— Чертов мороз! Сейчас уже глубоко за сорок, а что ночью будет?
Алекс оторвался от планшета с картой маршрута и спокойно произнес:
— Да ладно, сейчас же начало лета. Зимой тут хуже.
— Куда уж хуже, я чуть щеки не обморозил.
— Ладно, не ворчи. Ты же норвежец, северянин.
— Ага, только всю жизнь пребывал там, где теплее.
— Так вроде кто-то из ваших до Южного полюса дошел? Значит, и ты смогёшь, — заржал лежащий в углу Петр Васильев.
— Ага, дойду, только уже сосулькой, — засмеялся в ответ Олд. — Этот чертов холод меня когда-нибудь убьет.
— Не убьет, человек штука крепкая. Мы с Петькой как-то на Тимане работали практикантами, там еще похлеще случилось. Полярная ночь, буран, минус пятьдесят, буксир сломался, аварийный дрон замерз, — Дуб пока рассказывал историю успевал колдовать у плазменной горелки, мешая что-то в котелке. — Есть будешь, викинг?
— А как же? — живо откликнулся Ларсен. — Ну, и как вылезли из такой глубокой задницы?
— Как? Каком! Напялили на себя все, что можно, даже обивку с сидений посдирали. Направление спутник показывал, ну мы и почесали к шахте. До нее чуть больше километра оставалось.
— Туда-то зачем? Там же все обычно роботизировано.
— Ну и что! На Северах в таких местах завсегда аварийный балок стоит. Обратно пёхать почти десяток верст, просто не дошли живыми. Скутеры в такую погоду не летают, а буксир вымерз бы напрочь, если остались ждать спасателей. Вот, значит, идем, не видно ни хрена, холод потихоньку обволакивает, сначала спина начинает мёрзнуть, очень противное, знаешь, ощущение. Потом руки, ноги, задница, идешь и ступней уже не чувствуешь. Я думал все, нам кранты. Ну, и, значит, Иваныч…
— Что за Иваныч? — Алекс поднял глаза от планшета.
— Иваныч? А ты думаешь мы сами что ли догадались, как действовать правильно? Если бы не Иваныч, замерзли на х… — ругнулся Дуб. — Иваныч этим буксиром и рулил, мы на профилактику ехали, фильтры менять на рабочем объекте. Он в гренадерах действительную служил, много чего повидал, ко всему готов был. Да и на Северах поработал, дай бог каждому. Ну, значит, дает он нам по пакету с пайком-самогрейкой, сорвали пломбу, сунули внутрь одежды и малость согрелись. И через пять минут прожектор у шахты увидели. Ох, как мы рванули…! Буквально на адреналине вход открыли, сразу печку на полную мощь включили. И все равно я только на следующее утро согрелся. Хотя какое утро, ночь же полярная была.
— Была история, — Петр уже сидел на спальнике, — тебе тогда два пальца на ноге регенерировали. А Иваныча медики потом списали, все-таки возраст у человека.
Все замолчали. Иван тем временем доварил супчик и стал раскладывать по тарелкам. После тяжелого дня на жесточайшем морозе очень приятно лежать хоть в каком-то подобии тепла и жадно поедать наваристый и питательный супчик. Русские не доверяли стандартным пайкам и предпочитали готовить по возможности сами, обедать-то приходилось на улице под накидками, разогревая термопайки в специальных лотках, а затем моментально забрасывая их в рот, иначе пришлось бы доедать пищу замерзшей, при такой низкой температуре все моментально остывало. После вкуснейшего супчика парни долго гоняли чаи. На сухом антарктическом воздухе при дыхании терялось много жидкости, поэтому обильное питье было обязательным для бойцов отряда. На горелках снег топить приходилось бы довольно долго, поэтому команда вышла из положения изобретательно. Постелив в углублении большой термозанавес, и накидав на него большие снежные глыбы, кто-нибудь из бойцов палил в эту кучу из бластера, используя самый малый разряд. Снег моментально растапливался, и бойцы черпали себе в котелки уже готовую воду и сразу расходились по снежным избам.
С потолка тем временем начало капать, снег от тепла становился чуть мягче, понемногу превращаясь в ледяную корочку. Что делало изобретение северных народов, снежную избу Иглу еще более холодостойкой. При свете дежурного ночника все начали готовиться ко сну: растягивали термозанавеси, поверх них кидали спальные мешки. Дежурило сегодня третье отделение, поэтому им всю ночь можно было спокойно дрыхнуть.
— Ты чего там копаешься, Алекс? — посмотрел на друга Ларсен. — Маршрут потерял?
