— Нахватался дурных привычек у Льва, — просто ответил сержант.
— И сигареты? — уточнил Роман, нахмурившись.
Порочить Льва? Уверять, что нахватался дурных привычек лично у дважды Спасителя Федерации? История согласовывалась с прежними выкриками сержанта, дескать он и остальные личные ученики Льва, но все это были пока лишь слова. Точно так же Роман мог бы наврать, что он там тайный полковник, посланный Советом с миссией, или еще что-нибудь в этом духе.
— Могу бросить в любой момент, — рассмеялся сержант неожиданно.
— Но я все равно не понимаю, — заговорил Роман, но сержант тут же вскинул правую руку.
— Патруль! — радостно объявил сержант.
Чему он радовался, Роман так и не понял. Взгляд его пробежался, но инопланетного оружия он так нигде и не заметил. Коммуникатора тоже.
— Это не того, — неожиданно косноязычно заявил Роман.
— Забудь! — жестко сказал сержант. — Забудь обо всем! Человек человеку снова волк и тварь! Или ты забыл, что нашу дивизию расстреляли совсем не твари?!
Вот надо же было ему напомнить, зло подумал Роман. Во рту снова стало горько, кулаки невольно сжались, а перед глазами встала Хадиша. Лейтенант Макферсон. Они так и не поцеловались толком ни разу! Роман был слишком юн и неопытен для нее, а теперь он будет расти и стариться, обойдет ее в опыте и званиях, а Хадиша так и останется вечно молодой, вечно прекрасной.
Убитой людьми и сожранной тварями.
— Твари! — подпрыгнул Роман.
— Да помню я, — стиснул зубы сержант, дернул головой, как будто шею что-то кололо. — Неужели ты еще ничего не понял?!
Ответить Роман не успел, автомобиль их влетел в облако пыли и едва не врезался в бронетранспортер патруля.
— Полковник Мумашев, разведка 7-й армии! — выпрыгнул из автомобиля сержант.
Голос его стал жестким, командным, в руке мелькнуло какое-то удостоверение.
— Возвращаюсь со спецзадания в тылах тварей! — сержант продолжал идти к патрулю.
Два автомобиля и бронетранспортер, наставленное оружие, хмурые взгляды. Если твари прорвались, подумал Роман, то эти патрули практически смертники. Заметить волну, сообщить, удрать, но стоит хоть чему-то пойти не так и твари их сожрут. Там, в штабе поставят пометку «не вышел на связь», нарисуют черточку на карте, дескать, твари рвутся здесь и здесь.
Глаза Романа чуть расширились — сержант задумал убить их всех?
— Не надо! — выкрикнул он, вскакивая.
Его едва не расстреляли, Роман ощутил это прямо всей кожей, понял, что чудом уцелел и замер, кляня себя за импульсивность. Но все же, нельзя убивать людей так просто, орало что-то внутри него, просто нельзя. Нельзя твердить о спасении человечества и убивать, убивать, убивать людей!
— Подобрал по дороге, попали под набег тварей, одни трупы пополам с ранеными, — небрежно пояснил сержант, все еще приближаясь к патрулю. — Свяжите меня с генералом Вудсом в штабе корпуса, немедленно!
— Стоп, не подходить! — все же прозвучала команда.
Роман так и стоял, замерев, в неловкой и неудобной позе. Сегодня он видел, что может сержант и понимал, эти жалкие десять метров расстояния не спасут патрульных. Если сержант рванет вперед, прыгнет, то перебьет их голыми руками, без оружия, как резал и бил тварей. Да, вспомнил Роман, сержант, получается, резал и убивал всех, людей, инопланетян, тварей, легко, привычно, спокойно, словно всю жизнь этим занимался.
— Сынок, — голос сержанта изменился, стал начальственно-покровительственным, уверенным в себе и правах, даруемых званием.
Такие интонации Роман слышал в речи подполковника Салеха, когда тот обращался к ученикам, нечто похожее проскальзывало и в словах майора Дуканти. Майор, вспыхнула мысль и погасла, нет, часть Дуканти была далеко от джунглей, даже если твари прорвались и там, то ничего. Майор готов их встретить, выдержит атаку и осаду тварей, а там и помощь подоспеет.
