– Твою ж мать!
– Рихтовщик, млять! – раздался из ямы злой голос Свина. – Ты какого хрена до сих пор никого не разбудил?!
Я растерянно огляделся по сторонам и с изумлением обнаружил, что уже расцвело. Солнце полностью вылезло из-за горизонта. И яркое безоблачное голубое небо обещало ясный, погожий день.
– Народ, встаем по-быстрому! Мы, походу, проспали! – энергично будил остальных в яме командир.
А я отчаянно ломал голову, изобретая правдоподобный отмаз на очевидный косяк. Ну не признавать же им, что заболтался с голосом в своей голове…
Глава 30
Глава 30, в которой отдуваясь за всех, становлюсь смертником
Наскоро сполоснув лицо и перекусив, народ стал паковать пожитки. Глядя на других, я тоже упаковал в заметно похудевший рюкзак не до конца просохшую ботовскую форму. И, ведомые Свином, мы бодро зашагали по уходящей за горизонт степи.
Первые пару часов, подбадриваемые утренней свежестью, мы легко выдерживали заданный командиром высокий темп. Стремительные пятиминутные пробежки чередовались с десятиминутной передышкой во время ненапряжного быстрого шага – всех все устраивало, и все были довольны. Но в районе девяти часов, поднявшееся достаточно высоко солнце начало не по-осеннему сильно припекать.
В лишенной тени степи солнцепек, мягко выражаясь, испытанием оказался не из легких. Даже просто идти в утепленном осеннем камуфляже стало жарко, а уж бежать… После пары невыносимо долгих пятиминутных пробежек моя шкала Бодрости рухнула вдвое. Не лучшим образом, судя по запыхавшемуся виду, дела с бодростью обстояли и у Овечки. Пастух держался лучше, но лицо у старика раскраснелось знатно, и пот ручьями стекал по одутловатым щекам. Высокоуровневые лидеры держались лучше остальных, но даже они дышали заметно тяжелее, чем раньше.
Понимая, что так он нас очень быстро загонит, и боевой отряд превратится в стадо едва плетущихся черепах, Свин отказался от взрывных пробежек, и перевел нас на быстрый шаг, не обремененный дополнительными нагрузками.
Ближе к полудню уже и идти под адским солнцепеком стало невыносимо. От жары темнело в глазах, и если б не живец, маленькими глотками которого я поласкал пересохшее горло беспрестанно, давно б уже рухнул в траву и сдох от теплового удара.
Не помню кому пришла в голову светлая мысль: переодеться во влажное барахло ботов. Но для отряда это реально оказалось панацеей. Короткий привал на переодевание – и сводящий с ума жар потного камуфляжа сменился благословенной сыростью и прохладой ботовской формы – кайф!
Скорость движения отряда снова выросла. Возобновившиеся пробежки, как вначале, пролетали легко и беззаботно.
К тому времени, когда ботовская форма на каждом полностью просохла, солнце уже изрядно перевалило за полдень, и жарить стало заметно слабее.
Уже имея за плечами опыт хождения по такому вот пустынному степному кластеру, я примерно представлял, что за ним последует. И когда впереди замаячило пятно угольной черноты – ничуть не удивился.
– Че, на черноте скреббера ловить станем? – спросил, поравнявшись со Свином после очередной пробежки.
– Не совсем, – хмыкнул командир.
– Объяснить не хочешь?
– Сейчас дойдем, и сам все увидишь.
Через четверть часа мы были на месте.
Отряд остановился на краю степного кластера, плавно переходящего в пограничье черноты и степи, где мертвая земля щедро разбавлялась островками с хоть и чахлой, но живой, травой. И в глубине этого пограничья находились производственные постройки какого-то старого завода – вернее, их развалины. Потому как огромные махины цехов и складов, не помещались целиком на степных островах пограничья, частично боками или серединой оказывались на черноте. А мертвая земля все, угодившее на нее, обращала в угольный прах. Вот и стояли добротные и крепкие местами строения, со зловещими черными вставками по краям или в середине, где бетон, металл и стекло превратились в однородный прах черноты.
– Пастух, что скажешь? Он там? – в повисшей тишине спросил Свин.
– С вероятностью восемьдесят девять процентов, – ответил старик.
– Ну здорово, скреббер, – хищно осклабился командир.
