Радиатор Янис проклял – убил на ремонт целый день, а запаялось – курад со смеху сдохнет. Зато замену вентиляторному ремню нашли сразу. Сделали короткий круг по порту – ремонтники боялись, что Янис в воду свалит, но ничего подобного, рулить машиной конечно, навык нужен, но управимся.
— Эх, не было бы войны – все барышни ваши! – восторгался Афанасьич, поездками в легковом авто совершенно не избалованный.
Собственно, к легковым машинам все ремонтники были непривычны. Даже порядком загаженный салон казался роскошным. Мыслимое ли дело прямо на мягком диване со всем удобством по улицам катить?
Ну, заднее сиденье пришлось снять – багажник автомобильчика был не очень вместительным. Сиденье-диван затащили в кубрик, и Яша сказал:
— Завтра с утра – за запчастями в Беккеровскую гавань. Афанасьич, покажешь, где катера. Можно бы и сегодня, да темнеть начнет, а с нашим-то одним фонарем…
— Лучше завтра. Заодно в госпиталь заедем. У меня уж совсем затянулось, но обещал. Да и попрощаться нужно.
***
В Беккеровскую машину пускать не хотели, строгости у них, хотя, казалось бы, люди с понятной целью едут. Янис размахивать не совсем правильным требованием-накладной не стал, направился к комиссару. Понятно, по телефонному звонку живо пустили.
Добыча на мертвых катерах оказалась так себе, но кое-что толковое нашлось. Заодно леера скрутили, а то Яков жутко огорчался, что на ««003»» часть носовых сломана. Загрузившись – трубы лееров торчали из открытого багажника – покатили назад, но уже через госпиталь.
…— Ох и грязный ты, Ян, – ругалась медсестра. – Хоть бы умылся.
— Извини, проездом прямо с работ.
— Сильно вас бомбят в порту?
— Терпимо. Привыкли, да и зенитчики работают на славу.
— Ой, чуть не забыла. Тебя Ида Иосифовна просила зайти. Настоятельно просила, прямо рычала тут.
Гадая, что понадобилось старой лиепайской знакомой, Ян хромал по коридору. Нет, зайти попрощаться и сам думал, но тут еще что-то.
В приемной принимали раненых, на носилках стонали и матерились. Знакомо пахло кровью и дерьмом.
— Заглянул все же? – Ида Иосифовна мыла руки.
— Рассчитывал непременно попрощаться. Затянулось на мне, как на той собаке.
— Вовремя. Похоже, скоро опять драпать будем, – медсестра тщательно вытирала ладони. – Но я не об этом, ныть не собираюсь. Помнишь, что у меня глаз профессиональный и память еще недурна?
— Известный факт.
— Именно. Проходили через нас документы с госпиталей. Гляжу: «Васюк С.А. красноармеец». Друг твой как был по отчеству?
— Аркадьевич. А что с ним? И где он?
— Пулевое, подробностей не знаю. Улица Нарва-Маанте, там в школьном здании госпиталь. Можешь заглянуть, проведать, если служба позволит.
— Постараюсь. Спасибо!
— Не за что. Хорошо вы в Лиепае работали, хоть и сопляки были совсем. Побольше бы таких мальчишек. Если жив парень, привет передавай.
Янис вернулся к машине. Ремонтная команда «003» молча курила. Ну да, видели, как раненых разгружали – те прямо с передовой, без особой первичной обработки, на непривычных людей производит сильное впечатление.
Возвращались в порт под обстрелом. Янис сосредоточился на вождении – машина слушалась, но все казалось, что слишком тяжелая, громоздкая, вот-вот заденешь и снесешь что-то. От напряжения тельник и фланелевка насквозь пропотели. Жаркий август, чтоб его курад…
Отпустили Яниса через два дня. Осторожно рассказал команде, что «друг, раненый, в Лиепае жизнь спас». Яша отнесся с пониманием, но все дела с ремонтом наваливались. Один двигатель «003» вел себя недурно, второй глох на высоких оборотах, но без заводского ремонта с этим недугом справиться было сложно. Нужны были ходовые испытания, разрешение на выход из порта, а главное, полноценное пополнение экипажа. Яша почистился и ушел к начальству, а Янису была выдана увольнительная «на проведывание боевого товарища».
