уже могут взять себе учеников, и начать их обучать. Остальные в будущем тоже смогут, и мне придется всех их усиливать и обучать.
Но я не буду тем, кто посвятит всего себя изучению всех. Я обучу основам, а основа будет доступна моим ученикам для работы уже со всеми остальными.
Шел спать я уже разбитый, но довольный, а самое интересное, что у меня есть время поспать ровно до вечера, если не случится ничего страшного, а вечером я пойду снова в подвал и набью до утра снова второй класс, и попробую поднять себе печать регенерации до третьего ранга.
Вот только… Те ощущения, которые испытывали парни, и близко не стоят с теми, что испытаю я. Ведь мое эфирное тело еще не восстановилось до конца, а всего лишь до того уровня, когда в принципе можно наложить новый уровень печати без фатальных последствий, но с ОЧЕНЬ болезненными эффектами.
После того, как я видел пережитое парнями, мне стыдно не пойти на такой шаг и, пожалуй, нужно тоже стать сильнее. Распутин меня реально разозлил. Ублюдки должны быть наказаны!
Какое замечательное утро меня ждало, словами просто не передать. Не привыкло это тело к работе с тонкими энергиями, и теперь такие откаты, словно пил всю ночь, и теперь приходиться страдать.
А самое противное, что я просто не могу перенести свои планы. Ведь я такой человек, если что-то уже решил, то надо делать.
Но в таком состоянии куда-либо идти было глупо, телу требовалось восстановление.
А раз так, то начну свое утро, что началось в восемь часов вечера с медитации. Только перед ней зашел к парням, и проверил, как там они.
У них было весело. Все, кроме Волка, Макса и Григория, лежали камушками, и стонали от боли.
– Как вы? Все хорошо? – спросил у них.
Сколько измученных взглядов посмотрели на меня одновременно. Сколько в них было раздражения и боли.
– Боль… Сука… – это было общее мнение.
– Тогда все происходит даже лучше, чем я думал, – слегка поиздевался над ними. – Если болит, то вы живы.
На этом я еще раз обвел их астральным взглядом и, развернувшись, ушел.
Конечно, может жестоко так говорить со своими людьми, которые испытывают не самые приятные чувства в мире, но и я не добрый самаритянин. Сила чаще всего приходит с болью и слезами, а еще с кровью. Правда, Охотники не плакали, но и из этих уже не сделать настоящих Охотников, лишь их подобие. Для этого мира они и так будут суперлюдьми.
После этого провел полчаса за медитацией, за которую смог прогнать энергию по поврежденным местам, и уже было собирался на зачистку, как мне позвонил Архип. Вот этого я предвидеть не мог. Архип позвонил по делу, и попросил срочно, насколько это возможно, закрыть один Разлом, который я должен ему за услугу. Как бы я не хотел сегодня потратить день на себя, но договор дело святое, и я согласился. Вот честно не знаю, даст ли мне этот Разлом нужное количество энергии, но выбора не было, и я пошел собираться.
Во время сборов я успел переговорить с Анной, она интересовалась, что такого я сделал с бойцами, и почему они валяются лапками кверху. Говорит, что они ей отвечают, что тренировались, и не слова больше.
Я подтвердил… Думаю, пока рано ей рассказывать больше. Еще сама захочет пройти такие усиления, а ей доставлять боль не очень горю желанием. Вот Андросова с радостью подкачал бы, а то хиленький он, и мне, прямо, перед Морозовой неудобно. Я все же его тренировал одно время, и могу называться его наставником. Ладно, это все мелочи.
Архип скинул мне все данные по Разлому, и стоило мне прочитать о нем, как все мои планы разбились о жестокую реальность. Я думал быстро туда смотаться и уладить все дела, а затем вернуться, и подкачаться дома. Увы, но до Разлома добираться пришлось целых четыре часа, а потом еще назад столько же.
Мысленно отправил зов Одину собираться, и пошел искать Цезаря. Если я забираю с собой Одина, то кому-то нужно охранять подвал. Цезарь спал в гостиной на своей любимой лежанке. Впрочем, ничего нового, даже жалко этого песика. Разлом дал ему силу великую.
– Ленивая жопка будет просыпаться? – потыкал его ботинком в бок.
Никакого ответа или реакции. Я понял, что он очень хочет спать, и не любит, когда его будят. Восстановление – процесс нелегкий, и ему требуется сон, но этот блохастый скоро совсем станет ленивым.
Взял его за хвост, и потащил в подвал по ступеньках. Он даже не проснулся. Дотащил до входа в подземелье, и оставил там, как охранника.
– Спи тут, чего уж. Хоть какая-то польза от тебя будет, – глянул на него перед самым уходом, но там все без изменений.
Не притворяется, реально спит.
Потом пошел к машине, где водителем выступал не Москаленко, что лежал и страдал сейчас в лазарете, а другой боец. В отсеке меня уже ждал Один, которому я приказал сесть в транспорт заранее. Сидит такой деловой на подушечке, и внимательно смотрит в окошко. Вот будет весело, если нас остановит какой-нибудь имперский патруль. Вопросов у них будет много, но я все буду отрицать. НЕТ здесь никакой крысы!
Волк очень хотел поехать, но я сразу ему сказал, что он останется в усадьбе. Боится Волчара за новое нападение, которое может проворонить. Я сам боюсь. Боюсь не успеть. Мне сейчас главное, успеть выиграть для себя две недели, и я сделаю так, что любая следующая звезда получит по рылу, но это уже мелочи, я все успею. Еще бы найти лишних миллионов пятнадцать-двадцать, вот тут вопрос посложнее.
Хм…Пока мы ехали, я решал свои дела, и осознал одну вещь. Я так часто откладываю вопрос со свадьбой, что будь я на месте Анны, то наверное уже задумался, а нужен ли мне такой жених. Возможно, это некрасиво с моей стороны, хотя и делаю это не со злым умыслом, чтобы подразнить девушку. Просто привык к долгой жизни, а там всегда есть еще немного времени.
Наверное, сейчас стоит задуматься об этом. Надеюсь, Анна выберет что-то приятное в плане места и времени, да и о гостях позаботится. Мне-то по барабану, а ей, вижу, что всё это нравится. А еще я с некоторым опасением ожидал звонка от бабы Сары с претензией – «Что ж ты, поц, на Анну всё свалил?» Но нет, не
