Потому что успел понять, что этот вопрос для Стюрмира важен. Даже не так, он важен.
Ему с ними в бою рядом быть, биться с ними и за них. И он должен быть уверен, что и они — за него. Несмотря на то что говорят на другом языке, молятся по-другому и вообще англичане!
Будь Стюрмир трезв, он, может, и не задал бы этого вопроса. Я его ярл. И я взял их в хирд. Если он, Стюрмир, сомневается в моем решении — значит, он как минимум не доверяет своему ярлу, а как максимум — претендует на его место. Стюрмир не семи пядей во лбу, но уж это он точно понимает.
Но вопрос остается. И вопрос этот его мучает. А значит, мне надо ответить на него, и прямо сейчас.
Тем более что слушает меня не только Стюрмир, вон еще сколько пар глаз на меня уставилось.
Ладно, попробуем.
— Хочешь узнать, чем Малоун и остальные отличаются от тех англичан, которые будут биться по ту сторону стены щитов, Стюрмир? Я могу тебе сказать, но хочу, чтобы ты сам сказал это мне.
Стюрмир почесал косматую башку. Сначала одной рукой, потом другой, потом двумя сразу.
Не помогло.
— Как по мне, так ничем, — заявил он.
— Ладно, тогда скажи мне, друг, чем вот они, — я кивнул на братьев Крумисонов, в четыре руки опустошавших блюдо с бараньими ребрами, — отличаются от свеев, которых мы били позапрошлой зимой?
Стюрмир снова задумался. Надолго.
— Ну же! — подстегнул я его. — У них тоже пара рук и пара ног. Насчет их мамы я не знаю, но папа у них точно свей. И бронь у них свейской работы, и мечи. И выговор у них свейский. В чем их отличие, Стюрмир?
— Выходит, тоже ни в чем?
Раздался смех.
Смеялся мой названый сын Виги.
Стюрмир недовольно покосился на него, буркнул:
— Ну скажи, если ты такой умный!
— Они наши, Стюрмир! — Виги хлопнул Стюрмира по плечу.
Пару лет назад мой великан за такую фамильярность… Впрочем, два года назад Вихорек бы не рискнул.
— Больше никакой разницы, Стюрмир, только эта! Они наши, а те — нет!
Стюрмир поглядел на меня:
— Это так, ярл?
— Да, — подтвердил я. — Они наши, а те — враги. И когда чужой англичанин захочет тебя убить, вот он, — я показал на внимательно слушавшего, но пока мало что понимавшего Хейла, — прикроет тебя щитом. Вот и все отличие.
— Но как же… Как же род? — спросил Стюрмир.
— А род у наших англичан самый лучший, дружище! — заверил я. — Наш хирд! Верно, брат? — спросил я Свартхёвди, который тоже заинтересовался темой.
— А то! — рыкнул Медвежонок. — Тьёдар! А ну, спой нам наше! А то кое-кто забыл, как мы хороши!
— Только не «Волка и Медведя», Певец! — успел вставить я.
Очень вовремя.
Глава 26 Справедливость Ивара Бескостного
Зимовали мы на Сёлунде. В смысле — я. Свартхёвди собрал полсотни молодняка, пару дюжин хускарлов, набрал всяких полезных товаров, вроде слитков качественного северного железа, загрузил большую часть на кнорр, остальное распределил по двум драккарам: «Когтю Фреки» и «Любимчику ветра», двадцатирумовому свейскому красавцу, наконец-то получившему новое имя. Кормчим на нем шел Витмид. Сам Медвежонок вставал у кормила «Когтя Фреки». Зимовать Свартхёвди планировал на нашей Кирьяльщине, но к весне пообещал непременно вернуться. Упустить такое развлечение, как покорение Англии, мой братец никак не мог.
Перед отплытием мы с Медвежонком обсудили «параметры» этого возвращения. Братец намеревался отправить кнорр с товарами на юг и вернуться только на драккарах, причем планировал прихватить с собой и четвертый, оставленный в распоряжении Гуннара Гагары.
От последнего я его отговорил. Более того, убедил, что сёлундский свеженабранный молодняк тоже стоит оставить Гагаре. Гуннара же попросить подтянуть их хотя бы до уровня дренгов.
