ей людьми уже на месте--«Пандора».
За огромной тенью нависшего над планетой космического корабля, скрытые от людских глаз, в космической черноте, плавали планетарные верфи. Тут не было ни лишних огней, ни велось никаких съёмок, да корпуса огромных барж не притягивали взгляды стремительностью форм. Здоровые квадратные короба цепляли на силовой захват звёздные буксиры и, набирая разгон, уходили на край нашей звёздной системы, чтобы нырнуть в огромный портал, переносящий их к небольшой зелёной планете на другом краю галактики.
Солдаты, офицеры, рабочие, инженеры, все эти люди, словно замороженные коконы, плавали, на страховочных тросах, рядами и колонами заполняя всё пространство космической баржи. Немного отдельно зависали в невесомости служители земных церковных конфессий, как во все времена, отправляясь со своей просветительской деятельностью, на любую новую территорию.
А вдоль всех бортов, привязанные страховочными фалами, глазея, пустыми, замороженными лицами, гордо реяли над всеми, новые жители планеты «Пандора», вчерашние штрафники и зеки планеты Земля. Никаких капсул, чистый криоген как для свиных туш и минимальное поддержание жизни с помощью закинутой в желудок капсулы, как при летаргическом сне. И где то в этой отдельной дружине плавало и моё тело.
Несомненно, вода одно из самых великих творений вселенной, вода и воздух два незыблемых столпа для существования всего живого. Во всяком случае, человечеству неизвестны другие формы разумных, и не очень, кто мог бы обходиться без этих базовых элементов природы. По крайней мере, так считало человечество до недавнего времени, сейчас же, уже никто не «забожится на курочку Рябу» что это является непреложной истиной.
Какие-то странные мысли рождаются в моей голове, зачем моё сознание решило, что это очень важно и почему именно сейчас? Может, потому что я дышу, дышу влажным и густым, словно патока воздухом, наверно уместнее сказать, что я его ем, буквально заглатывая частями. Очень странные ощущения. Но непонятно что меня удивляет, и наверно радует в этом естественном для человека процессе.
Моё сознание или разум постепенно раскрепощалось, открываясь заново. Голова раскалывалась от боли, казалось, мои мозги, будто оживали, сбрасывая частями невидимые оковы. Мутное пятно перед глазами неспешно приобретало чёткость и насыщенную яркость. Слух, понемногу начинал доносить разнообразные звуки, пока неразборчивые, но с каждой минутой моё восприятие словно рождалось, не знаю, наверно нужно время. Да, время, ещё одна бесспорная константа определяющая начало и конец, или нет. Да что со мной?! Почему это важно и что происходит, и вообще -- где я.
Мысли, мои мысли роились, словно червяки в толще земли. Они без устали прогрызали новые ходы, открывая для сознания скрытые участки памяти, где хранились самые важные для меня знания. Количество новых открытий прирастало, и наконец-то они обильно хлынули, пробуждая спящие нейроны. Прорвав абстрактную дамбу, мои мозги вернули мне полное понимание происходящего. Вот только я никогда не думал, что мысли могут быть столь осязаемы в плане причинения такой натуральной боли.
Голова просто раскалывалась от пульсирующей мигрени. Но как это не покажется странным, я радовался, да именно был рад почувствовать боль, ведь это означало-- что я жив. В свете последних событий, именно понимание этой простой и понятной аксиомы, примирило меня с отсутствием отклика от остального моего тела. Панический шторм едва не успел накрыть меня с головой, как пришедшее знание вовремя подсказало-- что это нормально, так и должно быть.
Да, оставались вопросы, и много, но это всё не первично, сейчас главное как бы это глупо не прозвучало--вспомнить всё. Простейшее действие -- полностью разбудить память, но от этого теста зависит многое, если не всё.
Закрыв глаза, как нас и учили, сосредоточился на своём внутреннем «я» , полностью успокоился и…
***
В моей голове сразу замелькал калейдоскоп картинок, ясли, садик, школа, так, стоп. Так не пойдёт, надо определиться с реперными точками, а то эти воспоминания ни о чём, пожалуй, начнём с моего имени, и сразу негатив, ну за что мне это?
А как иначе думать нормальному молодому парню носящему имя --Эдуард. Нет, имя то норм, но если бы я был, к примеру, Эдуард Ламьее, или Радецкий там, всё правильно и понятно, но Эдуард Степанович Огурцов, это знаете нонсенс, как говаривала одна из моих многочисленных подружек.
Пожалуй, учёбу в школе и вспоминать не стоит, друзей у меня не было, а вот подружек…Подружек хватало, всё дело в моей внешности. Где то к окончанию учёбы я уже сформировался как юноша, при росте за метр восемьдесят, природа наделила меня большими близорукими глазами, серого цвета, роскошной чёрной чёлкой и вполне аристократической внешностью. Тонкий длинный нос, чувствительный пухлые губы, агрессивно выпирающий подбородок с брутальной ямочкой, всё это великолепие держала тонкая и длинная шея с сильно выпирающим кадыком, да и фигура моя являла собой недокормленного дистрофика, как и положено изнеженному в неге франту голубых кровей.
Вот только этой кровью и не пахло, щас опять стало больно, всё дело в том, что мой отец он, совсем не походил на меня, или я на него, всё сложно, в общем. Мама, та да, и глаза и лицо, вот только все свои годы жизни с ними, я наблюдал избитую Мать, пьяного отца и вечную ругань. Да и чего можно было ожидать? Отец, рано облысевший крепыш метр с кепкой, всю жизнь проработавший сантехником. И Мама, директор Библиотеки. Нет вспоминать там нечего, да я, и не буду.
С наступлением определённого возраста я стал замечать интерес со стороны девушек к моей персоне. Ну с ними мне почему-то всегда было легче общаться, чем с парнями, а когда съехал от родителей в оставленную мне бабушкой однушку, в спальном районе нашего областного центра, так для меня открылось много интересного. Как это часто и бывает, мужской половине крайне не нравилось моё положение и отношение ко мне слабого пола. И сразу начались проблемы, когда меня избили в третий раз я пришёл поплакаться к своему дядьке, бывшему старшине морской пехоты, ну и договорился, что он покажет мне парочку приёмов. Я очень ошибался думая, что меня до этого били, нееет, это было так, не о чём, а вот тот год, проведённый в схватках с родственником Отца, мне запомнился навсегда.
Эта мудрёная наука «о причинении сильного вреда телу оппонента» называлась «Рукопашный бой». Адская смесь из «Самбо», «Бокса» и, наверное «Карате», за год я нормально овладел уворотами, захватами и бросками, а так же научился бить прямой и «хуком» что справа что слева. Ноги я не задирал,
