голыми руками, перекладывая основную работу на концентрированное проявление своей силы — аниму, плотность и качество которой возросли неимоверно.
“Нет. Но и спустить им гибель человечества в этой реальности я не могу”.
— Твар-р-рь! Марр-р-рагос-с-с~! — Айбелл только сейчас преодолела барьер, без промедления устремившись на помощь к сородичу. Мощные волчьи лапы рывками бросали её вперёд, а малая площадь ока созданной Артаром бури играла на пользу существу, особенно опасному в ближнем бою… Но Элина это нисколько не волновало, ведь единственной причиной, по которой ему пока не было скучно, оказалась сама возможность жестоко расправиться с давними врагами.
Выброшенное в стремительном ударе копьё расчертило воздух перед перерождённым, но за счёт пространственного искажения удар пришёлся прямо по брюху волчицы. Брызнула чёрная кровь, а до сего момента пышущий уверенностью Лорд симбионтов споткнулся, кубарем покатившись по гладкой, оплавленной поверхности. Элин же в это время переключился на змею, решившую ещё раз попытаться счастья в ментальном нападении, но уже другого толка. Вместо изящной и в каком-то смысле красивой атаки та ударила максимально грубо и прямолинейно, тем самым не только открывшись для контратаки, но и подставившись физически. Очевидно, Медб рассчитывала достигнуть хоть какого-то эффекта, будь то паралич, кратковременный ступор или переход схватки в сугубо ментальную плоскость. Вот только Элин устоял, пусть и был неприятно удивлён обрушением иллюзий о собственном всемогуществе.
А Лордам симбионтов тем временем открылась пугающая даже их, — и в особенности их! — картина. На пару секунд Элин лишился идеального контроля над телом, и то пошло рябью вместе с одеждой, которую перерождённый создал из своей же плоти, предварительно изменив её текстуру. Оплывший и явно нечеловеческий, силуэт перерождённого намертво отпечатался в памяти Лордов, осознавших крайне печальный для них факт: враг не стремился разорвать дистанцию отнюдь не потому, что в оке бури пространства в принципе было не много.
Причина оказалась стократ прозаичнее: ему это просто было не нужно.
— Мы можем договоритьс-с-ся! Нам известны секреты, до которых ты тогда жаждал добраться, Марагос! — Предприняла попытку начать переговоры змея сразу после того, как её злейший враг восстановил свою форму.
— Возможно, для Марагоса это действительно прозвучало бы в какой-то степени привлекательно. — Элин недобро оскалился. — Но я — не он. И вы уничтожили не его город и род, а мои. Китеж ведь пал, не так ли?
Ответом перерождённому стала отчаянная попытка Лордов дотянуться до анимуса в последнем рывке. Волчица от перенапряжения даже утратила форму, обратившись комом объятой пламенем плоти, а Медб окончательно распрощалась с надеждами на ментальное превосходство, попытавшись дотянуться до перерождённого сияющими во всех спектрах восприятия клыками.
— Ожидаемый ответ. — Произнёс Элин Нойр, после чего беззвучно шевельнул губами, обронив одну-единственную, так и не прозвучавшую вслух фразу. Фразу, о которой не должно было стать известно никогда.
Оплавленная почва под рывковой ногой анимуса пошла трещинами, а он сам с копьём наперевес бросился к Айбелл, концентрируя аниму для удара, должного покончить со своенравной, горделивой и могущественной волчицей. Лишь в противостоянии с Элином она выглядела жалко и ничего не могла поделать. Для Авалона же прибытие этих тварей стало катастрофой, и лишь присутствие Артара не позволило крошечной группе разумных демонических зверей, тысячи и тысячи которых некогда вышли из-под контроля истинных людей, перебить здесь всех без потерь. Но сколь бы силён и велик ни был перерождённый из клана Виард-Мордакс, даже его сил оказалось недостаточно. Ведь тот, кому он доверился, тот, кто поставил всех под удар исчез в решающий момент, не выполнив ничего из обещанного.
И исправить он уже ничего не мог — лишь извиниться перед мертвецами, чьи жизни были разрушены, дома — сожжены, а тела пожраны ордами демонических зверей. Человечество пало вопреки всему тому, что Элин успел сделать, и вина в этом лежала лишь на нём и ни на ком больше.
Оставшийся за сияющим изумрудом лезвием копья след перечеркнул череп волчицы, очертил дугу и вгрызся в её тело, разрывая то на части и поражая плоть смертельной отравой, блокирующей способности к регенерации. Элин наносил один удар за другим, пользуясь тем, что Медб изначально держалась на дистанции, и теперь просто не могла прийти на помощь… подруге? Сородичу? Союзнику? Кем друг для друга являлись лорды перерождённый, естественно, не знал. Зато он был уверен в том, что с его нынешним могуществом вполне в его силах не просто дважды убить их всех, но и раздавить тварей морально, показав тем, сколь глупо было рассчитывать на иной исход.
Копьё в очередной раз рассекло чёрную, бугрящуюся плоть, а Медб распахнула пасть, грозя вот-вот обрушиться на анимуса и сомкнуть челюсти. Но Элин лишь перевёл на змею взгляд, задержал его так на долю мгновения — и Медб исчезла, появившись вновь на противоположном краю импровизированной арены, тем самым подарив врагу возможность продолжить экзекуцию над Айбелл, крики и вой которой были для перерождённого слаще любых музыкальных композиций.
Вновь и вновь копьё оставляло в воздухе изумрудные росчерки, уродливыми и рваными ранами отпечатывающиеся в плоти некогда прекрасной волчицы. Меньше трёх секунд потребовалось Медб для того, чтобы вновь сократить расстояние, но к этому моменту её напарнице уже было не помочь: насквозь пропитанная страшным ядом, Айбелл грудой изуродованной плоти осталась лежать за спиной Элина Нойр, наконец переключившего своё внимание на змею. И пусть увечить и терзать кого-то, внешне столь похожего на Эриду перерождённому было неприятно, обойтись с этим врагом иначе он не мог. Не после того, как его душа была отдана в безраздельное владение ярости и гневу, ведомым жаждой отмщения.
И мстил он не за себя, а за тех, кто был слабее его.
Замешкавшись на секунду, Элин неспешно поднял левую руку, коснувшись той рогатого шлема, ставшего неотъемлемой частью его образа. И всего лишь миг потребовался для того, чтобы рога пропали, а форма самого артефакта разительным образом поменялась, образовав пугающего вида маску, закрывшую лицо и оставившую лишь узкие прорези для сияющих смертоносной зеленью глаз.
С этого момента и до самого финала, Элин-человек окончательно уступил бразды правления монстру.
Монстру, которого не должно было существовать.
Никогда — и нигде.
Можно ли было испытывать что-то помимо отчаяния и обжигающего чувства ненависти, путешествуя по опустошённому, такому близкому, но одновременно с тем бесконечно далёкому миру?
Не в первый раз Элин испытывал это мерзкое чувство, невольно вспоминая дни, когда он подобно истинному отшельнику бродил среди древних руин, убивая демонических
