в подобные вещи. Да, бытовали легенды о том, что в мире существуют некие чародеи, умения коих разнятся и, что они избегают афиширования собственных сил. Я слышал о ведьмах и колдунах, о шаманах, в конце концов… Но вера в их существование вызывала лишь снисходительную улыбку. Да, я знал, что на службе полянцев есть какие-то мифические некроманты, но я всегда считал их попросту не в меру ретивыми палачами… Теперь же, я стоял в зале чужого дома, слушая разговор о том, кто был и есть я… Не имея и малейшего шанса сопротивляться.
— Как именно он погиб? — нарушила тишину пожилая дама.
— Пять пулевых ранений, — небрежно ответил некромант. — Но ни одного в голову.
— Его тело получило повреждения, — весомо заметила дама. — Это не совсем качественный товар.
— Вынужден опровергнуть сие высказывание, — с раздражением сообщил некромант. — Все дырки в его теле, я заштопал. Плоть срастил. Сожалею, что вынужден повторять это вновь: Мормилай отменного качества, едва ли не лучший. Другого такого вы не найдёте в ближайшие годы.
— Вы сомневаетесь в успехах армии Поларнии? — тотчас осведомился Антони, даже встав.
Некромант перевел на него полный ярости взгляд.
— Довольно, сын, — рявкнула хозяйка особняка, явно предвидевшая конфликт. — Нас устраивает товар, мы готовы подписать договор.
— Очень рад, — процедил сквозь зубы некромант. — Я тоже готов. Кто будет повелителем?
— Последний вопрос, — нахмурившись спросила пожилая дама. — Сколько он будет… кхм… функционировать?
Некромант чуть помедлил, обратив свой взгляд на меня.
— Не менее пяти лет. Этот срок я могу гарантировать.
— А после, — не унималась хозяйка особняка. — Сбежит?
— Он не может сбежать. Во всяком случаем, при правильном использовании, — скупо ответил мужчина. — По истечении пяти лет начинает нарушаться связь между амулетом, в котором заключена душа и самим телом. Когда связь прервётся, тело умрёт.
— А душа?
— Останется в амулете, но она уже не будет представлять ценности.
— Мы поняли. Он сможет защитить моего сына от всех напастей? — продолжила гнуть свою линию покупательница.
— Смысл его существования в служении. Мормилай создан для того, чтобы служить господину. Он самый лучший слуга. Идеальный. Он отдаст за него себя без сомнений и размышлений.
— Что ж, я услышала то, что хотела. Начинайте.
Я ждал какого-то ритуала. Некоей инициации, но ничего такого не произошло. Некромант извлёк из-за пазухи сложенный вдвое лист бумаги и толкнул его по столу молодому Антони.
— Я буду говорить, а вы отвечать, — проговорил некромант, неожиданно достав из кармана длинную костяную иглу.
Медальон, что покоился на его шее, бряцнул по столу. Мужчина резко кольнул безымянный палец на правой руке, передав иглу юноше. Тот принял её, повторив его движение. Некромант опустил палец на медальон, оставив на нём алое пятнышко, мальчишка сделал так же.
— Я, Мирел Арджинтарий, снимаю с себя власть над мормилаем, — произнёс некромант. — Читайте, следом, — шепнул он.
— Я, Антони Веленский, принимаю власть над мормилаем, — зачитал дрожащий от возбуждения или страха юноша.
— Отныне он будет подчиняться, лишь вам, — продолжил некромант.
— Отныне он будет подчиняться, лишь мне, — ответил юноша.
— Я клянусь, что никто и никогда не узнает имени покупателя, — сообщил некромант.
— А я принимаю эту клятву, — запинаясь прочитал Антони.
— Я клянусь, что этот мормилай чист, и никогда не навредит хозяину.
— А я принимаю эту клятву, и объявляю его своей собственностью, — пискнул юноша.
— Скрепим же сие соглашения огнём, — демонически улыбаясь, закончил некромант.
— Скрепим! — прошептал окончательно перепуганный юноша.
Мать поднесла горящую свечу, поставив её между ними. Некромант простёр ладонь над пламенем и долго держал. Затем его примеру последовал молодой хозяин. Он едва не отдёрнул руку, но вытерпел, будто знал, сколько именно надо держать плоть в огне.
— Вот вам моя рука, — глухо заявил некромант, и я почувствовал, как пол под ногами зашевелился.
— Вот вам моя рука, — ответил юноша.
Когда их кисти соприкоснулись, я ощутил резкий угол в затылке. Головокружение, последовавшее следом, заставило меня упасть навзничь.
— Наденьте амулет, — услышал я слова, теряя сознание.
Самые низменные человеческие поступки свершаются от безнаказанности.
Я лежал в траве, наслаждаясь палящим зноем. Никогда не любил холод и всегда обожал жару. Тёплый ветер играл волосами. Я специально дышал медленно, смакуя ароматы трав клевера и василька, зверобоя и колокольчика.
— Па-а-ап, ну поиграй со мной, — канючил тоненький голосок.
А я притворялся, что сплю.
— Ну, па-а-а-а-ап, давай поиграем! — вторил другой детский голос.
Дочери дёргали меня за штанины, разжимали пальчиками закрытые веки.
— Хрррр, пфффф! — изображал я храп, еле сдерживая улыбку.
— Папа, а ты улыбаешься! Я видела, — пропищала девочка.
— Я первая! Я первая видела! — возразила ей другая.
— Нет, я первая!
— Нет, я!
— Я!
— Я!!!
— Всё, всё, всё, не ссорьтесь! — ласково сказал я, садясь. — Вы обе были первыми!
Злата вкрутилась мне подмышку, обхватив торс руками, и прижавшись, начала щекотать носом. Леська не отставала. Опустив ладони на щеки, она поцеловала меня в нос.
— Папочка, ты у меня самый любимый!
— Нет, у меня!
— Так, тихо вы! — вновь рассмеялся я. — Вы мои любимые, самые славные на свете девочки!
— Тогда поиграем? — лукаво заглядывая в глаза, пропела Злата.
— Вставай!
— Вставай, папочка!
— Встань, падаль!
В глазах потемнело. Запах луговых трав исчез. Я слепо шарил руками вокруг себя, силясь понять, что происходит. Но тело уже выполняло приказ. Руки оттолкнулись от пола, ноги распрямились. Я открыл глаза. На стенах висели масляные лампады, поигрывая пляской частичек огня и едва заметно чадя чёрным дымком. В комнате не было мебели, зато множество стоек с оружием. Рапиры, сабли, короткие мечи, длинные, гизарма, протазан, клевец, утренняя звезда, бердыш, аркебузы и пистолеты разной тяжести и модификаций.
«Приличная коллекция», — отметил я про себя, тотчас ощутив боль в затылке.
— На колени! — вскричал Антони.
Я безропотно повиновался. Он залепил мне хлёсткую пощёчину обратной стороной ладони, тотчас зашипев от боли. Хотел было ударить снова, но поймав
