***
Тень возвышалась на одной из крыш северного района типичного города России на реке, углубившегося в материк, к лесам и океану, и находилась в неподвижном состоянии, будто бы анализировала ситуацию со всех сторон, прислушивалась к звукам через ливень.
Сверкали молнии. Предвещали скорую развязку.
***
— Всего неделя. Ты даже не дышишь через трубки, — разочарованно прозвучало в комнате. Мужчина вздрогнул, покрылся потом.
— Не-ет! Этот голос! А!.. — заорал во всё горло. Медсёстры услышали рёв и поспешили к убийце. Следователь с прокурором посмотрели друг на друга, ничего не понимая.
— Предупреждаю. Не сходи с ума. Ты должен получить смертную казнь, а после она заменится пожизненным, — снова раздалось в палате.
Пациент задёргался как полоумный, вырвал из себя капельницу, повалился на пол, пытаясь в жалких поползновениях сбежать из-под карающего, пугающего до костей гласа. На полу его уже подхватили члены правоохранительных органов и скрутили посильней.
Следователь и прокурор стояли в курилке, находившейся на заднем дворе больницы.
— Уже третий подобный случай, — сказал справный мужичок, невысокий, поджатый. Следователь.
— Кто-то выполняет работу за нас. Радоваться этому или нет? Уже давно как посмешище ходим, — кивнул прокурор, стоящий в синем пиджаке.
— Уже с этой зимы дело лежит, не понятно, ни кто это, ни зачем. Его камера не засекла, очевидцы в непонятках. Говорят, молниями умеет управлять. Боюсь, это ещё тот отморозок — борец за справедливость.
— Я такого ублюдка также бы изнохратил. Жалкий урод.
***
Анастасия сидела за большим обеденным столом, на котором было столько еды, что можно было накормить целый дом: запечённая индейка, варёный картофель с репчатым слегка поджаренным лучком и чесноком, огромная миска зелёного салата, морковь по-корейски, сыромясная нарезка, и салат из капусты, была и корзинка с хрустящим свежим хлебом. Ароматы невидимыми змеями выливались из приоткрытых окон на улицу, просачивались через щели и оказывались на сырой лестничной площадке, как бы извещая: «А в такой-то квартире ужин семейный, а тебя ждёт некормленый кот и лапша. Так что мечтай и пускай слюни, неудачливый человек». На месте главы семейства сидел знакомый нам мужчина, слева — женщина тридцати восьми лет, симпатичная, подтянутая, при прическе и макияже. Рядом с ней сидел мальчик пятнадцати лет, с короткими волосами, шатен, а вблизи мужчины — девочка, порядка лет десяти, в домашнем платьице, а уже за ней Анастасия. Хмурая. В фирменной цветовой палитре. Отрезвляющая радость от вечерней встречи.
Девушка словно была лишней на данном мероприятии. Дело даже не в одежде. Сидела, ела, почти не отвечала на вопросы и не смотрела на других детей, вгоняя их в ещё большее смущение. Роскошный зал, где с одной части такой же роскошный кожаный диван, напротив него плазма, с другой обеденная зона со входом на кухню. Много позолоченных стильных деталей, дорогие вещи на полках. И всё было красиво, выверено, по-дизайнерски. И было даже уютно, но не для гостьи. Ей было неприятно. И этого не скрывала, как и женщина, сидящая на месте хозяйки дома, занимая его полновластно и законно.
Женщина расспрашивала, как прошла учебная неделя у детей, об их планах на выходные, хвалила, бранила — заполняла тишину бессмысленными разговорами, отгоняя все темы от Анастасии, намеренно делая её белой вороной. Всё это подмечал мужчина: юркий внимательный взгляд охватывал всю картину, происходящую за ужином. От этого он выглядел хмурым, но радостных черт на лице было всё же больше — полуулыбка, скрытая за трёхдневной приятной щетиной, выдавала в нём положительный настрой. Она ему шла, давала чуть больше возрастного, делала вид менее серьёзным и важным.
Глава семейства отвечал учтиво, любяще, старательно. Разряжал обстановку, шутил. И пытался каждому уделить внимание. Хотя бы раз за день, за прекрасным и сытным ужином.
Семьянин? Не особо. Отец на выходные через раз, через два.
