сбор биометрии. Все эти замысловатые слова значили одно – теперь у каждого гражданина будет индивидуальное количество баллов, которое определит его жизнь. В бюро кредитных историй и банковских системах быстро нашелся ответ, сколько кому баллов назначить. Система кредитных конвейеров уже давно умела оценивать благонадежность людей по их образованию, опыту работы, заработку, семейному положению и наличию задолженностей. Оставалось немного подкрутить коэффициенты, смешать их с данными судов, приставов, нотариусов – и вуаля, каждый получил свою циферку, которая обозначала, будет ли человек пользоваться общественным транспортом, будут ли ему продавать алкоголь, давать кредиты. Примут ли его в больнице, зачислят ли в учебное заведение, зарегистрируют ли брак. Будет ли он вообще на свободе.
Сначала казалось, что подобные выкрутасы еще сильнее обозлят людей. Но это подействовало как звонкая пощечина истерящей женщине – граждане вдруг остановились в своем запале и растерянно посмотрели вокруг. Потом на свои баллы. Потом в свой электронный кошелек – в недоумении.
Партия Равенства воспользовалась затишьем и залатала раны пылающей и уставшей страны пониженной ставкой по кредитам, единовременными выплатами, гуманитарной помощью, налоговыми льготами.
На короткое время, как дым от пожарища, появились на русской земле правозащитные организации из Европы. Самые разнообразные, они разнюхивали и пытались понять суть социального рейтинга, листали свои нормативно-правовые акты о личных свободах, связывались с юристами из Партии Равенства. Нашли горячую поддержку в лице озабоченных своей неприкасаемостью и интимностью местных граждан. Не всем нравилась новая система, кто-то видел в ней ограничения.
Но и тут у партийцев нашелся аргумент. Все люди уже десятки лет жили в Интернете, пользовались электронными сервисами и приложениями. Ставили галочки и цифровые подписи куда попало, не глядя вбивали коды эсэмэсок в какие-то окошки, подмахивали бумажки. Даже у самой дремучей старушки в век информационных технологий да нашлось какое-то согласие, дающее карт-бланш на владение всей ее подноготной.
Оставалось собрать это все вместе, зафиксировать с юристами и заткнуть всем недовольным пасть, оставив их шуршать своими шапочками из фольги в недрах конспирологических форумов. Сил сопротивляться уже не было ни у кого. Правозащитные организации откланялись и уехали туда же, куда парой лет ранее мигрировали прежние отечественные политики.
Так Партия Равенства решила еще одну проблему, залатала еще одну течь и половчее ухватила топор, прорубавший намеченное направление.
Это уже потом введут чипирование, отслеживание геолокации, камеры повсюду, системы распознавания лиц, полный отказ от наличных. Потом как явления исчезнут криминал с улиц, терроризм, эпидемии, кражи и теневой бизнес. Потом появится Бюро со своей Каиссой.
Каждому горожанину предстояло пройти свой путь, чтобы привыкнуть к тому, что нолик на дисплее страшнее тюремного срока. Или что жужжащие, почти игрушечные дроны легко унимают ярость от голода и нужды. Но прямо сейчас Партии Равенства предстояло решить несколько неотложных задач.
Матвей.
10 августа 2035, пятница
Говорят, что история иногда оправдывает принятые политические решения. Но нельзя было ждать историю, эту старуху, по лживости уступающую только статистике. Срочно нужно было создать такие СМИ, которые выполнили бы всю работу за нее. Которые со снайперской точностью расставили бы точки над «i» и которым люди верили бы как себе.
Так появилась Редакция. Открыли ее в Твери, чтобы придать налет «провинциальности», которой люди больше доверяли. Ее здание стояло в промышленной зоне. Раньше оно было ткацкой фабрикой, но теперь это четырехэтажное кирпичное строение превратилось в бизнес-центр. Дизайнеры смогли обыграть его индустриальный вид и придать эстетику лофта. Внутреннее рабочее пространство с высоченными потолками, светлое, со стеклянными перегородками, книжными стеллажами, большими зеркалами и эргономичной мебелью ярких цветов удачно контрастировало с оставленными на виду металлическими несущими конструкциями и большими вентиляционными трубами.
Матвей работал в Редакции уже семь лет, с самого основания. Кажется, еще вчера он, робкий студент журфака, пришел на практику. И вот сейчас он шагал по роскошному холлу заместителем главного редактора.
Обычно Матвей заходил в Редакцию вальяжно – в свои двадцать пять он командовал целым полком журналистов, операторов, маркетологов, фотографов и еще бог знает кого. Выглядел он значительно старше своего возраста. В пшеничном топ-ноте [11] пробивалась седина, лоб казался огромным из-за выпадавших волос. Десятка два лишних килограммов добавляли еще немного возраста и толику солидности. Завершала образ длинная борода, тоже с проблесками седины. В остальном Матвей также старался немного накинуть себе: классический строгий костюм, крупные часы, запонки с брильянтиками, зажим для галстука, маниклип с наличными, от которых уже давно отказались. И громоздкие, страшно дорогие и не идущие ему очки. При стопроцентном зрении.
Кабинет Матвея был строг и предельно лаконичен – три кожаных кресла и огромный стол с пресс-папье и лампой. При этом стол всегда пустовал, потому что во время работы на нем ничего не было, кроме ноутбука и телефона. Всю стену за спиной занимал застекленный стеллаж, заполненный книгами Достоевского, Ницше, Канта, Юнга, Хемингуэя и другой классикой в толстых переплетах. Их Матвей, несмотря на журналистское образование, не читал. Любимые детективы хранились дома.
Также дома, подальше от глаз коллег, хранились и кислотные мультяшные футболки, стопки комиксов, радиоуправляемые машинки и фигурки супергероев. Своей по-детски неформальной натуры Матвей стеснялся и думал, что никто из окружающих не стал бы считаться с ним, если бы не маска большого серьезного дядьки. Может, и не культовой пока личности, но уже явно человека с претензией. По этой же причине замглавреда никогда не приглашал на корпоративы Настю. Помолвка с татуированной вокалисткой панк-группы на пользу имиджу не пошла бы.
Демонстративная солидность Матвея и строгость его кабинета хорошо сочетались с холлом и переговорными для встреч гостей, но сильно выделялись на фоне остальной Редакции. Она больше напоминала хипстерский коворкинг огромных размеров. Стояли гам и суета, трещали клавиатуры, пахло кофе. Дресс-кода не было. Сотрудники Редакции, которым не нужно было появляться в кадре или разговаривать с гостями, предпочитали носить удобную и яркую одежду с оригинальными принтами. Каждый стремился подчеркнуть свою индивидуальность и отличаться от остальных. Но так как это делали все, то стили теквир или неряшливый субкультурный фэшн, казалось, превратились в униформу.
Сегодня же Матвей шмыгнул в дверь Редакции впопыхах. Ночной кошмар не шел из головы, тревожности добавило отсутствие Наблюдения на улице. Да и начинающаяся через пару минут встреча тет-а-тет с главным редактором подгоняла.
Вот главный редактор как раз соответствовал царящему вокруг духу бунтарства. Максим Леонидович Павлов, для коллег просто Макс, за глаза – Мэд Макс или, с уважением, Макмэн. На каждый день месяца у него была крутая цветастая футболка оверсайз и
