– Всем по стандартной порции наркоты, а тебе двойную. – Бритоголовый мерзко захихикал, скаля зубы. – В реале, как в «Макдоналдсе» по картошке жареной или по другой жрачке угорел…
– Уж угорел так угорел. – Андрей с некоторым трудом поднялся, отцепил от пояса флягу и сделал несколько глотков.
После галлюцинации мышцы словно заполнили киселем, а в конечностях появилась дрожь.
– Я знаю, куда идти, – сказал Андрей, вешая флягу на место.
– Это откуда? – подозрительно осведомилась Лиза.
– Да, что за понт? Ведь только что не сек вообще, – поддержал ее Илья.
– Я понял, ну, встретил… – попытка объяснить, что знание было даровано ему в видении, провалилась, и не столько оттого, что Андрей не шибко хорошо умел рассказывать, сколько потому, что его не пожелали слушать.
Едва упомянул про корабль и сошедшую с него женщину, как бритоголовый начал смеяться, а на красивом лице Лизы возникла брезгливо-недовольная гримаса, сделавшая девушку на редкость непривлекательной.
– Это же глюки, – сказала она таким тоном, каким разговаривают с жертвой старческого слабоумия. – Ты что, не понимаешь, что тебе могло привидеться все, что угодно, как на любом «поле чудес»?
– И не говори, подруга… ну ты, шеф, повелся, как детсадовец, – побагровевший от хохота Илья шумно отдувался, а щеки его едва не лопались от усилий сдержать улыбку. – Телка с дубинкой с борта «Титаника» – это ж ваще, чистый Спилберг…
– Может, и повелся, но я знаю, куда идти, – сказал Андрей.
И он зашагал туда, где улица, а точнее, проспект Ленина, делала поворот направо. Услышал, что спутники после небольшой паузы затопали следом – что бы они ни говорили, как бы ни глумились, собственных идей насчет того, как искать ФЭИ, у них не имелось.
Прошли мимо круглой клумбы, в центре которой поднимался столб изжелта-белого пламени, миновали участок, где голые трупы покоились на тротуаре так, словно их кто-то аккуратно уложил в рядок.
Улица долго тянулась прямо, утыканная «гнездами» на черных шестах, и вывела на т-образный перекресток, по другую сторону которого торчали электронные часы, застывшие на цифрах «6.01», а за ними виднелась небольшая аллейка, ведущая к стандартной проходной крупного предприятия, выстроенного в эпоху могущества СССР.
– Вот оно, ядреная бомба, – сказал Андрей. – Будете спорить?
Илья задумчиво поскреб в затылке, Лиза поправила выбившуюся из-под бейсболки рыжую прядь, но оба промолчали – почувствовали, что в голосе предводителя звучит железная уверенность.
Жаль только, что сам он совершенно не представлял, где на территории физико-энергетического института найти следы проведенного ночью пятого мая эксперимента. Знал только о самом факте его существования да еще о том, что тот опыт мог иметь отношение к катастрофе.
– Ладно, пойдем, заглянем внутрь, – сказал Андрей.
В окрестностях ФЭИ было тихо, как и в прочих районах Обнинска, так же нависало над головой небо, похожее на раскаленную, отчищенную до серого блеска сковородку, но тут имелось еще что-то непонятное, плохо уловимое, но тревожное – то ли запах, то ли вибрация, исходящая снизу и достигающая тела через подошвы, то ли нечто еще…
Они прошагали по аллее и вошли в двери, заклиненные в открытом положении. Вертушка лязгнула, пропуская гостей, и они, оставив в сторонке будку вахтера с его трупом, благовоспитанно сидевшим в кресле, оказались на территории физико-энергетического института.
– Ну ни хрена себе… – только и сказал Илья.
* * *
Мир после катастрофы изменился, и местами так жестоко, что стал напоминать перенесенные на Землю куски других планет. Но с пространством внутри ограды ФЭИ глобальный катаклизм обошелся еще хуже – оно превратилось в нечто похожее на картину обдолбавшегося сюрреалиста.
Участок желтых дюн, и посреди него из песка выпирает колоссальная труба…
Свалка огромных механизмов, оплетенных вьюнком, и над ней висит радуга…
Гигантские пни торчат из черной спекшейся земли, и из каждого бьет фонтан…
Несколько воронок совсем близко друг от друга, и над ними ощетинилось застывшими молниями облако…
И посреди всего этого место, на котором глаз отказывается задерживаться, соскальзывает, уползает в сторону – не то чтобы пустое или заслоненное чем-то размытым, просто как бы отсутствующее, дыра в единой и связной всюду плоти пространства.
Андрей в первый момент решил, что ему попала в глаз соринка, сморгнул и попытался вновь осмотреть тот участок, что выпал из поля зрения. Но это не удалось, взгляд съехал на дюны с трубой, а когда повел его обратно, то уставился на свалку, хотя четко понял, что между ними имеется некое расстояние, вроде бы ничем не заполненное.
– Круто! – с мальчишеским восторгом воскликнул Илья. – Зачот!
– А мне не нравится, – сказала Лиза. – Какое-то оно все ненастоящее…
– Вы видите? – Андрей поднял руку, указывая туда… ну, или примерно туда, где находилась дыра; на мгновение испытал злость, что неспособен увидеть нечто существующее. – Замечаете, ну?
– Эти железяки? Огромный конструктор? Кладбище трансформеров? – Илья сделал шаг вперед, было видно, что ему не терпится рвануться туда, побродить среди исполинских механизмов, пощупать маховики, роторы и заслонки.
– Что-то вроде бы есть, – Лиза прищурилась. – Но я не могу понять, где оно.
– Такое ощущение, что шмат мира выдернуло и унесло… – По мере того как он говорил, Андрей осознавал, что, скорее всего, именно тут находился корпус, или лаборатория, или отдел ФЭИ, где ночью пятого мая провели необычный эксперимент, и что разбуженные учеными силы и вырезали кусок из «пирога» мира, чтобы закинуть его к черту на кулички.
Там, в этом провале, и крылся ответ на вопрос – что произошло?
Раздражение ушло, сменилось ледяным спокойствием – если кто и способен забраться в «дыру» и выйти оттуда живым, так это он, а спутникам лучше не подходить к ней близко.
Особенно спутникам, так неприятно изменившимся в пределах Обнинска.
– Стойте здесь и ждите, – велел Андрей, спуская с плеч рюкзак: незачем тащить его с собой.
Краем глаза поймал недовольство на лице Ильи, уловил облегченный вздох Лизы. Проверил, все ли с собой, и зашагал вперед, пытаясь удержать взгляд на том месте, где пряталась «дыра».
Под ногами захрустел песок, жара сменилась удушающим холодом.
Труба проплыла мимо, стало видно, насколько она огромная – в ее жерло запросто въехал бы электровоз. Свалка механизмов приблизилась, он разглядел турбину, нечто сложное из тысяч переплетающихся трубок, а затем поле зрения начало туманиться, предметы вокруг – размываться.
В какой-то момент Андрей осознал, что не видит поверхности, по которой шагает, и что под ногами что-то пружинит. Попытался обернуться, но это несложное вроде бы движение потребовало неимоверно больших усилий, в спине захрустело, а шея словно закаменела.
