Полетев точно в цель, гвоздь вонзился крысе в шею, пробил позвоночник и воткнулся в череп. Вскочив на ноги даже до того, как гвоздь убил крысу, Мальчик выпрыгнул из укрытия и изо всех сил побежал вперед, чтобы схватить добычу. Схватив мертвую крысу за хвост, он повернулся и побежал обратно к своему укрытию. Там, вытащив из крысы гвоздь и намазав крысиной кровью щеки, Мальчик опустился на колени и мысленно вознес благодарственную молитву своему невидимому благодетелю.
«Слава тебе, Капитан Крыса», думал он, глядя на добычу в своей руке и осознавая ее ценность, «Слава тебе за то, что ты сотворил так много своих детей. Слава тебе за то, что делаешь их большими и толстыми. И слава тебе за то, что посылаешь их мне, чтобы я не голодал».
Это была хорошая крыса, здоровая и упитанная, с большими мясистыми ляжками, которые, как он знал, очень вкусны. Но ценность крысы для Мальчика была не только в этом. Он мог делать одежду из крысиных шкур, нитки из их сухожилий, иглы и ловушки из их костей, зубов и когтей. Ни одна часть тела крысы не пропадала зря. Благодаря своим навыкам выживания, которым он сначала учился, наблюдая за матерью, а потом, после ее смерти – на своем опыте, Мальчик мог извлечь пользу из всего.
Неожиданно он подумал, как могло бы все быть, если бы его мама была еще жива. Он помнил подвал, в котором они жили, ее доброе, исхудавшее лицо, нежные колыбельные, которые она пела ему. Он помнил, как он сидел у нее на коленях, а она рассказывала ему, почему им приходится прятаться.
«Они говорят, что мы должны отдать наших детей», рассказывала она. «Генералы. Они говорят, что дети только отвлекают нас в военное время, что все люди Брушерока должны служить во вспомогательных частях, а об их детях позаботятся в приютах. Но я не верю им. Я думаю, что они хотят отдать детей Адептус Механикус – людям-машинам, чтобы они заставили наших детей работать на своих мануфакториумах, огромных опасных заводах. Но я не позволю этому случиться, мой мальчик. Я не позволю им забрать тебя. Неважно, что случится, ты всегда знай, что твоя мама будет беречь тебя»
И тогда на его сердце становилось тяжело. Мальчик помнил и другое. Он помнил, как однажды ночью страшные раскаты грома гремели вокруг, когда они с матерью прятались в подвале. Он помнил, как обвалилась крыша, и помнил тело матери, лежавшее раздавленным среди обломков. Он помнил ее глаза, холодные и мертвые, ее лицо, покрытое слоем пыли. Он помнил, как плакал целыми часами, испуганный и одинокий, не понимая, как она могла оставить его. На его глазах выступили слезы, и Мальчик решил, что больше не хочет ничего вспоминать.
Глубоко вздохнув и вытерев с лица слезы, Мальчик подумал, что пора вернуться в убежище и съесть Братца Крысу. Мальчик был достаточно умным, чтобы не идти к убежищу напрямую, потому его мог кто-то заметить, он пошел долгим извилистым путем, сквозь лабиринт разрушенных зданий и холмов из развалин. Поднявшись близко к вершине одного их холмов, он почувствовал что-то, что заставило его остановиться. Почти запах. Что-то, собиравшееся в воздухе…
На секунду, чувствуя, как дрожь пробежала по его спине, Мальчик остановился, глядя на восток. Город перед ним казался безмолвным, пустынные улицы выглядели такими же мертвыми и безжизненными, как и разрушенные и сожженные здания, окружавшие их. Но это Мальчика не обмануло. После более чем трех лет самостоятельной жизни среди развалин, у него развилось некое шестое чувство, когда дело касалось города и того, что в нем происходит. И это чувство здесь и сейчас говорило ему, что он должен быть особенно осторожен.
«Надо бы скорее спрятаться обратно под землю и на время затаиться там», подумал он. «Назревают большие неприятности, ветер говорит об этом. Наступает плохой день, и, похоже, многие сегодня погибнут…»
- На что похожа жизнь там, где ты родился? – спросил Ларн Булавена, поднимая очередную лопату земли. – На твоем родном мире, я имею в виду?
- На Вардане? – Булавен прервал работу, чтобы вытереть пот со своего морщинистого лба, до того, как пот успеет замерзнуть. – Думаю, там вполне неплохо жить, салага. Во всяком случае, есть множество куда худших планет, на которых человек может иметь несчастье родиться.
Они стояли в траншее с лопатами в руках, Давир и Учитель работали рядом, а Зиберс дежурил на стрелковой ступени. Они пытались устранить повреждения, причиненные траншее артиллерийским обстрелом. Вернувшись в траншею после окончания бомбардировки, огневая группа обнаружила, что разорвавшийся поблизости снаряд обрушил часть задней стены траншеи, наполовину засыпав траншею комьями мерзлой земли. Сейчас, после получаса изнурительного труда, дно траншеи было почти расчищено, осыпавшаяся земля складывалась в другом углу траншеи.
- Я бы сказал, что ты оказываешь нашему родному миру плохую услугу, Булавен, - сказал Давир, опираясь на лопату и глядя, как они убирают из траншеи последнюю осыпавшуюся землю. – Вардан такая же вонючая дыра, как и Брушерок. Конечно, там нам не приходилось воевать с такими толпами орков. И я не помню, чтобы дома нам приходилось так много копать землю.
- А я не заметил, чтобы ты и тут копал слишком много, - сказал Булавен. – В основном ты просто стоишь тут без дела, а работают другие.
- Ха. Это просто разумное разделение труда, - сказал Давир. – Каждый человек выполняет ту работу, для которой он лучше всего подходит. В данном случае это значит, что вы с салагой делаете ишачью работу, а я, как ваш командир, наблюдаю и контролирую. Кроме того, кто-то должен убедиться, что салага сумеет отличить один конец лопаты от другого.
- Не говоря уже о такой жизненно важной задаче, как согревать нас всех, - сказал Ларн, так разозленный постоянными оскорблениями со стороны этого мерзкого карлика, что ответил соответствующим образом, почти не задумываясь. – Император свидетель, если бы ты не извергал в траншею столько горячего воздуха, мы давно замерзли бы до смерти.
Все были так шокированы его ответом, что на секунду только молча уставились на него. Потом Учитель и Булавен внезапно захохотали. Даже Давир невольно улыбнулся. Только Зиберс продолжал смотреть на Ларна со своей всегдашней враждебностью.
- Ха! Горячий воздух! – смеясь, воскликнул Булавен. – Хоть салага и недолго с нами, но, признай, Давир, что тебя он вычислил сразу!
- Ха, ха, ха. Смейся дальше, свиные твои мозги, - сказал Давир, и повернулся к Ларну с прежним насмешливо-презрительным выражением лица. – Похоже, у нашего щенка оказались зубы. Неплохо, салага. У тебя, оказывается, есть чувство юмора. Ха-ха, ты очень смешной. Только не слишком раздувайся от гордости. Орки очень любят надутых салаг. Так им легче целиться.
