— Да из твоего же отделения она, — хмыкнул Прохорович. — У этого, у хриплого такого, у немолодого, ещё при выбраковке полгода назад её забрали. Думали, местным под забой отдать, а ты ещё говоришь, что справная она, что послужит ещё.
— Так это Зорька Хребтова Макара! — осенило Тимофея. — Зорька! Зорька! — И он, подойдя, огладил морду лошади.
— Ну вот, теперь точно признал, говорил же я вам. — Фаншмит кивнул стоявшим рядом двум нестроевым. — Аптекарскую фуру возила ваша Зорька. Так-то и правда ведь бодрая. Еле отдал её Матвей Кузьмич. Новых на ремонт ещё нескоро нам из Моздока подгонят, так что забирай. Хребтову своему можешь обратно её отдать, а его жеребца себе забрать. В бумаге, главное, о принятии подпись поставь, а потом в полевой склад за всей сбруей иди.
В расположение взвода Тимофей подъехал уже к обеду верхом. Только спешился, а его уже обступили ребята.
— Вот так Иванович, вот сходил, называется, в караул! — воскликнул Балабанов, принимая повод. — А я думаю, чего это в них зачастил?! А тут вона как — свой антирес!
— По безлошадности ставили, — буркнул тот. — А коли такое желание есть, Елистратка, так я тебя тоже туда определю.
— Не, не, не-е. — Тот замотал головой. — Я при коне. Шучу я, не обижайся, старшо́й.
— Ну точно тебе, Ванька, говорю — Зорька это. — Федот Васильевич толкнул локтем стоявшего рядом Чанова. — Ухо с косым срезом видишь? А слева на крупе рубец? Макар, твоя кобыла?! — крикнул он спешившему к толпе Хребтову.
— Зо-орька! — Подбежавший драгун растолкал всех стоявших и крепко обхватил морду лошади. — Зо-оренька!
— Ну-у, говорил же, Макаркина. — Васильевич кивнул Чанову. — У меня-то глаз намётанный. Как теперь делить их будете, ежели Хребтов свою старушку опять захочет себе взять? — спросил он у Гончарова.
— Да мне-то всё равно. Пусть сам и решает. Отойдём, Макар? Поговорим?
Хребтов оторвался от Зорьки и, вздыхая, пошёл вслед за командиром.
— Я на тебя не давлю, делай свой выбор сам, — проговорил задумчиво Гончаров. — Мне после моей Чайки всё равно уж как-то.
— Полгода уже у меня Гром, — словно бы оправдываясь, произнёс Хребтов. — Объездил его, привык он ко мне, да и я к нему. Попервой всё с Зорькой сравнивал, думал, лучше уж на ней, да потом свыкся. Заберёшь под себя её, Иванович?
— Смотри сам, — пожав плечами, ответил Тимофей. — Заберу.
— Ну, вот и ладно. В готовщиках я сегодня, как бы не пригорело. — И потопал в сторону костра.
— Ну что, Зорька, теперь ты моя, — оглаживая гриву лошади, проговорил Тимофей. — Извини, а вот сухаря у меня нет. Теперь нужно опять всегда при себе его в кармане держать.
Глава 3. Ханская канцелярия
— Вчера опять наш фуражирный обоз персы вырезали, — делился новостями стоявший в шеренге Кошелев. — А перед этим ещё и на дальний, что из Тифлиса шёл, нападали. Ладно, хоть там, в охранении, две роты егерей шли и казаки были, отбились кое-как. Но если ханская конница большой силой нам за спину зайдёт — быть беде. Два года назад при прошлой осаде так вот оно как раз и вышло. Последние сухари и горсть дроблёнки ведь мы доедали. Без фуража кони совсем ослабли, так их, павших, по полкам на порцион распределяли. А тут ещё и холод лютый пришёл. Жуть, что, братцы, было!
— Неужто же не озаботится в этот раз начальство? — спросил стоявший рядом Калюкин. — Чай, уж опытное, коли такое случалось? Граф Гудович, он ведь, говорят, старый, заслуженный генерал.
— Он-то, конечно, может, и старый, и опытный, да вот погода ведь не спрашивает, сколько ты лет за собой войска водил, — заметил ветеран. — Середина октября вон миновала. Скоро дожди тут пойдут обложные, а потом ещё и снег перевалы закроет. Вот тогда и поглядим, как осаду строить будем.
— Тихо, разговорчики в строю! — донеслось с левого фланга.
— Начальство, начальство идёт! — пробежало по рядам. К выстроенным эскадронам нарвцев вышел подполковник Подлуцкий.