Ему нравилось быть главой большой семьи; у него было достаточно финансов, чтобы обеспечивать и детей, и жену. К тому же, жена владела неплохим свадебным салоном, так что мужчина даже не напрягался. У него сложилась жизнь. Ему было комфортно в ней жить. В меру честно, справедливо, правильно, иногда с хитростью и лукавством.
— Насть, что думаешь о поездке в зоосад? — спросил он, вспомнив недавнее предложение детей. Мальчик и девочка встрепенулись. Лицо женщины неприятно вытянулись.
— Нет времени.
— Верно-верно, тебе сдавать экзамены, — закивала женщина, обрадовавшаяся отказу. Она даже усмехнулась, а не сцедила губами яд, как делала обычно. Анастасия отложила столовые приборы и взглянула на мужчину.
— Надеюсь, ты не станешь задерживать дело и примешь самую жёсткую меру наказания.
Все разом сглотнули и с удивлением уставились на невозмутимую Анастасию.
— Тебя тревожит тот полоумный? — уточнил мужчина.
— Чем скорее сядет, тем будет проще всем.
— Он уже находится под стражей. Не волнуйся.
— Вы о маньяке с северного? — поинтересовался мальчик.
— Ещё будете говорить за столом о таких делах! — буркнула женщина и, показательно взяв со стола грязную тарелку, артистично встала и понесла её на кухню. — Всегда об этом, как приходит. Только криминал и интересует, — высказывала недовольство так, чтобы её услышали.
— Тебе не стоит становится юристом. Ты очень жёсткая и принципиальная, а жизнь не только чёрная или белая, — глава семейства занёс руку над головой, чтобы почесать её, и взглянул на серьёзную старшеклассницу, старавшаяся не обращать внимание на выкрики с кухни.
— Я уже сказала о своей просьбе, — выдохнула девушка и, взглянув краем глаза на присмиревших детей, произнесла: — Мне не за чем здесь оставаться. Я лучше пойду в офис. Спасибо за ужин, — Анастасия поднялась на ноги и засобиралась в убежище, несмотря на попытки мужчины остановить её. Дети скромно сидели и наблюдали за семейной сценой.
— Игорь, оставь её. Она лучше всех знает, как ей быть, — выглянула с кухни женщина и окинула мужа хищным взглядом. Он проглотил язык.
Девушка попрощалась со всеми, хмыкнула детям и исчезла из квартиры, в которой бы хватило места на всех.
Высохли лужи. Дождь не шёл уже как вторую неделю, однако небеса были мутными, давящими на психику из-за хмурости и наносимой сырости. Все цвета размывались. Вывески кафе, баров, магазинов, банков горели как бельмо в глазу, неестественно и дико. Девушка шла по улице и ожидала прихода зимы, которая на мгновение отчистит город от грязи и одиночества. Она шла по площади Ленина, смотрела на одиночек, семенивших к остановкам, к главной улице Карла Маркса, в медицинский университет и белое, точнее уже серое, некрасивое здание Правительства края, сотканное из параллелепипедов разных высот.
Закрывали фонтаны. У краёв клумб лежали засохшие и поблёкшие кучи цветов. Всё и все готовилось к зиме.
По отколотым плитам шла Анастасия, думала о своём. По странной случайности ей захотелось заесть образовавшуюся внутри апатию; она зашла в известный в городе фудкорт, расположенный на минус первом этаже в красивом здании, которое в прошлом веке было торговым домом. Теперь оно имело слегка фиолетовый, приятный для глаз оттенок.
Девушка дождалась очереди, сделала крупный заказ и села за свободный столик. Стала ждать, прислушиваться к разговорам и растворяться в обществе, которого не жаждала, но без которого тяжело существовать.
— Неужели в нашем городе появился супергерой? — шептали люди самые таинственные слухи, млеющие от приятного кофейного, сладковатого аромата, исходящего от пищи.
— Ага, как же. В нашей дыре, — фыркали на ответ.
— Ты не веришь. Моя тётка видела, как кто-то пускал молнии в того ублюдка. И также было в тот раз, когда прокатилась серия с поджогом машин. Все пострадавшие поджигатели орали в одну глотку; перед ними предстала тень в капюшоне. Знакомый художник сделал рисунок по рассказу, — и начался обмен фотографий. Анастасия зло усмехнулась и откинулась на спинку кресла, высокомерно взглянув на говорящих. Приятная компания молодых людей, взволнованных, обычных. Студенты.
