Железные рыцари - Юрий Винокуров

Самого «стрелка» скорее всего «да», а вот четвёрку его спутников-очевидцев… Вряд ли, да и не за что их. А не прибить — так варианты развития событий после смертельного возмездия Димке могли быть крайне неприятные. Вплоть до выстрела из охотничьего карабина из засады от папаши-полицейского, у которого этот придурок был единственным ребёнком.

Так что парализатор в жопу, причём прилюдно — выходило наиболее действенным. Удар, причём неисправимый, по «авторитету». И очень чувствительное указание, что шуточки с шишками и синяками для Димки кончились. И следующая его попытка может закончится для него совсем плохо.

Было это почти год назад, никаких последствий от старших за собой не имело. Как Димка восстанавливал свою репутацию среди прихлебателей, меня особенно не интересовало. Но больше ко мне, с попытками набить морду, не лезли, так что поступил я правильно. Правда испортив отношения практически со всеми знакомыми, кроме пары приятелей и подруг — ну да и чёрт бы с ним.

Всё это я думал, неторопливо бредя по улочке в сторону здоровенного парка, в центре которого и располагались учебные здания. Вообще Благоград выходил очень… заштатным городком. Невысокая, в пять этажей максимум, застройка. Кроме важных зданий — типа космопорта, вышек радиотрансляции, планетарной думы и школы. И население столичное не дотягивало и до миллиона, при том что до попытки наёмника-бандита Белояр взять «под защиту» был Благоград практически мегаполисом, пять миллионов а то и больше населения. Но атака на него привела к тому, что кучковаться в одном городе на планете без защитной орбитальной группировки (а то и планетарного щита) люди не стали. И столица «захирела»: стала учебным и управленческим центром.

Вот даже непонятно, правильно люди поступили или нет, лениво размышлял я, топая по гравийной дорожке. Так-то и логично вроде бы, но вот только дело в том, что ЕДИНСТВЕННОЕ, за последнюю тысячу лет нападение на Белояр — было от этого самого бандита-наёмника. Расположение нашего медвежьего угла таково, что даже астрограф наш, Пал Лукич, меня несколько раз будил своими патетическими криками на уроке. Просто расположение Белояра — практически за границей галактического диска. ОЧЕНЬ далеко от ядра, выше галактической плоскости… В общем, в округе, на сотню световых лет нету не только пригодных к жизни систем, но даже звёзд в стадии нормального свечения. Одна наша Белая. И само существование её в этом галактическом Зажописнске — нерешённая загадка природы.

И даже когда были войны, например — с ксеносами-кревами. Так-то у них было какое-то самоназвание, но настолько злостное, что выговорить его могли только выпускники Его Императорского Величества Ксенолингвистического Института. Где все пятнадцать лет обучения только и занимались что тренировками пастей и связок, чтоб это злостное название выговорить. Ну а все нормальные люди звали ксеносов кревами, потому что похожи были они на трёхметровых сухопутных креветок.

Так вот, даже кревы, ведущие с людьми войну на уничтожение (и благополучно в ней самовыпиленные) прислали к Белой один-единственный разведывательный шлюп. В котором, по легендам, кревов и сварили. Устроив на Белояре всепланетный креветочный пир, по случаю торжества Человечества. По моему с супом из кревов — байки. Потому что кревы в суп вроде бы не очень годились, какая-то химия у них неправильная. Но легенда ходила упорно, подтверждаемая гордым и хищным клацаньем зубами рассказчика.

И выходило, что Белояр никому, в общем-то, не нужен. Раз в полгода прилетал тяжёлый лайнер Имперской Космонавигации, делавший ради нашего захолустья основательный крюк. Смысла в его прибытии было немного — налогов Белояр фактически не платил, денег на путешествия у белоярцев было немного. Так, наберётся сотня-другая добровольцев в Звёздный Легион, но ради них гонять многокилометровый грузопассажирский лайнер никто бы не стал. Если бы не правило и как это… доктрина Империи. Насчёт связи, коммуникаций и всякого такого.

Так что с неудачной попытки захвата Белояра личный корабль моего папаши и корыто пиитов, привезшее Никса были единственными кораблями, кроме космонавигаторов, вышедшими на орбиту Белой.

Вот и выглядела подготовка к какому-то там возможному военному вторжению как этакая «военная игра». Причём, судя по азартно горящим глазам бородатых дядек — так выглядела она не только в моём воображении.

А с другой стороны, если бы Благоград был бы мегаполисом, как в голо, было бы мне очень худо. Первое время уж точно. Потому что никсова наука, в меня вбитая кибернетическим мозгоклюйством и колотушками (кторые этот сволочной пиит называл «педагогический процесс») требовала контролировать окружение и выявлять возможные опасности. А когда вокруг куча незнакомого народа — это плохо и тяжело. В двенадцать лет наш учебный класс проходил месячную стажировку на орбитальной станции. Так первую неделю я падал в каюте с жуткой мигренью. Даже на глумёж всяких сволочей в стиле «Гален от толпы сомлел, боится людей, хе-хе!» не реагировал.

Потом правда привык, стало полегче, даже занялся попыткой выяснить историю родителей. Но — безуспешно. Те кто знал что-то интересное — были на Белояре и со мной просто не разговаривали.

И ведь не тайна какая секретная! Просто родичи по матушке — гавнюки редкостные. А Никс — гавнюк садистически-педагогический!

— Излишняя для тебя информация, Гален. Может даже навредить. Тренируй волю и самоконтроль, — трындела эта занудная сволочь на мои вопросы.

— А если я сам узнаю?! — возмущался я.

— Узнавай, — пожимал плечами пиит. — Но, не в ущерб нашим занятиям.

И не узнал. Загадка на загадке, непоняткой погоняет. А потом просто махнул рукой — ну сколько можно мучаться? Ну не знаю я папашкиного имени, да и кто он был. Да и чёрт бы с ним. Я его даже теоретически видеть не мог, судя по всем помер он ещё до моего рождения. Наградив эти учителем-мучителем, чтоб его!

На этом моменте я отметил, что треск в окрестных кустах стал подозрительно упорядоченным. А мелькнувшая в просвете между листвой тень — точно была в ученической форме, цвет соответствующий, растительности несвойственный.

Прикинул я. что и как и выходило, что от пяти до десяти рыл сидят в окрестностях в засаде. Поджидают кого-то, не выходя на глаза. И, судя по тому, что закопошились при моём появлении — ждут именно меня.

— Вылазьте! — подумав, крикнул я. — Засаднички криворукие, за километр вас слышно было. Придурки, — добавил я.

— Сам придурок, Гален, — с этими словами и хрустом валежника на дорожку стали выбираться сверстники.

И вправду — придурки. И не десяток, а почти полтора. И семь со спины вышли, восемь с лица. Морды суровые, с