Сталкеру не нужна эта «кристальная ясность ума». Сталкеру нужен инстинкт. Ясный ум подавляет инстинкт и, несомненно, рано или поздно убьет своего обладателя. Получив на короткое время эту силу, он с предельной четкостью понял: человеку дано столько разума, сколько ему нужно, чтобы оставаться человеком.
Но сейчас главное не это. Главное отыскать этого неизвестного наблюдателя. Обостренный ум подсказывал: вот у кого есть ответы на вопросы, мучившие его последние дни. Только отыскать, схватить, посмотреть в его подлые глазенки…
Он вихрем ворвался в эту мешанину ржавого железа и успел заметить, как мелькнула впереди темная тень.
Вот он!
– Стоять! – крикнул Кот, перемахивая через раму брошенного тягача.
С ходу запрыгнул на железную бочку, перепрыгнул на здоровенный контейнер и, не останавливаясь, с разбегу перемахнул через груду бесформенного искореженного металла. Кувырнувшись через голову, распределил нагрузку от прыжка с высоты и тут же взлетел на почти отвесную стену небольшого обрыва. Елки-палки, если бы это состояние не покидало его, он смог бы выступать в цирке! Проблема в том, что скоро действие допинга закончится, и он сдохнет. А потому надо успеть закрыть оставшиеся вопросы. Он немного помог себе руками – и буквально выпрыгнул на крутую возвышенность, до которой часа за два до этого они никак не могли добрести, обманутые коварной ловушкой.
Полюбоваться пейзажем он не успел. Сбоку вынырнула темная фигура незнакомца, поднимавшегося сюда в обход и потому чуть отставшего. Неизвестный явно не ожидал встретить преследователя с этой стороны. Кот видел, как рука чужака в черной балаклаве, закрывавшей лицо, характерно потянулась к карману разгрузочного жилета. Видать, там у него пистолет.
У мужика не было ни малейшего шанса. Сталкер буквально смел его с ног, повалил на землю и заломил ему руку. Что-то хрустнуло, пленник застонал от боли. Сунув руку в карман легкого бронежилета, Кот вытащил оттуда пистолет и отшвырнул в сторону. После чего бросил пленника на спину и, прижав коленом к земле, с силой стянул с него балаклаву.
Кот ожидал какого-то сюрприза, какой-то мерзкой подставы. Но то, что он увидел, заставило его издать возглас изумления.
– Какого черта?!
Это был Гвоздь.
Друг детства. Тот самый, что должен был сейчас лежать в палате интенсивной терапии, дожидаясь неизбежного финала. Это было невозможно, но он был здесь, посреди Зоны!
Гвоздь – и одновременно совсем другой человек.
– Что, не ожидал? – отплевываясь и задыхаясь от бега, процедил Гвоздь.
И теперь уже не осталось сомнений: это действительно он.
– Что это значит, твою мать?! – проговорил Кот.
Все еще не веря своим глазам, он убрал колено с груди друга детства, сел рядом на землю. Гвоздь приподнялся на локте, принялся вяло отряхиваться. Сталкер не боялся, что пленник сбежит. Потому что это был Гвоздь, черт возьми! Инвалид, полжизни проведший в коляске. Проклятие… Да и с чего ему убегать от друга?
Это был тот самый случай, когда не помогала даже «ясность разума», полученная с помощью химикатов Потрошителя.
– Я вижу, у тебя есть вопросы, – неприятно улыбаясь, проговорил Гвоздь.
– А я смотрю, ты неплохо себя чувствуешь, – сухо сказал Кот. – Давно я не видел тебя таким прытким. С того самого случая…
– Да – с того самого! – с неожиданной злобой выпалил Гвоздь, и Кот напрягся в готовности остановить своего странного приятеля, который мог податься в бега, так и не разъяснив ситуацию. – Что, приятно было думать, какой ты весь из себя здоровый и крутой, когда не ты, а кто-то другой валяется на больничной койке?
– О чем ты? – недоуменно проговорил сталкер. И вдруг разозлился сам. – Да я ради тебя снова в Зону поперся, сволочь! Денежки тебе на лечение зарабатывать! Из-за тебя я…
Слова его прервал едкий смех. Будто он попался на глупом розыгрыше, главным зрителем которого и был «друг детства».
– Что – «ты»? – язвительно спросил Гвоздь. – Это я отправил тебя в Зону. Что, поймал я тебя на твоем самомнении?
– Януш – кто он?
– Всего лишь подставное лицо. Сталкер. Только из другой Зоны. Я предложил ему подыграть мне – и он не смог мне отказать. Вообще-то, он мой наставник, тот, кто открыл для меня новую Зону. Но тоже поглядывал на меня свысока. А зря…
Кот изумленно разглядывал «друга», которого он, оказывается, совсем не знал. И тут до него стало доходить – спасибо «просветленному сознанию»:
– И давно ты на ноги встал?
Смех прекратился. Гвоздь смотрел на него исподлобья, с нескрываемой ненавистью. Происходящее было необъяснимо, неприятно, мерзко, но эту чашу следовало испить до дна. Так, кажется, говорят.
– Да уже года три как, – с кривой улыбкой сказал Гвоздь. – А ты что, надеялся, что я всю жизнь проваляюсь?
– Что ты городишь? С чего ты решил, что мне это нужно?
– С чего? – Гвоздь злобно хохотнул. – Да с того, что тебе это нравится – нравится ощущать себя живым и здоровым на фоне подыхающего инвалида. – Гвоздь оживился, тема явно была для него болезненной и близкой. – Я же видел, как ты приходил, приносил свои подачки и скалился, глядя на меня. Смотри, мол, какой я благородный, цени меня и знай свое место!
Кот с изумлением разглядывал друга детства. Он словно видел его впервые. И похоже, так оно и было. Потому что он знал совсем другого человека. Этот же совсем не был похож на «того» Гвоздя – простодушного, немного наивного и доброго.
Этот был желчный и жестокий. И похоже, мстительный. Непонятно, то ли болезнь его так изменила, то ли еще какие обстоятельства. Так или иначе, происходящее просто не укладывалось в голове.
– Ты видел мою слабость и пользовался ею, – продолжал, распаляясь, Гвоздь. – Тогда, в детстве, это было не так важно, но мы росли – и за тобой девчонки стали бегать, а за мной – только судно выносили. Ты занимался тем, чем хотел, ты был свободен. А я валялся на вонючих простынях, воя от беспомощности. И все только потому, что тебе повезло – а мне нет!
– Так получилось, ты же знаешь…
– Да ни хрена! Я же просил тебя бросить меня там, в Зоне! Я бы просто умер и не стал бы проживать эту жалкую жизнь, которая превратилась для меня в кошмар.
– Ты же понимаешь – я не мог тебя бросить.
– Какое благородство! Ты хотя бы оставил меня в покое, дал бы спокойно сгнить в своей поганой комнатушке. Так нет же – ты возвращался и возвращался, бравировал своими достижениями, «крутой сталкер». А я был слаб, я ничего не мог поделать – даже послать тебя куда подальше вместе с твоими подачками!
Кот слушал и не верил своим ушам. Выходит, что все эти годы, когда он делился с Гвоздем чуть ли не последним, помогал всем, чем мог, «школьному другу», этот псих фальшиво благодарил, улыбался ему – а сам копил злобу и ненависть? Но почему? Что он сделал не так?
