— Я вот думаю, что они нашли, — сказал Кузнецов неожиданно. — Лучшую жизнь, то есть. То есть… я бы хотел так думать.
Ему никто не ответил.
— На самом деле, — сказал профессор после молчания. — Это история о том, как опасна надежда.
— Ложная? — Иван посмотрел на Водяника внимательно.
— Любая.
* * *
Бордюрщики не дураки. Неожиданное затишье на стороне Альянса должно было их насторожить, поэтому, не смотря на подготовку плана газовой атаки, решено было провести ещё один, финальный штурм Восстания.
Сказано — сделано.
Когда Иван появился на Маяковской, она была заполнена хмурыми, пропахшими порохом бойцами, вернувшимися из боя. Стонали раненые, их срочно грузили на дрезины и отправляли по тоннелю к Гостинке. Отдельно лежали мертвецы. Девять человек. Не слабо для обманного маневра.
Ивана встретил Шакилов — грязный и замотанный. Пожали руки. Иван огляделся. У колонны, на скамейке раскинули лагерь скины. Иван узнал Седого, пожилого скина со шрамом на затылке. Седой что-то разливал из помятой коньячной фляжки.
Скинхеды подняли кружки и, не чокаясь, выпили. Странно.
— Что случилось? — Иван кивнул на скинов, — умер кто?
На лице Шакилова жил один глаз, второй как заплыл после удара, так и остался. Узкая щель, вроде танковой. Половина лица фиолетово-чёрно-жёлтая, туго надутая, как барабан. Впечатление ломовое.
— Да нет, фроде, — речь Шакила по уровню понятности достигла минимума. — Командир ихний вроде осталша там. Убили его, нет, не шнаю. Не шкажу. Но иш перехода он не вернулша, это точно.
Так. Одним союзником меньше. Уберфюрер раздражал его с самого знакомства, но в принципе, все мы не без греха. Он вроде был фашист, расист и прочее — но нормальный. Слово держал, и дело с ним иметь было проще, чем с интендантами адмиральцев.
Иван скрипнул зубами. Снабжение из рук вон. Бардак обычный, военный, одна штука.
Но скинхеда с его Киплингом было жаль.
Прощай, Убер.
* * *
Баррикады, баррикады.
Иван спустился по ступенькам вслед за капитаном из невских. У него была фамилия Войнович, но все звали его «капитан Костя». Капитан Костя договорился с бордюрщиками о встрече. Лишь бы выгорело.
Внизу, проходы в арках были заложены мешками с песком доверху, из маленьких амбразур выглядывали стволы ружей. Иван оценил наклон пола — нет, гранатой нельзя, скатится. Впрочем, я не за этим пришел.
— Стойте там! — приказали из-за амбразуры.
— Рамиль, это я, Костя, — крикнул капитан Костя. Лампы дневного света на потолке не работали, но зато в сторону Ивана с капитаном били лучи двух фонарей-«миллионников». Глаза резало. Ни чёрта не видно.
Пауза.
— Кто с тобой? — спросили из-за баррикады.
— Мой друг. Он хочет кое о чём тебя спросить, Рам.
Долгая пауза.
— Даю слово, мы только поговорить, — сказал капитан Костя.
— Ладно, — сказали там.
В узкий проём вышел высокий человек. Лица его почти не было видно. Иван щурился. Фонари били безжалостно.
— Садитесь, — велел человек.
Они устроились на полу, Иван из-под задницы вытащил гильзу, отбросил в сторону. Здесь весь пол был ими засыпан. В отличие от мертвецов, которых забрали в прошлый раз, гильзы не убирали. Когда они устроились, человек подошел, под ботинками позвякивали гильзы, и сел напротив.
— Кто ты и о чём хочешь говорить? — обратился он к Ивану.
— Диггер. Зовут Иван. Мой друг пропал.
— Ты хочешь узнать, не у нас ли он?
— Среди убитых его не было, — сказал Иван.
— А какой мне интерес рассказывать тебе про твоего друга? — голос негромкий, ровный. Равнодушный.
— Думаю, — сказал Иван. — Мы могли бы договориться.
Человек медленно покачал головой.
— Вряд ли.
Иван, наконец, смог его разглядеть. Серо-голубой бушлат, на груди нашивка МЧС с восьмиконечной белой звездой. Лицо красивое, похоже, но толком не понять.
— Как он выглядит?
— Бритый налысо, рост выше среднего. Лет тридцать-сорок, не поймешь. Глаза голубые. Зовут Убер. Да… ещё у него татуировка вот здесь, — Иван похлопал себя по плечу, показывая. — Молоток и нож круглый такой. И венок вокруг. Приметная татуировка.
— Не помню такого.
Иван на мгновение прикрыл глаза. Вечная память, Убер. Хоть ты и расист.
— Всё? — спросил человек.
— Ещё один вопрос, — Иван помедлил. — Зачем вам наш генератор?
Пауза.
— Думаешь, он у нас? — человек покачал головой. — Ошибаешься. Мы ничего у вас не брали.
Опять ложь, подумал Иван.
— Уходите, — велел человек. — Через две минуты мы открываем огонь.
Они поднялись. Иван понял, что промок насквозь. Стянул шапку и вытер лицо.
— Кто это был? — спросил он у капитана Кости.
— Рамиль Кандагариев. Он у них один из главных. Начальник охраны Ахмета. Нормальный, но иногда… не совсем.
Что ж.
Вы сами напросились, подумал Иван с ожесточением.
Зло должно быть наказано.
Вот так.
* * *
Перед самым началом операции Ивана вызвали к генералу.
— Что это?
Иван разглядывал знакомую эмблему — он уже видел такую у некоторых адмиральцев. Белый круг с серой каемкой, внутри круга — стилизованное изображение сжатого кулака. Пять серых пальцев.
— Символ, — сказал Мемов. — У каждой империи был свой символ. Вот это наш.
Он поднял руку с короткими растопыренными пальцами, медленно сжал их по одному в здоровый кулак.
— Пять станций — по отдельности слабы. Но вместе мы единый кулак. Это будет нашим символом. Держи.
В ладони Ивана оказался вышитый круг.
— Иди спать, — сказал генерал. — Завтра тяжёлый день. Я на тебя рассчитываю.
* * *
Разверни свою жизнь, как конверт с пометкой «срочно».
Конфиденциально.
Лично в руки.
После прочтения сжечь.
— Начинаем, — сказал Иван негромко. Мимо шли угрюмые и подавленные адмиральцы, невские, василеостровцы. Соединенные силы Альянса покидали Маяк — не понимая, в общем-то, зачем это делают.
— Ван, хоть ты объясни, — подошел к Ивану Кулагин. — Что за херня творится? Почему уходим?! Это же бред полный!
Иван мотнул головой. Вот они, проблемы секретности. Даже своим нельзя ничего сказать.
— Не знаю, Олежка, — сказал Иван нехотя. — Ты иди.
— А дизель?! — у Кулагина вздулись желваки у упрямого рта. — Как же наш дизель?
— Иди. Поверь мне, так надо.
Кулагин некоторое время рассматривал Ивана в упор.
— Спелся, да?
— Что? — от неожиданности Иван растерялся.
— Я смотрю, тебя этот генерал уже обработал, — с горечью сказал Кулагин. — Эх ты, диггер. Всё-таки как был ты пришлый, так и остался.