— Да нет. Просто подходим к опасному участку, здесь могут попасться трещины. Вот сравниваю снимки с различных спутников, смотрю разницу температур.
— Значит, завтра все в связке пойдем?
— Только передовой дозор. Будем оба тепловизора использовать одновременно, надеюсь, тогда хоть не соврут. На таком морозе техника стала отказывать.
— С этим полная задница, у ребят с ПВО опять датчики замерзают. Каждые полчаса их в термолоток кладут, боятся, что батарей не хватит.
— Хватит, завтра уже будем почти у цели. Дальше скалы пойдут.
— Скалы? — Иван Дуб аж вылез от удивления из спальника. — Какие тут к черту могут быть скалы? Один снег и лед кругом.
— Иван, ты бы чаще старших слушал. Мы же объясняли при высадке, какой маршрут выбрали. Более тяжелый, но сильно короче. Мы через плато идем, поэтому так холодно и дышать тяжелей. В высоту залезли, а сейчас к морю спускаемся, там теплее, и открытые скальные выступы появляются. Авиадром противника именно там, в скалах. Поэтому ПВОшники и нервничают, тут место высокое и открытое, нас засечь дронам очень просто.
— Ну и хорошо, — из угла послышался сиплый голос Васильева, — значит, послезавтра все и закончится.
Все замолчали, и через пару минут послышалось дружное сопение и храп. Плох тот солдат, кто не умеет спать везде и всегда, как только ему предоставляется возможность.
Проснулись курсанты ранним утром, едва забрезжил сине-красный пастельных оттенков рассвет. К объекту намечалось подойти заблаговременно, чтобы успеть разведать подступы к нему. Завтракали прямо в снежных хижинах, не хотелось тратить лишнюю энергию на обогрев. Алекс, проглотив наспех смесь каш и сублимированного мяса, вылез из снежной хижины и направился прямиком к Планту. Он и в этом рейде руководил отрядом. Комотд нашелся рядом с сержантом Сопатом, они о чем-то вяло переругивались.
— Может, все-таки подеретесь? — не удержался от подколки Карт. — Мне всегда было интересно — кто из вас набьет другому задницу.
— Ты, Карт, первый от нас по заднице получишь, — ответил на усмешку Сопат, одетый сейчас в белый комбинезон и белые же дутики, на таком фоне его тёмное лицо резко выделялось своей чернотой. — Командуй Плант, но смотри, я тебя предупредил.
— Да понял я, понял, — командир первого отделения махнул рукой, подзывая Стрелкова и Рюгера. Когда те подошли, Роберт расчетливо и толково поставил задачу. — Я получил новые карты со спутника. Там, где мы собирались пройти, видны множество расщелин, поэтому сделаем вот здесь небольшой крюк. Дальше начнется выступ открытой скальной породы, там можно будет смело идти, не тратя время на разведку.
— Ты уверен, что это правильно? — Стрелков с сомнением глядел на планшет. — Это ведь снова подниматься. Нас тут и засечь проще, да и там, повыше большие снежные горбы начнутся. Много времени потратим.
— Поэтому ты берешь свое отделение и налегке идешь первым. Там уже доложишь обстановку, если что, мы успеем уйти на старый маршрут.
— Идти без тяжелого вооружения? — Игорь задумался. — Хотя с другой стороны, мы сэкономим часов пять и успеем закончить рейд до заката. Давай, рискнем!
Второе отделение быстренько собрало свои вещи и закинуло на маленькие санки, которые бойцы тащили вручную. Боксы с припасами и прочее тяжелое вооружение привычно положили в большие самоходные буксиры с гравистабами. Только благодаря им удавалось тащить столько необходимых вещей с собой. Используя лишь ручные сани, загруженные даже по полной, скорость у отряда была бы заметно меньше. Через пятнадцать минут отделение быстрым шагом выдвинулось вперед, их буксир потащат другие.
Идти налегке, не контролируя тяжелый буксир и большие сани, было заметно легче. Впереди группы двигались Карт и Ларсен. Алекс только по ему одному понятным меткам выбирал нужный пеленг, как каждому хорошему водителю ему специальными упражнениями прививалось чувство направления. Ларсен же страховал товарища, они были связаны легкой и прочной лентой, заправленной в лебедку. Заодно Олд контролировал окружающее их пространство с помощью пехотного радара. Хотя кого они могли тут встретить? Заснеженная и скованная морозом Антарктида все так же оставалась безмолвна и пустынна, жизнь теплилась только в близлежащих к континенту водах.