На колесах многое становится проще. Это Янис с детства знал, сейчас только лишний раз удостоверился, крутя лакированный руль. Госпиталь нашел без расспросов, курили во дворе выздоравливающие, явственно ухали минометы на недалекой – прям уж совсем неприятно – передовой. Госпиталь оказался так себе – пустили без халата, явно персонала не хватает, в палатах-классах тесно, опять же накурено.
Товарищ Васюк отыскался в небольшой палате, видимо, из кладовой переделанной. У Яниса екнуло сердце – в отдельных палатах или командиров кладут, или доходяг. Но Серый лежал не один, койки стояли вплотную, раненые забурчали, когда гость протискиваться стал.
Серега был в сознании, но казался меньше ростом, чем помнилось, бледный, сразу видно, сильно обескровел.
— О! А я как ждал, – попытался улыбнуться серыми губами бывший спецсвязист. – Отдыхаю, думаю всякое.
— Я тоже пока лежал, думал, потом вообще некогда стало, – пробормотал Янис, пытаясь в тесноте пристроить трость и себя.
Поговорили. Товарищ Васюк был ранен в грудь навылет, пуля прошла опасно, рядом с сердцем, вроде как снайпер бил, ошибся на сантиметр. Это была хорошая новость, остальные уж совсем плохие…
…— Вот такие дела… – дышал Серый осторожно, неглубоко. – Ты-то как? Смотрю, совсем военно-морским стал?
Янис махнул рукой;
— Береговой, ремонтный. Да пока на трех ногах хромаю, что поделать. Из морского – сплю в кубрике, укачивает недурно, как в люльке.
— Но все ж добился своего. Морской. А я… – москвич поморщился. – На «утку» едва загружаюсь, так меня укачало, прям стыдно.
— Брешет, – сказал один из раненых, слушавших разговор. – «Утка» ему в развлечение, бо, интеллихент. И вообще скоро встанет. Доктор так-то и сказал - «в два дня не помрет, значит, жить будет».
— Сам ты брехло. Не говорил такого врач, – запротестовал Серега.
Раненые в один голос начали утверждать, что так доктор и сказал. Имелись тут внутренние госпитальные дела, полные боли и тоскливых надежд. Другой мир – это Янис понимал, сам недавно на койке мордой вниз пластом лежал. Начал прощаться.
— Служба, понимаем, – сказал болтливый раненый. – На попутках добираешься? Далеко ж до порта.
— Своя машина, случайная, ремонтная. Мы в порядок привели, ездим. Вон, Серый знает – я же ленивый, – улыбнулся Янис.
— Ты ушлый, хотя и работяга, – наконец улыбнулся Васюк.
Янис проехал по двору школы, бибикнул под окнами – из палат смотрели ходячие раненые. Расскажут и Серому. Должно вдохновить, любой опытный связной транспорт ценит, даже когда машины не особо военно-строевые.
Рулил Янис обратно в Каботажную, размышлял о том, что нужно где-то заправить бак и о гадостности войны. Не верилось, что Линда и командир погибли. Конечно, Серый со Стеценко сами товарищей похоронили, свидетелей надежнее не бывает, но все же… Тут, если сам не видел, вера в хорошее остается. Пусть и глупая вера. Вот и с дядей Андрисом… может, все же напутали? Хотя как могли напутать…
Шли дни, шла работа. Экипаж катера обещали пополнить, но как-нибудь потом, а пока дали временного командира-контролера – старшего лейтенанта, слегка контуженного, заикающегося, но толкового. Вышли из гавани под командой этого опытного человека, прошли к рейду…
Что-то горело на берегу, громыхали орудия – вновь корабли били по немцам. Сновали катера и буксиры, грузился большой транспорт, от дыма было так темно, что в порту включили прожектора. Море у города казалось аж кипящим. Янис стоял на носу, держался за замененные леера, думал, что в детстве представлял себе море совсем иначе.
Когда возвращались, начался очередной обстрел. У порта вздымалась пыль, с опозданием доносился треск разрыва. Издали это казалось жутким, а ведь сидели там, работали, почти не замечая.
