себя. Вслепую, с прыгающими кругами в глазах, я нащупал ручку двери, потянул на себя, слыша, как заскрипели петли, и как что-то бухнулось на черепичную крышу. Заскребло шустро когтями, подползая сверху ко мне. Осилив всего два шага, я завалился вперёд, падая лицом вниз на бетонный пол. Позади что-то упало вниз и визгливо захохотало. Грохнувшая дверь спасительно отрезала меня от невидимой опасности. Разжав пальцы с ручки канистры, я медленно перевернулся на бок, согнул ноги в коленях. Всё, больше я не мог шевелиться. Не было никаких сил. В болезненной полудрёме я слышал, как орёт Азраил из динамика радио. Оно оказалось придавлено мной, так что голос был сильно приглушен и неразборчив. Я и не пытался понять его. Жутко хотелось спать, и я не стал сопротивляться…
Мне приснился еще более странный сон, чем с жестокой Брелок. Будто двери «Янова» открылись, и кто-то бросился ко мне. Подхватил за подмышки, злобно матерясь, поволок через весь зал станции. Дальше была просто темнота, а сквозь неё проступил чей-то неясный светлый образ. Мне было тепло и мягко. Боль почти не ощущалась. Я не хотел терять это мимолётное приятное чувство расслабленности и снова отрубился. Хотя бы ненадолго в моём персональном аду я хочу отдохнуть.
Более ясные ощущения проступили гораздо позже. Я проснулся совершенно бодрый в постели ночлежки «Янова». С минуту лежал неподвижно, прислушиваясь к себе и боясь шевельнуться. Лежал под теплым одеялом раздетый, не чувствуя боли. Я прекрасно помню, как свалился без сил у самых дверей станции. Так каким чертом я оказался в кровати⁈ Всё же осмелившись, я напряг мышцы рук и спины и принял сидячее положение. Правую ладонь тут же слабо укололо. Охнув от неожиданности, я дернул рукой. Никакого дискомфорта, будто и не резал недавно себе пальцы. Они были перетянуты свежими чистыми бинтами, а под ними, в ладони, просматривался примотанный знакомый осколок артефакта. Осторожно свесил ноги вниз, приметил, что левая так же перебинтована. Пошевелил сначала пальцами, затем ногой — не болит! Интересно как получается…
Размотал бинты, случайно уронив часть «Звезды-пилюли» на одеяло. Теперь она не светилась, потускнела, стала почти прозрачной. Но больше меня удивили покалеченные пальцы: переломы срослись, где надо, не было на них никакого намёка. Место, где я отрезал безнадежные, затянулось розовой молодой плёнкой кожи. Зажил и след от когтей кровососа на ноге. Осколок артефакта израсходовал себя, излечив меня практически полностью. Однако появилась куча вопросов!
Хрустнуло оранжевое радио на тумбочке, где лежала вскрытая пластинка парацетамола с еще какими-то таблетками. Там же стояла фляга с водой. Динамик удовлетворительно хмыкнул. Так, сейчас я и получу ответы.
— Проснулся, кролик? — насмешливо спросил алхимик, — как чувствуешь себя? Лапки не болят? Температурки нет?
Проигнорировав Азраила, я потянулся за своей одеждой, сложенной в ногах. Если бы не слабость с голодухи, чувствовал бы себя прекрасно! Горы, можно сказать, свернуть готов. Ну, или шею ублюдка алхимика.
— Эй! Ну, мог бы и спасибо сказать! Мне пришлось переместиться к тебе и волочить до кровати! А потом целый день торчать у твоей постели, как заботливая мамочка! Прояви благодарность, наёмник!
Застегнув ширинку на чёрных штанах, я поднялся во весь рост и показал молча радио средний палец. На всякий случай показал его же в дальний угол ночлежки, верхней койке, в сторону заколоченного окна. С обеих рук показал в широкий дверной проём зала столовой.
— Очень красиво, — проворчал монолитовец из радио, — Водяной, я ведь обижусь и больше помогать не стану. Цени это!
— Я лучше жопу кровососихи оценю, — буркнул я, натягивая носки, — никакая помощь мне от тебя не нужна.
— Не нужна? Хах! А тогда зачем ты пошёл за канистрой⁈ Обошёлся бы без неё! Я ведь могу и не давать тебе координаты провианта! Живи, как хочешь! БЕЗ МОЕЙ ПОМОЩИ!
Я поперхнулся воздухом от возмущения. Вот так, да? Фанатик алхимик еще и истерить умеет! Прям как баба, ей богу! Нет, он, в самом деле, намерен оставить меня тут одного, на произвол судьбы? Сначала посадил в свою сраную клетку, а теперь хочет бросить⁈
— Ладно-ладно, спасибо большое! — огрызнувшись, я наигранно поклонился радио. — Благодарен до безумия, что нянчился со мной, пока я подыхал на кровати из-за тебя же! Спасибо тебе огромное, что закрыл меня в своей клетке! Азраил? Алё!
Оранжевая коробочка молчала, словно была выключена или лишена батареек. Монолитовец либо не слышал меня, либо упорно игнорировал, как я его до этого. Обиделся что ли, реально?
— Ну и в пизду, — рыкнул я, схватив футболку с кровати. Много чести! И без него обойдусь…
Сутки прошли мучительно и медленно. Я всё еще восстанавливался, опасаясь высовываться со станции. Нашёл в копии кабинета Шульги пару книг Агаты Кристи и залпом проглотил одну. Читал вслух, чтоб заполнить гнетущую тишину «Янова». Замолкал, слыша подозрительное шуршание за дверьми или дальний хриплый вой. Электричество я жёстко экономил, как и еду с водой. Сварил щепотку риса с фасолью и отключил генератор. Поел всего один раз. Желудок бился в истерике, требуя еще. С трудом держался, уговаривал себя, что нужно беречь скудные запасы. Что еще хуже — дико хотелось бухать! Нажраться опять в скотину и валяться под столом, пуская слюни! Чего я, кажется, и делал два или три дня. А может, неделю? Плохо помню. И думаю, долго я так не продержусь. Значит, у меня два пути — пуля в башку или же шевелиться, перебирать лапками, как упавшая в молоко мышка. Или лягушка? Черт с ними, главное на месте не сидеть и попробовать найти других «кроликов»! Многое я не потеряю. Только жизнь свою скудную.
На следующее утро, только продрав глаза, я решительно собрался в поход, оставив себя без завтрака. Сразу выходить на улицу не стал, уж точно не после встречи с мерзким пауком. Слегка приоткрыл железные двери, высунул нос, осматриваясь вокруг. Слабый туман стелился у тяжёлых колёс ржавых вагонов, приносил с собой влажную прохладу. Жуткое затишье перебивалось только лёгким шелестом травы под ветерком. Ни выстрелов, ни рыков мутантов. Наверное, все еще спят. Выходя за порог станции, я обернулся напоследок. Подумал, стоит ли вернуться и захватить радио, но махнул на него рукой. Раз сказал, что обойдусь без чокнутого фанатика, значит так и будет! А иначе Азраил может решить, будто я надеюсь на его помощь.
Пройдя медленно вдоль вагонов поезда, я остановился у крайнего. Полотно железной дороги у «Янова» в
