того, что случилось в междумирье, я точно должен был сдохнуть, а не чувствовать себя словно в понедельник после хорошо отмеченного накануне дня рождения: во рту сухость, голова тяжелая, руки-ноги ватные, но если сделать над собой усилие и собраться в кучу, то можно и на работу идти…
– Саркофаговая мокрица, – пояснил Шахх. – Не слышал, что ли? Ее, по легенде, какой-то сталкер, добравшийся до Саркофага и опупевший от голода и жажды, поймал и выпил. Она мясистая, водянистая, вот он ее в рот как из тюбика и выдавил всю. И тут же, осознав, что наделал в состоянии помутнения сознания, хотел застрелиться, чтоб помирать не так больно было. Но вдруг понял, что у него почти мгновенно и сил прибавилось, и мозги прочистились от пси-излучения, которое там крышу сносит не хуже торнадо. Дошел тот сталкер потом до Монумента или нет, история умалчивает, но про мокрицу с тех пор известно. Я в тебя две штуки впоил, пока ты в предсмертных конвульсиях корчился. Еще одна осталась. Будешь? Если их в сознании употреблять, от них толку больше, проверено.
Я посмотрел вниз, куда указывал когтистый палец ктулху, и лишь мощнейшим усилием воли сдержал желание блевануть дальше, чем вижу. В грязной миске скрючилась уродливая блестящая сосиска толщиной с мое запястье, с членистыми ножками и маленьким человеческим лицом.
– Чо, реально никогда не видел? – удивился Шахх, глянув на мое лицо, перекосившееся от омерзения. – Хотя места надо знать, так просто их гнездо не найти. Ну так чего, выпьешь для окончательной реабилитации? Берешь за середину и просто давишь. Сок сам пойдет, только пасть подставляй и не перепутай, с какой стороны сок пойдет. Не с той, где лицо, если что.
– То есть ты хочешь сказать, что напоил меня соком из задницы этой твари? – медленно произнес я, из последних сил сдерживая рвотные позывы.
– Из двух, – уточнил Шахх, кивнув на две смятые оболочки, валяющиеся на полу, которые я сперва принял за какие-то тряпки. – Одной мокрицей я б тебя, считай, с того света не вернул. Пришлось твоей крови хлебнуть, ты уж не обессудь, иначе я бы наши задницы из междумирья не вытащил.
– А из рюкзака пакет с кровью достать было никак? – поинтересовался я.
– Долго, – пожал плечами мутант. – Да и потом, я ж тебе уже говорил, что живая кровь работает гораздо лучше консервированной.
И, предвидя мой вопрос, быстро добавил:
– В ктулху ты опять от этого не превратишься – иммунитет у тебя выработался после того раза. Оттого кровь невкусная. Пил и давился, уговаривая себя, что надо и что другой нет и не предвидится.
– Сочувствую, – сказал я, усилием воли загоняя тошноту обратно в желудок. – Третью пить не буду, обойдусь.
– Ну, как хочешь, – пожал плечами Шахх. – Мы, мутанты, не гордые, нам они тоже на пользу.
После чего взял мокрицу саркофаговую с тарелки и, целиком запихав себе в пасть, принялся жевать, смачно подчавкивая и театрально жмурясь от удовольствия, – видимо, чтобы я понял, какого счастья лишился.
Я отвернулся, чтоб не видеть его довольной хари, и попытался понять, куда он меня притащил.
Когда-то это наверняка был ухоженный бревенчатый деревенский дом, жителей которого эвакуировали после Чернобыльской аварии. То, что Шахх притащил меня в Зону моего мира, сомнений не было – на загаженном, потемневшем полу валялись обрывки советских газет, пустые консервные банки и осколки от разбитых бутылок. Когда-то белая печь была расписана нацарапанными углем похабными надписями, а также знаками радиационной и биологической опасности. А в углу была навалена куча подсохшего дерьма, которую за один раз сотворить сможет разве что трехметровый головорук после того, как сожрет с пяток сталкеров: то есть гадить в тот угол ходили не раз. Короче, ошибки быть не могло – так паскудить в доме, пусть даже заброшенном, люди могут только в моей вселенной. Во всяком случае, в других я подобного свинства не замечал.
Но все равно даже прохудившаяся местами крыша над головой лучше, чем ее отсутствие, а лежать на продавленной вонючей старой кровати удобнее, чем на голой земле, потому я был Шахху благодарен, что он не только вытащил меня из междумирья, но и дал отдохнуть относительно комфортно.
Хотя я до сих пор не понял, сколько спал, о чем и задал вопрос.
– Часа два примерно, считая твою отключку, – сказал Шахх. – Пока я дом этот нашел, потом мокриц, как раз около того и получилось.
– Ясно, – отозвался я. – То есть тех упырей, что кузнецов утащили, мы упустили.
– Отнюдь, – фыркнул ктулху. – Они тоже отдыхали после перехода. К тому же в тяжелом экзоскелете особенно не побегаешь, батарея в момент сядет от повышенной нагрузки. Потому они сейчас идут еле-еле, уверенные, что на отряд из шести живых танков никто не рискнет напасть.
– Откуда инфа? – поинтересовался я.
– Элементарно, – вторично фыркнул мутант, доставая из кармана стоящего на полу рюкзака навороченный КПК, кастомизированный в черно-красных тонах. – У боргов общая сеть, и чтобы к ней подключиться, достаточно иметь один из их коммуникаторов, которые идут в комплекте к любым бронекостюмам. А поскольку кузнецы при нашей помощи истребили немало красно-черных, у нас этого добра завались. Смотри. Я на всякий случай посвежее аппарат взял, того хрена, которому я голову снес, – в траве валялся возле того места, где была «кротовая нора», куда борги свалили.
Он повернул экран КПК так, чтобы я его видел.
– Здесь мы, – ткнул Шахх когтем в знакомую советскую карту Генштаба, которую какой-то современный Кулибин сделал интерактивной. – А тут – они.
По карте неторопливо ползли шесть красных точек.
– К «Вектору» идут, там у них база, – сориентировался я. – Километра четыре им еще пилить.
– А все потому, что дешевые артефакты купили для перехода через междумирье, – наставительно произнес Шахх. – Взяли б подороже, так выкинуло б их прямо в заданную точку.
Я скромно промолчал о том, что на ценник арта, способного хоть как-то пробить «кротовую нору» между мирами, можно приобрести два штурмовых экзоскелета последнего поколения. А сколько может стоить такой артефакт, работающий адресно, я даже предположить затрудняюсь.
Зато сказал другое:
– То, что мы их видим, хорошо. А они нас видят?
– Обижаешь, – фыркнул Шахх. – У нас для таких случаев был прикуплен глушитель обратного сигнала. Надежный, как швейцарские часы. Вот он, к крышке коммуникатора прилеплен.
Я перевернул КПК, с сомнением посмотрел на плоскую блямбу, переливающуюся несколькими оттенками синевы.
– Даже не думай, – заверил меня Шахх. – Куплено у надежного человека, и очень недешево.
Я пожал плечами.
– Ну, если ты так уверен, то возвращаемся к нашим экзоскелетам