ты меня удивил, новобранец. Правда шума поднял — если бы не ветер снаружи, все твари с округи сбежались бы на огонь. Где такому розжигу научился?»
— Люди добрые подсказали, — ответил я, шалашиком устанавливая дрова вокруг разгорающегося пламени. — Может на разведку слетаешь, пока я ужин готовлю?
«Мясо знаешь откуда лучше срезать?»
— Мне не раз приходилось разделывать тушу, так что разберусь.
Спустя полтора часа я с жадностью поглощал слегка подгорелое, жесткое мясо гончей, наплевав на отсутствие соли и специй. Как говорила бабушка — голод, вот лучшая приправа для любой пищи!
Ворон, проголодавшийся не меньше моего, уже съел свою порцию и ждал, когда я наемся.
«Горазд ты пожрать, салага! Может я и повторяюсь, но из тебя правда может выйти толк. Кстати, снаружи темнеет, похоже, скоро наступит ночь. Я бы на твоём месте прогулялся до источника, пока относительно светло. Заодно посмотрим, что за твари подтянулись на труп гончей.»
— Пошли! — согласился я, вытирая руки об ветошь. — Кстати, может ты видел где-нибудь ёмкость под воду?
«Под матрасом лежит стеклянная бутылка с отколотым горлышком, больше ничего не видел.
— Ну, хоть что-то. — я ухватил трубу и поднялся на ноги. — Выходим.
Пока я выбирался из здания, ворон успел облететь окрестности и доложить — тварей поблизости нет. И всё же я не стал рисковать, передвигаясь короткими перебежками от одного укрытия к другому. Возможно это и спасло нас с птицем.
Противник укрылся под плитой, поэтому пернатый не обнаружил угрозы. Ворон на бреющем сел в нескольких шагах от ручья, до которого мне оставалось идти метров пять. Встряхнув крыльями, птиц быстро засеменил к воде, когда к нему метнулась серая тень. Я, присев за очередным укрытием, как раз смотрел в нужную сторону, поэтому увидел момент атаки и со всех ног бросился вперёд, изготовив трубу для удара.
— Кр-р! — вырвалось из пасти здоровенной ящерицы, разом заглотившей две трети ворона. Кранты пернатому — молнией пронеслось в голове — уже не спасти. Тем не менее я продолжал двигаться вперёд, особо не раздумывая, как поступлю в следующую секунду.
Шаг, ещё шаг, и тяжёлая труба с размаху опускается на хребет ящерицы, уже полностью заглотившей ворона.
Хруст ломаемых костей, бьющийся в конвульсиях длинный хвост, сдавленный сип из переполненной глотки противника. Зайдя сбоку, я нанёс ещё один удар, целясь по толстой шеи ящера. Хрясь!
Хвост твари ещё раз дернулся и замер, а в мою грудь влетел очередной сгусток света, заставив меня шарахнуться от неожиданности. Уронив трубу, я бросился к голове твари, чтобы вытащить птица, но было уже поздно. В пасти ящера обнаружился совершенно безжизненный комок окровавленных перьев.
Сделав пару шагов в сторону, я рухнул на колени от накатившей слабости. Содержимое желулка буквально вырвалось наружу. Дрожащей рукой вытерев рот, бездумно осмотрелся по сторонам. Взгляд зацепился за ручей, едва видимый в надвигающихся сумерках.
Прямо так, на четвереньках добрался до живительной влаги и припал к ней, жадно глотая холодную воду. Утолив жажду, погрузил в ручей всю голову. Такой поступок взбодрил, прогоняя навалившуюся слабость и возвращая ясность ума. Оружие!
Подорвался от ручья, вертя головой на все триста шестьдесят. Подхватил трубу и собрался было бежать обратно, к своему убежищу, но вспомнил про воду. Проклятье! Бутылка, которую я держал в левой руке, при падении разбилась. Сходили за водичкой, бляха муха!
Обратно к убежищу шёл вдвое медленнее, волоча за собой ящера, по весу нисколько не уступающего Малой гончей. Почему-то я был уверен — мясо этой зверюги будет гораздо мягче и вкуснее.
Вернулся, когда уже окончательно стемнело и изрядно похолодало. От дневной жары не осталось и следа, температура опустилась градусов до восемнадцати. Похоже, нужно искать теплую одежду, иначе не долго и заболеть.
До комнаты добирался на ощупь, несколько раз больно саданувшись головой и коленом. Матерясь сквозь зубы, втащил тушу ящера в мастерскую, а сам пошел в комнатку сторожа. С трудом закрыл железную дверь, заскрипевшую так громко, что у меня волосы встали дыбом. Задвинул проржавевший засов и замер, прислушиваясь к внезапно навалившейся тишине.
Где-то вдалеке раздался протяжный вой, выводя из оцепенения. Хрена с два я здесь в безопасности! Где гарантии, что здесь не бродят твари, для которых сорвать с окна решётку — разок взмахнуть когтистой лапой? А ведь им есть, ради чего сюда ломиться — в соседней комнате две туши валяется, одна из которых располосована и от неё за версту несёт кровью…
Я прошёл вдоль стены к оконному проёму и осторожно выглянул наружу. Ничерта не видно. Вернулся к столу и схватился за рукоять воткнутого в столешницу ножа. На душе сразу стало спокойнее. Вот сейчас возьму в другую руку трубу, и тогда, возможно, смогу покимарить немного.
Сложил один матрас пополам и прислонил к стене, а затем уселся в получившееся кресло, прихватив со стола сиденье табурета, на котором лежали остатки жареного мяса.
Медленно пережовывая подгоревший ужин, я тупо смотрел в окно, наслаждаясь тишиной. Так, насыщаясь и заставляя свой перегруженный мозг работать, я уснул.
Из сновидений меня вырвал хлопок выстрела. Подорвавшись, взвыл от боли — на левой ноге закусило мышцу. Чертыхаясь, стиснул зубы и стал сгибать-разгибать затёкшую ногу. Именно в этот момент пернатый ублюдок решил сообщить, что он вернулся — видимо воскрес и сразу направился сюда.
«Новобранец, отставить панику, всё под контролем!»
Голос ворона, прозвучавший у меня в голове, сработал, как эмоциональная граната. Перестав дёргаться, я откинулся на спину и заскулил. Тихо, протяжно. Слезы ручьями текли по щекам, а у меня не было ни сил, ни желания их вытирать.
Не знаю, сколько это продолжалось. Вместе со слезами уходили обида, боль, непонимание происходящего. Нечто похожее я испытывал в глубоком детстве, когда наша семья переехала из города в деревню. Тогда местные мальчишки, встречая меня на улице, окружали толпой и били ногами. Били только потому, что я чужой, приезжий. Потом они уходили, а я, семилетний пацан, лежал и плакал. Больше от обиды и непонимания — за что?
Ознакомительная версия.