– Держи, – подошедшая Люсьен сунула мне в руку связку из шести гранат.
– Твою ж через коромысло! – выругалась в голове наставница и тут же себе возразила: – Хотя, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
– Это еще зачем? – спросил я.
– Придется тебе, Рихтовщик, одному за все мясо отдуваться, – вместо Люсьен ответила Овечка.
– Какое еще мясо? Что за бред?
– Он еще тупее, чем я думала, – фыркнула прист.
– Ты? Думала? Хорошая шутка, – съязвил я в ответ.
– Ну хватит! – шикнула на нас Люсьен. – Никакое он не мясо!.. Понимаешь, Рихтовщик… Блин, Свин, я не могу, лучше ты объясни.
– Да без проблем, – подмигнул мне командир. – Тут, короче, вот какая засада: скреббер слишком опасное существо, чтоб пытаться одолеть его в открытом бою. Обычно охотники устраивают минные ловушки на его пути. Но это работает на нормальных кластерах. А здесь кругом полно черноты, по которой хитрая тварь и перемещается. Устраивать на черноте закладку, сам понимаешь, бесполезно – любая мина через считанные секунды обернется горстью черного праха. Предвидя такую сложность, я специально навербовал в отряд низкоуровневых помощников, которые должны были в нужный момент подорвать скреббера этими гранатами. Из всех уцелел ты один – тебе и связка гранат в руки.
– Сомневаюсь, что попаду гранатами даже в бегущего тебя, а скреббер, насколько я понимаю, двигается еще быстрее.
– С десяти метров, наверняка, промахнешься. Но с метра – попадешь сто пудов.
– Овечка права, выходит, я действительно тупое мясо.
– Давай только без этих соплей, – поморщился Свин. – Вместе со мной ты получил отличную прокачку. Взял несколько уровней кряду. Отличный размен за всего лишь одну жизнь. А учитывая, что у тебя, как новичка, жизней еще, как споранов у элитника, – даже превосходный… Короче, Рихтовщик, расклад такой: или ты сейчас подрываешь скреббера и становишься почетным гражданином Свинарника. Или мы вчетвером попробуем разобраться с тварью без твоей помощи, но тогда, при любом исходе, после скреббера я открою охоту на тебя, и буду валить пока не обнулю до тени.
– Умеешь ты уговаривать, – хмыкнул я, придумав во время грозной командирской речи оригинальный способ решения казалось бы неразрешимой проблемы.
– Свин, солнце садится – а нам нужно успеть до заката, – вмешался Пастух. – В темноте даже против раненого скреббера у тебя не будет шансов.
– Ты засек: где он? – спросил командир.
– Да. С вероятностью восемьдесят шесть процентов, в том цеху на отшибе, – старик показал на крайнее справа строение, разделенное центральной чернотой на две части.
– Зашибись! А в какой стороне?
– Этого не могу сказать, здание идентифицируется целиком, как один объект.
– Ладно, выдвигаемся. Я пойду первым, гляну что там, да как. За мной Люсьен с Рихтовщиком – пока будете идти, растолкуй парню уязвимые места твари… И Пастух с Овечкой замыкающие.
Отвернувшись, Свин решительно зашагал к намеченному цеху. С интервалом в три десятка шагов за ним двинулись мы с Люсьен.
– Первое, что ты должен знать о скреббере, – сразу заговорила Люсьен, – он огромный, как танк.
– Значит, с поиском его внутри здания не придется заморачиваться.
– Не скажи. Скребберы мастера маскировки – великолепные хамелеоны. Умеют сливаться с окружающим ландшафтом так, что пройдешь в двух шагах и не заметишь. Собственно, таким макаром они и охотятся. Залягут где-нибудь, сольются, а когда рядом пробегает живность, хватают щупальцем и тут же сжирают.
– Так они же шустрые? Догнать что ли не могу?
– Могут, конечно. Но гоняться за добычей не любят. Предпочитают пассивную охоту. Возможно, это связано с их большими размерами. Разгон такой туши требует колоссальной энергии, для поддержания которой требуется дохренища биомассы. Проще говоря, если гигант будет гоняться за всякой мелочевкой, в процессе охоты он будет терять энергии больше, чем восполнять добытой едой, и в конце концов рискует сжечь самого себя изнутри и сдохнуть от истощения.
