Ознакомительная версия.
— Второе отделение — огонь!
— Третье отделение — огонь!
Сухим надсадным кашлем затарахтели автоматы. Длинными очередями зарокотали пулеметы над воротами.
Крик… нет, вопль разочарования, отчаяния и ненависти разнесся над МКАД.
На широком пустынном шоссе и расчищенных подступах к нему спрятаться было негде. Провинциалов десятками выкашивало плотным огнем. Людей, надеявшихся найти спасение и помощь в столице, находила смерть.
Первые ряды, застрявшие в колючей проволоке, были перебиты в считаные секунды. Из задних по Стенке редко ударили ружья. «Значит, не совсем уж безоружные эти бедолаги», — отметил про себя Егор. Впрочем, «не совсем» в данном случае означало «почти». Ответный огонь был жалок. Пули и картечь на излете защелкали по укреплениям, не причиняя никакого вреда бойцам гарнизонной службы.
На миг Егор представил, как в глазах беженцев выглядят защитники Кольца. Огородившиеся колючкой, засевшие за прочной Стенкой, хорошо вооруженные, сытые, холеные, самодовольные москвичи…
Наверняка неприязнь, которую Клюв испытывал к пришлым провинциалам, и раньше была взаимной. А уж после такого…
Несколько человек (Егор так и не понял: то ли живых еще, то ли изрешеченных пулями и повисших на колючке трупов) все же повалили секцию в последнем ряду проволочных заграждений. Около дюжины беженцев бросились к бреши, что-то крича и размахивая руками.
Этих встретили струей из огнемета.
Жидкое пламя, перелетев через многополосное шоссе, ударило точно в пролом. Накрыло людей. Крики стали громче. Люди заметались живыми факелами в проволочной ловушке. Запутались, попадали. Впрочем, они кричали недолго.
Где-то на Рязанском шоссе, далеко за внешними ограждениями тоже послышались стрельба и крики. Лучи надвратных прожекторов ударили в глубь Рязанки.
В тылу у беженцев мелькали неясные тени. Много теней. Словно темные волны пересекали примыкающее к МКАД шоссе. Раз пересекли, два пересекли. Три…
Разглядеть стремительных существ на таком расстоянии в нервно мечущемся свете прожекторов было почти невозможно. Темные силуэты чем-то напоминали крысиные. Если бывают крысы размером с носорога. Впрочем, сейчас бывает всякое. И не такое сейчас бывает.
— Интродукты! — услышал Егор чей-то истошный вопль. И не сразу понял, что кричит Клюв.
— Твари! — проревел Труба. А вот бас комвзвода Егор опознал сразу. — Общая тревога!
Над Рязанскими воротами взревела сирена. Это толпу беженцев можно расстрелять силами одного взвода, втихую, без сирен. Или завалить какую-нибудь одиночную тварь, сдуру забредшую под Стенку. Но когда появляется целая стая интродуктов, встречать ее надо во всеоружии.
Теперь все стало ясно. Беженцев преследовали. Возможно, их даже специально гнали на неприступное столичное Кольцо, как в ловушку. Вот почему обезумевшие люди полезли на колючку и под пули.
Огонь со Стенки усилился. Только теперь защитники Кольца поливали свинцовым градом отдаленный участок Рязанского шоссе, надеясь если не достать, то хотя бы отогнать тварей.
— Прошу артподдержки! — кричал кому-то в рацию Труба. — Повторяю: прошу артподдержки! Замечены интродукты в районе Восточного сектора. Рязанское шоссе, квадрат тридцать девять двадцать один! Повторяю: Рязанка, квадрат тридцать девять двадцать один! Запрашиваю десять осколочно-фугасных! Да нет, мать твою! Не беженцы! Твари! Да, сначала были беженцы, епть, теперь твари! Что делают? Провинциалов, мля, жрут! Угроза Кольцу? Непосредственной угрозы пока нет, но в любой момент могут попереть и на нас! Что значит «накроем, когда попрут»?! Слушай, ты, козел безрогий, я тебе русским языком говорю, что твари попрут на нас в любой момент. Ладно, хрен с тобой, жмотина тыловая, давай хоть пять осколочных.
Где-то за многоэтажками Волгоградки ухнул залп невидимой батареи. Егор услышал гулкое эхо выстрелов, потом свист снарядов, выворачивающий всю душу наизнанку. В такие минуты всегда кажется, что стреляют по тебе.
Снаряды, перелетев через Стенку, легли точно в указанный квадрат. Пять огненных бутонов расцветили ночь. Егор поежился, представив, какой град осколков сыпанул сейчас по Рязанке и дальним полуразрушенным зданиям у шоссе. Вот только осколками этими посекло лишь беженцев, которых еще не успели сожрать.
Крысовидные интродукты с необычайным проворством сдернули прочь, едва заслышав свист снарядов. Твари, крутившиеся вокруг Кольца, быстро учились и уже усвоили, когда можно нападать, а когда лучше отступить.
Они сгинули в темноте так же внезапно, как и появились, унося в челюстях по три-четыре истерзанных человеческих тела сразу. Впрочем… Одни твари сгинули, другие — появились.
Видимо привлеченное шумом стрельбы, к Рязанке устремилось летающее отродье. «Один, два, три, пять, семь», — считал Егор летунов, мечущихся в лунном свете. Пару раз он уже видел таких. Короткое туловище, длинная шея, маленькая голова, большая пасть, размах крыльев — с «икарус»-гармошку. Эта стая тоже попыталась урвать свое, атаковав с воздуха чудом уцелевших и разбегавшихся теперь в разные стороны беженцев.
Одна «птичка» неосторожно приблизилась ко МКАД. Тварь тут же поймали лучами два прожектора.
На крыше высотки за спиной Егора выдал убийственную скороговорку зенитный пулемет. Автоматчики на Стенке добавили свою порцию свинца. Подстреленная тварюга с оглушительным клекотом прянула прочь от Кольца. Однако далеко отлететь не смогла. Упала где-то за Рязанкой. Остальные летуны тут же устремились к раненому сородичу. Они теперь тоже не останутся без добычи.
Стрельба стихла. И на этот раз — до утра.
Беженцы были остановлены. Нападение интродуктов отбито.
— Ну и какого ты уперся? Почему не стрелял, когда было приказано стрелять? — Подполковник Кабаев, возглавлявший оборону Восточного сектора, смотрел на Егора тяжелым немигающим взглядом больших, чуть навыкате, выцветших глаз.
Нездоровое одутловатое лицо подполковника было похоже на лицо утопленника.
Егор глаз не отвел. В просторном кабинете с окнами, забранными решеткой (на всякий случай: иногда через Стенку сквозь огонь зенитчиков все же пролетали мелкие тварюшки, которых потом отстреливали милиция и части гражданской самообороны), кроме них, больше не было никого. Егора и подполковника разделял заваленный бумагами стол.
— Гус, я ведь тебя давно знаю…
Это была истинная правда. Еще до начала всех этих катаклизмов Егор служил под началом Кабаева. Да и позже неоднократно отличался при отражении атак тварей, удостаиваясь личной похвалы подполковника.
Ознакомительная версия.
