От прохода в гряде донеслись рев Ториана, звон металла о металл и еще совсем уж далекий крик людей, атакующих варисургов.
«Ты уж как-нибудь сам, брат, как-нибудь сам. Тебе помогут, а у меня тут своих дел полно».
Дариус опустил правую руку с саблей, коснувшись острием земли, расслабил левую руку, отчего она безвольно повисла, едва удерживая щит, и мягко пошел по кругу, переступая с пятки на носок. Сейчас понадобятся вся его быстрота и все его силы. Варисурги понимали, что помощи ему в ближайшее время не будет, а им отступать некуда, ведь он от них уже не отстанет.
Шаг, еще шаг и снова шаг. Издалека доносились звуки разгоревшегося в полную силу боя, но понять, что там происходит, невозможно. Да и надо ли? У него здесь своя война.
Жрецы попытались окружить гонорта со всех сторон. Несколько быстрых шагов, прыжок в сторону — и снова все они сбились в кучу, мешая друг другу. Дариус взглянул на убегающих девушек: до леса уже близко, и скоро Элика вместе с остальными окажется в относительной безопасности, а это главное. Потом он с ней встретится, обязательно, он очень хочет этого, и что, пять этих горе-воинов в состоянии ему помешать? Смешно.
Один из варисургов, тот, что выглядел крупнее других, — именно на него остальные поглядывали, признавая за старшего, — попытался сделать длинный колющий выпад.
«Отличная все же у Биста сабля», — ухмыльнулся Дариус, наблюдая за тем, как корчится от боли жрец, выронив гвизарму с перерубленным пополам древком и прижав обрубок руки к животу.
Четверо, их осталось всего четверо. Когда-то Сторн учил его:
— Научишься биться с пятью противниками — сможешь биться с целой толпой, биться так долго, насколько у тебя хватит сил. Потому что пять — это то количество людей, которые могут атаковать тебя одновременно, не мешая при этом друг другу.
Сторн всегда был прав, всегда и во всем, и умел он все, кроме единственного — рассказывать сказки. Ни разу Сторн ни одной сказки Дариусу не рассказал, сколько он его ни просил. А может, он и не знал ни одной.
Дариус взглядом нашел варисурга, того, кто пытался сделать с Эликой такое, что изменить уже невозможно. Гнусный тип, какой-то весь несуразный, еще и с бельмом на половину правого глаза. Щербатый рот, ощерившийся в оскале, и взгляд мутный. Его Дариус оставит напоследок. Нет, он не будет его мучить, заставляя истекать кровью и скрежетать зубами от боли, жрец умрет сразу, но умрет именно последним. Чтобы у него имелось побольше времени осознать, что смерть неминуема и он никак не сможет ее избежать.
Шум боя за грядой несколько стих, и отсюда не видно, почему так произошло.
«Они справятся, должны справиться, — подумал Дариус. — Бист однажды обмолвился о том, что ему целым войском приходилось командовать, так что опыт у него есть. В конце концов, главное не в том, чтобы уничтожить варисургов любыми жертвами, и об этом они с Бистом говорили. Да, желательно убить их всех, но сделать так, чтобы все деревенские обязательно вернулись домой. Иначе медяк цена такой победе. Если в Лоринте почти не останется мужчин, местным придется очень трудно».
Дариус снова взглянул на щербатого варисурга, и его передернуло от отвращения. Это надо же, имея такую внешность, именно к Элике полез. Хотя какая разница, будь он хоть трижды писаным красавцем.
Из-за гряды вдруг послышался клич: «Варис! Варис!» — и вслед за этим вновь начали доноситься звуки боя. Услышав его, варисурги явно приободрились и решили покончить с единственным противником дружной атакой.
«Ну и мне пора, — решил Дариус. — Девушки успели скрыться в лесу, да и моя помощь, вероятно, потребуется».
Варисурги, разумно решив не нападать поодиночке, выстроились в ряд и, выставив перед собой гвизармы, двинулись вперед. Дариус сделал несколько шагов, и они оказались на одной линии, когда невозможно атаковать всем вместе. Приблизиться к ним вплотную, как он рассчитывал, Дорвану не удалось, но строй их на некоторое время сломался. Этого он и добивался, выжидая миг для решительной атаки. Еще одна попытка атаковать его, и опять несколько быстрых шагов, закончившихся прыжком, вновь поломавшим весь их замысел.
Кружить так можно до бесконечности, но время идет, и потому следовало либо рискнуть, либо придумать что-нибудь такое, после чего сблизиться с варисургами получилось бы без всякого опасения получить удар гвизармой.
Будь он вдвоем, не важно с кем: с Торианом, Бистом, даже Галугом, — атаковать жрецов получилось бы значительно легче, если зайти к ним с разных сторон. Но чего нет, того нет, а время уходило.
После нескольких неудачных попыток сблизиться вплотную, у Дариуса получилось отправить на встречу с Варисом потерявшего руку жреца. Тот по-прежнему стоял на коленях, прижимая к себе культю и с ужасом глядя на валяющуюся невдалеке от него отрубленную почти по локоть руку. Несильный укол острием под основание черепа, а туда и не нужно прикладывать много сил, и варисург завалился на бок. Возможно, его и не следовало бы трогать, он и сам истек бы кровью, но Дариус рассчитывал, что остальные потеряют голову и тогда будет больше шансов с ними справиться.
Правда, он едва не поплатился за свой замысел, только чудом в последний момент уклонившись от рубящего удара гвизармы. Тяжелое лезвие все же смогло его достать, угодив по наплечнику кирасы и скрежетнув по заклепкам. Окажись он немного ближе, и наплечник уже не помог бы. От удара плечо едва не онемело, и Дариусу пришлось отскочить на несколько шагов, чтобы прийти в себя.
Воодушевленные успехом или же возмущенные хладнокровным убийством, жрецы в очередной раз двинулись на него, но теперь Дариус от боя не уклонился. Уйдя вправо, он сделал длинный шаг вперед, проскользнув под древком гвизармы крайнего варисурга и приблизившись к нему на расстояние вытянутой руки. Жрец отпрянул, пытаясь отойти на дистанцию, необходимую для удара лезвием гвизармы, даже не попытавшись ударить другим ее концом. Поздно. Памятуя о недавно произошедшем, Дариус вложил в удар столько силы, что, будь у варисурга под балахоном кольчуга или кираса, она бы не выдержала. Но ее не было, и жрец, пронзенный насквозь, умер раньше, чем тело его коснулось земли.
Но еще прежде, чем оно рухнуло, Дорвану, совершившему пируэт, со стороны казавшийся изящным танцевальным па, удалось зайти двум другим за спины. Есть ли способ легче покончить с врагом, чем оказавшись у него сзади? Разве что застать его спящим. Два удара саблей — и все, наконец-то он остался один на один. И сожалеть можно только о том, что единственным живым остался не тот — щербатый и с бельмом на глазу.
Еще не так давно Дариус радовался, завидев страх в глазах своего противника. Ведь это означало, что он становится воином, да не простым, а таким, при взгляде на которого врага начинает бить дрожь.
