Ознакомительная версия.
– Врешь ты все. – Максим сплюнул, наблюдая за патрулем. Офицер и два солдата свернули в руины, наверное, заметили вербовщика и решили его перехватить.
Водянистые глаза старика вдруг вспыхнули мрачным безумием.
– Они ищут таких глупцов, как ты! Заманивают в пространства, откуда нет возврата! Мы все обречены!..
Максим не стал его слушать.
Военные свернули не в то здание. Вербовщик, если он знает руины, пойдет другой дорогой.
Надо бы догнать его, расспросить.
Оттолкнув старика, пытавшегося еще что-то сказать, он шагнул в пролом и скрылся в сумерках полуразрушенного здания.
* * *
Вербовщика он нагнал через пару улиц. Тот стоял, тяжело дыша после надрывного бега, привалившись к оплавленной, деформированной стене здания, в одном из проулков.
Максим, достав оружие, подошел ближе.
– Эй, как там тебя?
Вербовщик вздрогнул, резко обернулся и увидел пустой зрачок пистолетного ствола, нацеленного ему в переносицу.
– Закурить есть?
Тот вдруг часто закивал, хлопая себя по карманам. Его взгляд неотрывно следил за оружием.
– Тебя патруль заметил. – Максим опустил пистолет. – Не бойся, они в другой квартал побежали. – Он взял полупустую пачку сигарет, заметив, что пальцы вербовщика дрожат. – Да не трясись, не трону я тебя.
– Зачем гнался? – сглотнув, спросил тот.
– Курить охота. – Максим вытащил сигарету, а пачку сунул себе в карман. – Давай, расскажи: что ты там про сталкеров кричал?
– Я в Пятизонье народ вербую.
– Ну, это понятно. – Максим глубоко затянулся. – Мне тут старик один про какую-то «проказу Пятизонья» толковал. Ты что скажешь?
– Скорги… – Вербовщик сглотнул. – Они везде. Но их не нужно бояться! – внезапно опомнился он. – Есть хорошая экипировка, она реально защищает!
– И что? Допустим, я захочу стать сталкером?
– Да все просто! Отведу тебя на сборный пункт, тут неподалеку, в руинах. Там выдадут все, что нужно. Потом переправят за Барьер. Там, – он неопределенно кивнул в сторону мутного купола, – есть специально оборудованные лагеря. С герметичными убежищами, понимаешь? Оттуда будешь выходить, как на охоту, – завалил механоида, разобрал его, отнес добычу хозяину лагеря, а он с тебя долг за экипировку спишет. Еще раз вышел, снова с добычей вернулся – тебе деньги на счет. Так три-четыре ходки сделал, и можно новую жизнь начинать!
– А если не справлюсь?
– Да ты, парень, – прям вылитый сталкер, – польстил Максиму вербовщик. – Сколько уже в руинах выживаешь?
– Давно, – пожал плечами Максим. – Года два, может, больше… Не помню уже.
– Вот и там не сложнее.
– Не врешь? Сам-то за Барьером бывал?
– Нет, – честно признал вербовщик. – Но оттуда все богатыми возвращаются. Уезжают за границу! Бывает, конечно, что и погибает кто-то из новеньких, но это уже… судьба! – нашелся он. – У кого на роду написано…
– Ладно, заткнись, – прервал его Максим. – Ты, мужик, идиотов ищешь, это понятно. Если там все так круто, деньги сами в руки лезут, так чего ты тут в руинах шатаешься? Почему сам в сталкеры не подался?
Вербовщик стрельнул взглядом по сторонам, затем начал снимать с себя туристический рюкзак, в котором был упакован голографический проектор.
– Скоргов боюсь, – признался он. Почему бы не сказать правду? Парень этот все равно в сталкеры не годится, у него полное безразличие к жизни на худом лице написано. Вон глаза ввалились, блеск в них диковатый. Может, больной или запойный, а может, просто – голодный. В любом случае нет у него азарта, той самой искорки, что толкает здоровых, вменяемых, зачастую хорошо обеспеченных людей в сущий ад, откуда действительно нет возврата.
