Миновав очередной завал из пластика и мертвых тел, я свернул налево. Мне предстояло спуститься еще на один уровень и пробежать пятьсот метров по прямой. Конечно, если тот проход еще существует.
— Все, — сообщил Азим. — Меня выбросило из системы. Хотя, скорее, уже никакой системы и нет.
Даже удивительно, что внутренняя сеть станции продержалась так долго.
Выход с уровня был закрыт переборкой, датчики свидетельствовали, что с той стороны вакуум. Я ввел код аварийного открытия, надеясь, что автоматика еще работает. В конце концов, каждая такая переборка должна быть оборудована собственным источником питания, иначе вся станция превратилась бы в одну большую ловушку.
Черта с два. Похоже, что батарейки сели.
Силовой меч, сообразил я. Он мешал мне в кармане, когда я надевал скафандр, и я выложил его, а потом сунул в крепления для штатного фонарика.
Правда, после этого переборка уже не закроется, ну и черт с ней. Если кто-то на этой стороне еще не надел скафандр… Значит, он недостаточно быстр и сообразителен, чтобы выжить.
Я снял меч с предохранителя и утопил в корпусе кнопку активации. Щелкнул фиксатор, силовое поле ударило в пластик переборки, пробив в нем небольшое отверстие.
Чувствуя себя Люком Скайуокером из «Звездных войн», я прорубил себе проход, скатился вниз по состоящей из скоб аварийной лестнице, вырубил еще одну заклинившую дверь и чуть не улетел в открытый космос, потому что внешней части станции уже не существовало и то, что ранее было обычным коридором, ныне превратилось в узкую тропку над бездной, полной сияющих звезд. Скорее всего, сюда угодила одна из кленнонских торпед.
Пространство вокруг станции было усеяно обломками, кое-где угадывались очертания мертвых тел.
Жаль, что у аварийных скафандров нет собственных двигателей. Тогда можно было бы просто выпрыгнуть в космос и ждать, пока Азим меня подберет. Одних же моих сил будет недостаточно, чтобы преодолеть гравитацию астероида и отлететь от него на достаточно безопасное расстояние.
Я прижался к уцелевшей стене и двинулся в сторону стояночного отсека со всей возможной скоростью. До двери шлюза оставались считаные метры, когда космос озарился яркой вспышкой, а остатки станции ушли у меня из-под ног. В последний момент я успел зацепиться рукой за пробоину в пластике, но, пока ноги барахтались над черной бездной, мне пришлось пережить пару неприятных мгновений.
— Похоже на взрыв ходового реактора, — сообщил Азим. — Либо таран удался, либо кленнонцев расстреляли из главного калибра в упор. Ты там как?
— Почти добрался.
— Теперь можешь не спешить. Бой в любом случае окончен, и у нас есть некоторое время, прежде чем эта рухлядь окончательно развалится на куски.
Вдохновленный столь оптимистичным прогнозом, я рванул дверь шлюза, благо тут автоматика еще работала, и ввалился в стояночный отсек. Вид стоявшего у стены списанного десантного катера, который отдал в мое распоряжение Асад ад-Дин, был едва ли не самым прекрасным зрелищем в моей жизни.
Спустя каких-то пару минут я был уже на борту и плюхнулся в кресло второго пилота, а Азим включил маневровые двигатели и вывел корабль из стояночного отсека.
Оказавшись снаружи, мы могли по достоинству оценить нанесенный станции ущерб. А ущерб впечатлял.
Пробоина в корпусе, через которую мне пришлось перебраться по пути сюда, была одной из самых маленьких. В двух других можно было припарковать по крейсеру и линкору соответственно. В центральной части что-то искрило, воздух покидал станцию в нескольких местах, и все вокруг было усыпано обломками.
Боевых кораблей в пределах видимости не обнаружилось, так что, похоже, самоубийственный маневр кленнонцев можно было считать состоявшимся.
— Какого шайтана ВКС Альянса начали палить по станции? — поинтересовался Азим. — Что там вообще произошло?
— Я и сам не понимаю, — сказал я.
По логике событий, если у этих событий была хоть какая-то логика, первыми открыть огонь должны были кленнонцы. С чего вдруг корабль Альянса начал наступательные действия? Кто-то особо умный решил нанести по «Графу Делрою» превентивный удар? С учетом того, что они даже не попытались вывести из зоны поражения своих людей, среди которых был и генерал СБА, эта версия представлялась мне весьма сомнительной.
— Включаю основные двигатели, — сообщил Азим.
Я вжался в кресло, предчувствуя сопутствующие включению двигателей перегрузки, но с кораблем ничего не произошло.
Азим выругался по-арабски.
Особая жизненная ирония заключается в том, что правда иногда может оказаться и на стороне параноиков.
Но самим параноикам от этого не легче, ибо они не получают ничего, кроме чувства глубокого морального удовлетворения. Это, конечно, тоже немаловажно и здорово поднимает самооценку, но в данный момент я бы променял тонну морального удовлетворения на один исправный корабль.
Запущенная Азимом система диагностики корабля заверяла, что все агрегаты функционируют в штатном режиме, но, несмотря на эти оптимистичные заявления бортового компьютера, попытки оживить основные двигатели оказались тщетными. Включив маневровые и до предела выбрав их мощность, мы отошли от гибнущей станции на безопасное расстояние, включили сигнал бедствия и стали держать совет.
— Ситуация пока еще не катастрофическая, — сказал я.
И она таковой действительно не была. Воздуха и припасов нам хватит на пару недель, а за это время в локальное пространство станции по-любому должен кто-то прилететь. Главный вопрос заключался в том, кто это будет — кленнонцы или Альянс. В любом случае нам предстояло столкнуться с определенными сложностями, но, ввиду последних изменений в ситуации, я бы предпочел, чтобы это оказались люди.
Кленнонская Империя была слишком близка к Кали-фату, а иметь дела с Калифатом мне сейчас не хотелось.
— Нас предали, — сказал Азим.
— Не без этого, — согласился я.
Азим не дурак. Он уже наверняка сообразил, кто именно нас предал, и мне сложно сказать, что сейчас творится в его голове и как он поступит. На всякий случай я достал силовой меч и сделал вид, что очень увлечен разглядыванием активирующей кнопки.
Конечно, я бы предпочел игольник, ибо, размахивая силовым мечом в тесноте кабины, можно повредить что-то очень важное, но игольник остался на «Гам-ме-74-К» еще в тот момент, когда я надевал скафандр.
— Никто из посторонних не знал о нашей операции, — сказал Азим. — Значит, предатель в ближайшем окружении Асада.