— Ты, если хочешь объяснять потом своему командованию, что из-за тебя задержался удар по новому Сверхмозгу и тот успел сбежать, то валяй, соблюдай инструкции, — продолжал сержант, все же остановившись.
— Сверхмозга?
— А ты думал это я сам себя побил? — басовито усмехнулся сержант, указывая на синяк на лице и тут же голос его стал строгим и печальным. — Лучшие воины Федерации, две группы спецназа «Котики джунглей» и «Волки саванны», отдали свои жизни, чтобы добыть эти сведения!
— Не слышал о таких, — последовал ответ.
Роман тоже не слышал, более того, он почти не сомневался, что сержант их выдумал на ходу. Тем не менее, по голосу говорившего ощущалось, что история «полковника» произвела на него впечатление. Или, возможно, страх, что он и правда окажется ответственным за то, что Сверхмозг уцелеет. Страх не за себя даже, возможно, за всех людей.
В последнее время вокруг Романа любили поговорить о «всех людях» сразу.
— Поэтому они и лучшие!
Не знай Роман предыстории, не видя говорящих, он вот полностью поверил бы, что перед ним какой-то полковник. Интонации, снисходительное благодушие вкупе с легким нетерпением, сам посыл слов, все в совокупности. Роман не знал, можно ли сыграть подобное, не побывав в шкуре полковника, но сейчас его мнение тут вообще никого не интересовало.
Патруль. Неужели они не получили ориентировки, на него и сержанта?
— Мы теряем время! Связь либо дайте нам проехать! — потребовал сержант. — Но знайте, что все это будет отражено в рапорте!
— Галы…
Роман думал рухнуть в кресло и вжаться в пол, но тут же понял всю глупость такого деяния, не та машина, не те условия. Поэтому он прыгнул с места, причем влево, в сторону руля, ударился больно рукой и ребрами, скатился на землю и сжался в комок, укрывшись за колесом, а если уж быть совсем точным, то за колесным диском. Стрельба, пули звенели и летели, оглушали, цвиркали, казалось, рядом с Романом.
— Вон он!
— Убейте его!
— Предатели!
— Взорвите машину!
Мгновение Роман колебался — машина все же была укрытием, но что делать, если его сейчас взорвут? Такого в училище не проходили и не могли проходить, потому что оно относилось к сражениям людей против людей. Вставал только вопрос — откуда сержант все это знал, на ком он тренировался, сколько людей убил? Хрипы, стоны, выстрелы, что-то грохнуло тихо и затем оглушительно и мощно стрекотнул очередью крупнокалиберный пулемет и тут же стих.
— Лейтенант! — голос сержанта, прежнего сержанта.
Роман так и не дернулся никуда, но и взрыва не последовало. Впору было опять клясть себя за медлительность, но Роман не стал. Помогать сержанту убивать других людей? Не пора ли было схватить уже автомат и посмотреть, не повезет ли ему, в схватке с этим непонятно кем, но точно не человеком?
Роман выглянул осторожно, увидев, что сержант перетаскивает тела.
— Да живы они, живы, — немного ворчливо пояснил сержант, даже не глядя в сторону Романа.
Странно, что он вообще счел нужным что-то пояснять, подумал Роман, поднимаясь и глядя на автомобиль, на котором они приехали. Могло быть и хуже, конечно, но все же изрядно постреляли, и двигатель как-то подозрительно дымил, словно решил податься в паровозы.
— Мы же и так ехали, — не то спросил, не то просто сказал Роман, он и сам не понял.
Хорошо, конечно, что сержант никого не убил, словно ему почему-то было важно мнение Романа, но до этого же он убивал? Убивал. Без стеснений и колебаний, с такой скоростью, словно тренировался всю жизнь.
Как Лев, подсказало подсознание.
— Так бы мы далеко не уехали, — пояснил сержант.
Он таскал тела, а Роман смотрел и колебался. Не стал присоединяться к сержанту в стрельбе, по понятным причинам, но возможно стоило помочь ему в переноске? Проследить, чтобы не пострадали? Сержант таскал их равнодушно-небрежно и легко, как до этого тащил импровизированную волокушу с самим Романом. Без всякой жалости и злости, просто выполняя какую-то свою задачу. Точно так же сам Роман мог бы перетаскивать какие-нибудь срубленные ветки, например.