Была у меня по поводу этого молодняка еще одна мысль. Когда свейскому конунгу донесут о том, что происходит на его бывшей территории (а ему донесут непременно), информация о том, что на острове сидят именно сёлундские даны, будет нелишней.
Еще с Медвежонком уходили все наши дренги-варяги, включая Вильда, трое весян и все кирьялы-стрелки. И эти тоже должны были вернуться к великому походу имени «мести сыновей Рагнара». Также я сообщил братцу, что не буду возражать, если сагитирует в наш хирд еще кого-нибудь из варягов. Вдруг кому-то из дружинников того же Ольбарда наскучило собирать налоги с торговцев и лесовиков, а хочется настоящего праздника. Вильда я попросил о том же. В частности, передать моему тестю, что у него есть прекрасная возможность поучаствовать в очень серьезном деле. А если сам он не сможет, то, быть может, кто-то из его гриди пожелает.
Очень мне хотелось заполучить под свое начало побольше воинов, ничем не уступающих скандинавам и при этом без всяких личных и родственных связей среди северян.
На сколько-нибудь серьезный отряд я не рассчитывал, но хотя бы парочку.
Медвежонок отбыл, а я решил сходить в Роскилле. На этот раз морем, причем вместе с женами. А мои детишки, Одгейр и Вет, оставались с Бетти. Молока у моей наложницы хватало на обоих. Имена детишкам выбирал не я. И даже не их матери. Их объявила Рунгерд. Никто не возражал. Включая меня. Нет, я мог бы, ведь это я официально принимал малышню в род. И имена тоже давал я. Но с чего бы мне спорить с ведуньей? Тем более Острие Копья — годное имя для моего сына. А Вет-Зима… Ну так она и родилась зимой, какие вопросы?
Рунгерд, кстати, тоже решила присоединиться к нашему небольшому путешествию. И Скиди с супругой. А еще по дороге я намеревался прихватить Оспака Паруса и Вифиля Прощай, которые обосновались здесь же, на Сёлунде, но наособицу, поскольку никто из моих ближайших соседей расставаться с грендами [18] не собирался.
А на румах у меня будут свеи — которым щедрый Медвежонок выделил кусок земли из собственного одаля с недостроенным длинным домом, который свеи уже достроили, — Бури и Вихорек, которые жили у меня, и тройка англичан, которым тоже полезно будет попрактиковаться в гребле и общении с правильными скандинавскими воинами. Экипаж невелик, но румы заполнить хватит. Тем более идти недалеко.
В Роскилле как раз началась большая осенняя ярмарка. До осени, правда, оставалась еще неделя, но это никого не волновало. В гавани было так тесно от множества купеческих судов, что я даже пожалел, что предпочел палубу лошадкам.
Впрочем, быть ярлом и, главное, человеком Ивара — это серьезная привилегия.
Я бы, может, и не сообразил этим воспользоваться, а вот Скиди точно знал наше место в табели о рангах. Примерно через полчаса после того, как он по палубам двух кораблей добрался до пирса, у этого самого пирса было очищено место для моего «Морского Змея». Всего и дел: сообщить дренгам, поддерживающим порядок в порту, о моем прибытии.
Честно говоря, я подобного наплыва гостей города не ожидал. Как бы нам теперь на палубе ночевать не пришлось.
Но я зря беспокоился.
— Оспак, туда! — Моя теща-колдунья вручила Хельгу дочери и королевским жестом послала хольда вперед.
Правильное решение. Парус действовал строго по анекдоту. Носорог развивает скорость до пятидесяти километров в час, а еще у него отличное обоняние и прекрасный слух. Правда, зрение — так себе. Но при его весе в две с половиной тонны это уже не его проблема.
Оспак весил меньше. И со зрением у него было все в порядке. Но роль носорога он отыгрывал замечательно. А недостающий вес компенсировали мы, двигаясь клином у него в кильватере.
Спустя четверть часа мы уже входили во двор, который Рунгерд выбрала нам в качестве местопребывания. У двора имелись хозяева, но в табели о рангах дочь Ормульфа Полудана стояла на три ступени выше, так что и хозяин и его семья активно демонстрировали радушие и гостеприимство. А может, не демонстрировали. Рунгерд мимоходом обмолвилась, что все они у нее в долгу. Так что дарить им ничего не надо. Напротив, это нам следует ждать подарков.