— По-олк, смирно! — рявкнул майор Кетлер и прошёл строевым к командиру. Выслушав его доклад, тот строго оглядел замершие шеренги подразделений и наконец дал команду стоять вольно.
— Командиры эскадронов, ко мне! — рявкнул он, и четверо офицеров протопали к подполковнику. Представившись и отдав воинское приветствие, минут пять они выслушивали молча наставления.
— Чего-то озадачивает, — прошептал стоявший позади Тимофея Лёнька. — Сам вона какой хмурый, озабоченный. Дело какое-то, что ли, серьёзное намечается?
Наконец закончив, Подлуцкий отпустил на свои места эскадронных командиров, а потом, пройдясь вдоль первой шеренги драгун, не говоря ни слова, удалился.
— Эскадрон, главнокомандующим генерал-фельдмаршалом Гудовичем нам поставлена задача выйти ночным маршем за Аракс и на рассвете атаковать лагерь Хусейн-Кули-хана, — пояснял план действий командования капитан Огнев. — Пока конница неприятеля собрана в одном месте, есть возможность уничтожить её одним ударом, дабы обезопасить пути подвоза сюда от Тифлиса. Вместе с нами пойдут три роты егерей из пятнадцатого полка, казаки и ополченческая конница. День дан на подготовку к выходу, выступаем в путь уже в темноте, чтобы не насторожить возможных соглядатаев. Порядок следования в общей колонне: в авангарде идут первый и второй эскадроны, затем казаки и местная конница под командой князя Орбелиани. Егеря уходят поротно уже сейчас, чтобы не насторожить неприятеля. Идём по знакомой уже нам дороге за Гарничай в сторону Ведисского ущелья. Провиант и фураж приказано везти в саквах на три дня. При себе иметь двойной запас патронов.
Часа через три после полудня основные приготовления были закончены, и готовность к боевому выходу проверяли взводные командиры с унтерами.
— Чемодан слабо приторочен, через пару вёрст он на бок слезет и круп коню набьёт, — ворчал вахмистр, проверяя укладку очередного кавалериста. — Перетяни! — И пошёл вдоль выстроенной линии дальше. — Вторую флягу убрать! — бросил он резко, увидев дополнительную посудину на Лёнькиной Марте. — Даже слушать тебя не собираюсь, Блохин, убрать, и всё! — перебил драгуна с Аннинской медалью на груди. — Не в степь, небось, идём, а к нагорью, где множество речек. Так что не помрёшь там от жажды.
— Есть убрать флягу, — проговорил со вздохом тот и перешёл к левому боку лошади устранять полученное замечание.
— Патронный запас у всех своих проверил? — спросил у шедшего следом Гончарова старший унтер-офицер. — Нужно мне чемоданы и лядунки вскрывать?
— Проверил, Ефим Силович, — подтвердил Тимофей. — И провиант с фуражом, и боевой припас, всё, как и было приказано, заложили. Но воля ваша, конечно, проверяйте.
— Ла-адно, верю, небось, не дурные, — проворчал Сошников. — Пойду дальше, отделение Ступкина глядеть. Вечереет, однако, через часа два будем выступать. Ты людей далеко не отпускай от строя, а то они отбегут, а вдруг команду чуть раньше нам выйти подадут. Будут потом по лагерю бегать, суету наводить.
— Понял, Ефим Силович, тут мы, на месте все будем, — заверил его Тимофей. Вахмистр пошёл дальше, а сам он в который раз уже осмотрел каждую пядь упряжи и вьючного снаряжения. Мимоходом сунул яблоко Зорьке и потеребил ей гриву. Кобыла дружелюбно фыркнула и толкнула его мордой.
— Но-но, не хулигань! — хмыкнул Гончаров. — Ты у нас старушка, вот и веди себя, как полагается, прилично.
Тени на земле всё удлинялись. Вот солнце зацепилось своим нижним краем за дальнюю горную гряду, прошло буквально несколько минут, оно совсем за ней скрылось, и землю сразу же окутала тьма.
— По коням! — разнеслась команда, и драгуны поспешили запрыгнуть в сёдла. — В походную колонну, повзводно, по двое! Первый эскадрон, пошёл! — Послышалось звяканье, всхрапнула лошадь, и раздался цокот сотен копыт.
— Второй эскадрон, за мной! — долетел окрик капитана Огнева.
Перед Тимофеем качнулись спины, и он тронул поводья. Зорька, держась на корпус от впередиидущего жеребца Копорского, пошла размеренным шагом.