– А чего ж ты их боишься? – продолжал допытываться Максим. – Сам ведь сказал – экипировка надежная и все такое? Ты толком-то расскажи: что за скорги такие?
– Сигареты отдай?
– Держи одну. Остальные оставлю, – отрезал Максим.
– Ладно. – Вербовщик взял сигарету, прикурил. – Я со многими сталкерами знаком был. – Его внезапно пробило на откровенный разговор. – Тема действительно такая, что лучше в нее не лезть. Дураки да обреченные попадаются. Ну, еще те, у кого понты зашкаливают. Мол, круче нас только горы… – Он выпустил сизую струйку дыма. – Скорги… Знаешь, один мнемотехник мне точно сказал: это такие нанороботы. Меньше пылинки. Их где-то у нас разработали, а когда Катастрофа случилась, они из секретных хранилищ вырвались, на свободе оказались, размножаться начали.
– И что? – не понял Максим.
– Ну, у них сбой произошел. Программы все стерлись или перепутались, в общем, стали эти наномашины сами по себе. Ну, как трава или микробы, понимаешь? Или вирус, так, наверное, правильнее будет. Они мелкие, вездесущие, разные. Некоторые просто металлорастениями прорастают, металлы тянут из земли, как дерево – соки. Другие технику захватывают. Они ее ремонтируют, устройства там всякие навороченные выращивают, и получается из какого-нибудь ржавого трактора натуральный техномонстр. На языке сталкеров – механоид. Понимаешь?
– Не очень. – Максим попытался представить картину, скупо нарисованную словами вербовщика, но ничего не вышло, воображения не хватило. Ржавый трактор мысленно представить – пожалуйста. А вот восстановленный и модифицированный скоргами механизм – не вышло. Нелепица какая-то.
– Ну а если вдруг у сталкера с экипировкой не все в порядке, – тем временем продолжил вербовщик, видимо, напрочь забывший о своем непосредственном задании, – ну, там герметичность нарушилась, или ранило его, так серебристая пыль если на кожу попадет – все, хана. Скорги начинают в человеке размножаться.
– Они что, мясо жрут? – удивленно переспросил Максим.
– Тупой ты. – Мужик неприязненно покосился на Максима. – Нет. Им органика вообще ни к чему. Энергия им нужна. И носители, чтобы управлять ими, перемещаться, ну как тебе сказать – осознанно, что ли? Так их только пульсациями перебрасывает из одного пространства в другое да ветром, бывает, разносит. А внедрившись в носитель, они становятся сами себе хозяевами. Куда хочу, туда иду…
– А с человеком что происходит?
– Умирает. Но медленно. Пятна серебристой проказы по телу расползаются, плоть начинает разлагаться, вместо нее всякие устройства прорастают. Так постепенно из человека получается сталтех. Нежить… – Вербовщика передернуло.
Максиму стало интересно. Уж больно складно врет.
– А еще скорги в разные устройства внедряются, – продолжил тем временем вербовщик. – Сталкер один рассказывал: его дружок бинокль в руинах нашел. Старый такой, поцарапанный весь. А в нем скорги гнездились. Он посмотреть хотел, к глазам поднес, а там не видно ничего, муть одна. Хотел выкинуть, но он у него прямо в пальцах растекся, и все. Видели потом того сталкера уже полуразложившимся. Брел куда-то. Половина головы металлизировалась, руки, как механические протезы, вместо глаз какие-то устройства. А еще скорги в компьютерах гнездятся, в бытовых приборах, везде, где есть хоть немного энергии. Помнишь, еще до Катастрофы новые источники питания изобрели? Ну, целая рекламная кампания была – «Купите наш «уникум» и отключите свою бытовую технику от сети. Десять лет бесперебойной работы…» – Вербовщик выкинул окурок. – Сколько такой техники с десятилетним запасом энергии в отчужденных пространствах осталось? Да не сосчитаешь. А микромашины энергию за версту чуют…
Ознакомительная версия.
