объяснил девушке. — Всё не так плохо, имплант удерживает уровень развития нейросети, всё ограничено.
— Как ограничено?
— Да в общем то, могу использовать как броню или щит, временные заплатки на тело, проводник, — сказал, зевая, покачал головой: — Нет, мне пока нужен «Хром», может быть, потом.
Вика недоверчиво кивнула, не разделяя мой оптимизм насчёт ограничений для колонии нано-машин. Но это было так — они больше не могли даже попробовать прогрызть чужую броню, то, что я уже пытался сделать. Видимо создатели этого импланта понимали, что полная свобода для подобной нейросети — не вариант. У меня была возможность повысить уровень нейросети, но об этом я говорить не стал.
Понятно, что это не полноценный искусственный интеллект. «Хром-19» обучается, и обучается постоянно. В конечном счёте, как говорили эксперты, она может достигнуть уровня, когда людям будет нечего ей противопоставить. И в общем то какая разница человечеству, кто их поработит или уничтожит. Действительно думающая и чувствующая машина, или нейросеть, которая в зависимости от обстоятельств подстраивает и изменяет под них свои алгоритмы. Это, наверное, хуже всего, ведь с думающей машиной, как теми, которые создают в агломерациях гермов, можно договориться. С нейросетью же не поговоришь, если в процессе своего обучения она «решит» что для дальнейшего существования должны быть уничтожены все люди.
— Прямой доступ к памяти, надо же… — ошарашено и вопросительно посмотрела на меня Вика, — Это ведь миф, не может мозг человека быть подобен машине. Нельзя просто взять и превратить воспоминания в голове в пакеты данных.
— Можно, — криво усмехнулся.
— Ты можешь? — её глаза расширились ещё больше.
— Могу. Старик собирался перенести своё сознание в мою голову. Я знаю, как открывать прямой доступ к памяти, знаю, как создавать пакеты, знаю, как это работает, — ответил ей. — Но я ничего не знаю про проект «Синтетика».
— Синтетические ткани — мозг, лёгкие, кожа — всё, что угодно, — пояснила она, — Что-то такое всплывало в мозаике давно, вроде бы гермы или в Новиграде хотели реализовать.
— Зачем? — нахмурился я.
— Ткани, почти не отличимые от человеческих, живые, — ответила девушка, показала на мой правый глаз: — Твой глазной имплант биотический, пока что вершина того, что можно использовать. Но даже он светится на сканерах и детекторах как инородное тело. А уж протез, например, ручной, — тоже не очень хорошая штука. Есть такое понятие — электронное защемление. Говорят, очень сильная фантомная боль в протезированных конечностях. Проект «Синтетика» — создание полностью синтетических тканей и органов, неотличимых от настоящих, подходящих любому.
Быстро уловил, к чему она — ткани и органы, значит, это может быть и мозг. Тут же и комплекты восстановления. Возможно, в этом и суть боевого импланта, который сейчас находился в моей голове. Объединить всё, что можно — синтетические ткани, нано-машины, непонятно как работающий режим хамелеон.
Только Европейский Союз большой. У меня просто нет времени искать во всём этом тот город, в котором продолжаются исследования по проекту. Если их вообще продолжают.
— За стариком послали наёмников, чтобы не привлекать внимание других корпораций, — сказал сам себе: — Если кто-то ещё узнает, что существует протокол прямого доступа к памяти и технология в городе, мы станем новым Новиградом.
Никто кроме топов точно не знал, почему именно Славянский и Европейский Союзы ополчились на Новиград. Одна из мощнейших агломераций нового мира, построенная с нуля, а не на фундаменте старых городов. Но поговаривали что именно в Новиграде впервые было испытано антигравитационное устройство. Этой технологией агломерация делиться не хотела ни на каких условиях. Конечно же, скорее всего, были и другие причины, но лишь эту озвучили в официальных источниках. Корпорации не смогли взять штурмом город ни с первого, ни со второго раза. Но Новиград пал, постарались легендарные «Тринадцать». Двенадцать паучих и один осьминог. Они взломали центральную сеть города и уничтожили несколько субъядерных ячеек. Это была одна из ужаснейших катастроф нового времени.
— А кто ещё может позволить свободно действовать наёмникам на своей территории? — спросил уже сам себя и ответил: — «Лентех», и они же ведут проект. Может, и совместно с европейцами, кто же их знает.
Свечка «Лентеха» вздымалась в центре верхнего города. Триста этажей сверхпрочной стали и стекла. Одно из самых высоких зданий мира. Поспорить могут разве что башни-тройняшки Нью-Йоркской агломерации, там был триста один этаж. Правд, а инженеры нашего города утверждали во всех интервью что этажей-то триста один, но само здание ниже. Были даже чудаки, что пытались замерить, всех обычно арестовывали. Что интересно — и там, и у нас. Так что я предполагал, что ни наши, ни их хозяева жизни точно не знают, какая башня выше.
Но, конечно, глупо было думать, что проект будет разрабатываться прямо в башне. Скорее всего, есть лаборатория где-то в корпоративной зоне. И с большой вероятностью — она серая, никому не известная. По бумагам там выводят крыс-переростков. На деле же штампуют импланты вроде моего и синтетические ткани.
То, что проект закрыт, я сразу отбросил. Старый урод не стал бы всё затевать. Он прекрасно знал, что будет с моим, а потом его мозгом после экстренного извлечения нейрошунта. Значит есть где-то этот набор тканей. Я со злости сжал зубы, понимая, как прокололся. Старик был умён, не знаю, кто он, но умён. Значит, в той квартире был комплект. А я всё сжёг, не оставил ничего.
Хрипло рассмеялся, перевернулся и уткнулся в подушку, хотелось кричать.
— Подожди, мы должны во всём разобрать и найти, может это и не «Лентех» вовсе, — она тронула меня за плечо. — Я найду то, что тебе нужно, слышишь, всё будет хорошо, понимаешь?
Повернулся к ней, мы долго и заворожённо смотрели друг на друга, словно в зеркало. Сам не заметил, как наши губы встретились, я обнял её, прижал к себе.
После душа устроился в удобном кресле и смотрел на девушку, что лежала в кровати. Тело казалось идеальным — словно талантливый скульптор увидел богиню и решил повторить. Она так и не отсоединила свето-коннекторы, они время от времени вспыхивали жёлтым. Я не знал, как это работает, но видимо ей что-то снилось, мозг и импланты каким-то образом воспринимали это.
— Иди ко мне… — попросила она, не открывая глаза.
— Я не могу, — ответил шёпотом.
— Хочу побыть с тобой…
Она потянулась, изогнувшись, у меня сразу появилось желание. С трудом подавил его, мы и так два часа не унимались, а ведь обоим нужно было отдохнуть.
— Я тоже, — признался ей. — Времени всё меньше.
В
