придержал лошадей, заметно снижая скорость кареты. Эти люди не были похожи на патруль. Хотя разбойников они тоже не напоминали, возничий находил эту ситуацию довольно нервирующей. Он надеялся, что они просто проедут мимо. Его надеждам, однако, не суждено было сбыться.
— Эй ты, остановись! — крикнул ему толстый парень, едущий на могучем жеребце.
Пьер послушно остановил карету.
— У господ есть ко мне какие-то вопросы?
Он все еще надеялся, что это какое-то недоразумение и все обойдется.
— Нет, — коротко ответил толстяк, а затем что-то блеснуло в воздухе — один из дастеров третьей ступени метнул нож, желая избавиться от лишнего свидетеля.
Пьер никак не успевал среагировать, он был простым человеком и обладал реакцией простого человека, тогда как выпущенный рукой дастера метательный снаряд не уступал в скорости арбалетному болту. Нацелен он тоже был предельно точно. Иными словами, у Пьера не была никаких шансов.
Тем не менее, за мгновение до того, как пробить сердце неудачливого возничего, нож был отбит в сторону точным ударом узкого клинка.
*Хлоп-хлоп*
Раздался звук аплодисментов.
— Я смотрю, старый Генрих по-прежнему в форме, — с легкой улыбкой произнес лидер отряда.
— А я смотрю, некогда прославленный Август опустился до того, чтобы запугивать молоденьких девушек и простых людей, — ответил Генрих, который и отбил нацеленный в возничего нож. Хорошо, что он ожидал чего-то подобного, иначе даже со своими рефлексами не успел бы среагировать вовремя.
Улыбка пропала с лица Августа. Тем не менее, он все равно произнес заготовленную фразу, разве что чуть изменил ее.
— Разве не глупо поддерживать аутсайдера? Как думаешь, есть у тебя и этой девчонки шанс спастись? Если добровольно сложишь оружие, я, из уважения к твоим старым костям, сохраню тебе жизнь и даже порекомендую юной госпоже...
Иша, все еще находящаяся внутри кареты, при этих словах заметно напряглась.
— Не бойтесь, все будет хорошо, — успокаивающе улыбнулась ей Адель, и действительно:
— Жаль, но у меня всегда будет только одна юная госпожа, — последовал ответ Генриха, и Иша с облегчением выдохнула. После вероятного предательства Патрика, если бы и Генрих предал ее... даже если бы она выжила, то не была бы особо счастлива по этому поводу.
— Старый мешок с костями! Я предложу еще раз: присоединись ко мне или умри! Это последнее предложение, третьего раза не будет.
Генрих вздохнул. В отличие от Иши, он намного лучше знал силу Августа и не слишком верил, что Люк сможет с ним справиться. Иными словами, в этой битве все они были обречены на смерть. На его взгляд им следовало бежать, так шансы на выживание были хоть немного, но выше. Однако Генрих был слугой, и исполнял волю своей госпожи. Более того, без этого юноши они бы вообще не знали о засаде и им было суждено умереть. Последовать за Люком в бой было способом благодарности от Генриха; в то, что ставшего свидетелем юношу отпустят просто так, телохранитель не верил. К тому же, что, если он действительно сможет противостоять Августу?
Теперь, однако, вместо смутной надежды ему давали реальный шанс продолжить жизнь.
— И все-таки я откажусь. Вместо меня лучше поговорим о тебе. Ты ведь служил Рудольфу, Август, а Рудольф завещал все Ише. Почему же, вместо того, чтобы помочь вступить в права законной наследнице, ты помогаешь узурпаторше?
Август хмыкнул.
— Узурпаторше? Я так не думаю. Именно Ида была с отцом все время, пока его болезнь прогрессировала, именно она поддерживала его, пока твоя драгоценная Иша загорала где-то на морском берегу. Именно она приняла его последний вздох! Так кто из них более достоин принять наследство?
Генрих не смутился.
— Раз Ида такая хорошая, тогда почему наследницей назначена не она? — спросил он.
— Почему-почему? Потому что этот маразматик вообще тронулся умом и даже стал подозревать, что Ида не его дочь! Но хватит, мне надоели эти бесполезные разговоры, убить их!
В сторону Генриха тут же устремилось несколько метательных снарядов, тогда как другие дастеры, предпочитающие ближний бой, спешились и направились к карете.
— Спрячься! — коротко бросил Генрих Пьеру, отбивая атаки. Сейчас, когда дело дошло до боя, никто не будет специально нацеливаться на возничего, однако если тот подвернется под руку, его тут же убьют. Понимая это, Пьер тут же юркнул под карету, не особо задумываясь о том, что будет, если лошади, запаниковав, понесут.
Однако лошади не несли. Они оставались на удивление спокойными и смирно оставались на месте, несмотря на беснующихся вокруг двуногих, каждый из которых был намного сильнее них.
Первыми кареты достигли Алаис и второй дастер четвертой ступени — коротышка по прозвищу Птица. Именно их задачей было отвлечь Генриха пока Ларс и остальные разбираются с Ишей. Генрих сразу понял их замысел, а поняв, не стал препятствовать. Вместе с этими двоими он удалился в сторону от кареты.
Видя это, Август немного нахмурился. Этого не должно было случиться. Старик так верит в силу Иши, или... того парня.
Как бы то ни было, вмешиваться сам он пока не планировал. Его несколько разозлили слова Генриха ранее, но участвовать в подобной битве самому он счел ниже своего достоинства. Он получит гораздо большее удовлетворение, наблюдая, как Генрих медленно погибает от рук более слабых дастеров, чем если бы с легкостью сокрушил его сам.
Сами по себе Птица и Алаис вряд ли были способны убить старика, однако Август не верил, что Иша продержится против Ларса долго. Расправившись с ней и тем парнем, он присоединится к сражению против Генриха и тогда тому будет несдобровать.
Таковы были планы. Реальность, однако, оказалась иной.
Из кареты внезапно появился юноша лет шестнадцати или семнадцати. Это не стало сюрпризом, Август знал про него. Но, что странно, он выглядел слишком спокойным для человека, окруженного превосходящими силами врага.
Серые глаза юноши вдруг посмотрели прямо на Августа, и мужчина невольно вздрогнул; было в них что-то такое, не принадлежащее этому миру. На Августа как будто повеяло смертью.
Это длилось всего пару мгновений, затем наваждение спало, и Август почувствовал стыд и гнев.
— Назови себя! — потребовал он, одновременно давая своим людям команду остановиться. Он должен был хотя бы узнать имя человека, вызвавшего у него подобные эмоции, прежде чем тот умрет.
— Хорошо. Раз ты спросил, я сделаю это, — безразличным тоном ответил юноша. — Мое имя Люк Сильверлайт, и эта карета, а также все, кто в ней, находятся под моей
