– В смысле? – не поняла Олинна.
– Степень доступа к ней. Ну, скажем, если там будет содержаться что-либо, в той или иной степени компрометирующее лично вас, то вы можете присвоить записи статус «личное». Тогда доступ к ней будет иметь только следователь и прокурор. Если вы считаете, что там нет ничего, задевающего вас лично, то ее смогут увидеть присяжные и все те, кому интересно это дело. Как правило, большинство свидетелей выбирают статус «для служебного пользования», ограничивающий круг лиц с доступом нашими сотрудниками. Вам ведь не хочется, чтобы они попали в Сеть?
– Нет, не хочется…
– Должен вас предупредить, что вы имеете право отказаться свидетельствовать против своего мужа и можете не предоставлять нам доступа к своему комму. Но хотел бы подчеркнуть, что, как правило, такое решение не приводит к ожидаемому свидетелями результату: практически все ваши записи дублируются системами контроля общего пользования, и мы в итоге получаем ту же самую информацию, но несколько позже.
– А не проще скачать ее у Генри? – удивилась Олинна.
– Теоретически – да… – скривился следователь. – Но не забывайте, что ваш муж – конгрессмен. Даже имея на руках решение о его аресте, мы не можем взломать блок его комма. Защита информации государственных деятелей такого уровня нам не по зубам.
– Ясно. Ладно, как я понимаю, ваш идентификатор принят. Скачивайте, что вам надо… Что-нибудь еще?
– Извините, госпожа Зайко, но вам придется потерпеть мое общество еще несколько минут. Пока идет обработка информации…
– Ладно, уговорили.
Изучать интересующую следователя информацию не хотелось абсолютно, но инструкции, полученные ею позавчера, требовали, чтобы она просмотрела все, что заинтересует Особый отдел СВБ. От начала и до конца. Поэтому, мрачно посмотрев на следователя, Олинна поставила присланный ей файл на воспроизведение и в очередной раз погрузилась в атмосферу клуба «Миноу», в котором они развлекались в тот злополучный день. Голофайл начинался с момента, когда она слезла с танцпола и двинулась между столиками в направлении отдельного кабинета, в котором ее и оставшуюся танцевать Лидию Смирнову ждали оба порядком надравшихся конгрессмена. Ее муж и Егор Петрович Смирнов. Изображение двигалось в рваном темпе: ее взгляд, брошенный на Смирнова, был явно затянут, а то, что она видела вокруг, пролетало с бешеной скоростью…
– А нельзя было не рвать темп воспроизведения? – поморщилась Олинна. – У меня уже закружилась голова.
– Извините, но то, что не интересует следствие, как правило, либо стирается, либо ускоряется… – пояснил ее собеседник.
– Ладно, потерплю, – нахмурилась женщина и снова ушла в себя.
– …а как ты сдвинешь акценты? – удивленно спрашивал ее мужа Смирнов, не обращая внимания на возникшую около их столика жену друга. – Заключение, насколько я знаю, уже готово.
– Это моя проблема. Мне надо, чтобы ты меня поддержал… – Поставив на столик бокал с вином, Генри потянулся за кусочком сыра.
– Дорогой! Может, хватит о делах? – заныла Олинна, слегка покачиваясь. – Я хочу веселиться! Пойдем, а?
– Десять минут, дорогая, ладно? – Недовольно посмотрев на нее, Свордман поискал глазами, что бы еще съесть, и добавил: – Тебе бы только веселиться…
– Ну тогда я пошла! – обиделась на мужа Олинна и, залпом осушив бокал с коньяком, недовольно фыркнула и отошла от столика в зеркальной стене, чтобы поправить прическу… Отражение ее мужа продолжало прерванную ее появлением беседу:
– Отдавать такой куш каким-то провинциальным жуликам? Зачем? Ты представляешь, сколько можно заработать на переоборудовании всех спутников Лиги? Триллионы!
– Да, но у нас нет своего производства… Было бы – я бы еще понял… – пробормотал Егор.
– Для этого нам и надо принять отрицательное решение… Тогда акции компаний, рассчитывающих на этот заказ, рухнут… Мы скупим их за бесценок, а, скажем, через год пересмотрим принятое нами решение… Только вот заводы к тому времени будут работать на нас…
– Извините, майор! – оторвавшись от просмотра, «удивилась» Олинна. – Слова, которые произносит мой муж, я не слышала. В клубе играла музыка, я была… как бы так сказать, навеселе, и… вообще…
– Я – подполковник! Я не могу просмотреть файл, так как вашего разрешения еще не получил, но думаю, что текст за кадром – это программная реконструкция артикуляции, вычленение интересующего нас звукового ряда…
– У… как сложно… – Олинна снова прервала собеседника на полуслове и поинтересовалась: – А вам не скучно знать столько всякой ерунды? Голова же устает!
Подполковник ошалело посмотрел на госпожу Зайко, потом криво улыбнулся:
– Да, наверное, вы правы… Впрочем, я уже привык.
– А зря… Можно было бы жить в свое удовольствие, радоваться жизни и… не думать о всякой чуши…
После того как Лисин прервал связь, морально уставшая, но страшно довольная собой женщина упала рядом с Берни, потрепала его по щеке и замурлыкала:
– Ты был прав, зараза! Не зря я столько времени провела в твоем чертовом кресле…
– А что, были сомнения? – усмехнулся мужчина. – Технология изменения записи комма давно отработана. Правда, о ней практически никто не знает… Ты оказалась в числе избранных…
– Меня за это не убьют? – притворно испугалась Олинна, прикрывая грудь руками.
– Нет. Но изнасилуют раз двадцать… – плотоядно посмотрел на нее Берни и, рванув женщину на себя, грубо впился поцелуем ей в шею…
– Ой, я уже боюсь… – хрипло пробормотала Зайко, переворачиваясь на спину… – А вдруг мне покажется мало?
Вблизи «Пристанище» выглядело как древняя новогодняя елка – огромный транспорт, «неподвижно» висящий в пространстве, оказался увешан пришвартованными к нему флаерами всех марок и размеров. Подойдя к нему по космическим меркам практически вплотную, я вдруг сообразил, что давать посадочный коридор кодру – это признание его неумения летать, и, прибавив ходу, вслед за корабликами Злобного Цзю и Милашки Кэтти воткнул свой «Гепард» на первое же понравившееся мне место. Однако выходить из салона не торопился: надо было понять, как остальные кодры добираются до шлюза. Самостоятельно или пользуясь силовыми полями транспорта: делать ошибки, практически добравшись до цели, мне не хотелось.
Десятиминутное ожидание принесло свои плоды: как оказалось, большинство кодров использовали антигравы скафандров, но вот некоторых своих боевых подруг транспортировали в поле: умение маневрировать в невесомости не являлось необходимым навыком для слабого пола.
– Выходим! – Решив, что Верден доберется сам, а скафандр Эль можно будет пришвартовать к своему, я первым выбрался из «Искорки» и, активировав силовой поводок, рванул его на себя.
