Кай 4 (СИ) - Аянский Егор

Меньше, чем через секунду, мой левый бок взорвался острой болью, но меч противника не смог проникнуть достаточно глубоко, а выгнулся под нелепым углом и полетел кувырком вместе со своим обладателем. Похоже Хама не ожидал врезаться в мой купол и его атаку застопорило гасящим полем.

На мою удачу, инерция забросила далийца в заблокированный гашением квадрат, а потому противник не смог мгновенно подняться на ноги и продолжить запланированную связку ударов. Зрители встретили его падение разочарованным вздохом, а откуда-то из первых рядов послышалось одинокое: «Харги, вперед!». Кажется, это был голос Хаби.

Я отправил «муравьев» заниматься внутренними повреждениями и включил кокон Силы, после чего начал раскручивать вокруг себя цепь, отправив в полет оба серпа, стараясь постоянно менять их угол и наклон, чтобы усложнить Хаме задачу. Его попытки атаковать наскоком прекратились, и он начал обходить меня по кругу, слегка прихрамывая после падения. Цепкий взгляд далийца внимательно следил за движениями моих рук, словно ждал, когда образуется подходящая брешь. Что ж, у меня есть для тебя еще кое-что!

Уплотнение мышц и последующий за ним контур вновь обволокли мои мышцы. Серпы превратились в непроницаемую блестящую сферу, и начали издавать мощное жужжание, словно крылья гигантского насекомого. Глаза противника расширились от изумления.

— Удивлен? Держи еще задачку! — я начал расширять гасящий купол в стороны и накрыл им Хаму.

Пора!

Мощный рывок с применением контура, но на полпути меня внезапно настигает поле арены, неожиданно изменившее свою позицию, и теперь уже я лечу кубарем, путаясь в своей собственной цепи. Проклятье! Краем глаза замечаю, что далиец направился за мной с обычной для человека скоростью. Почему он не использует способность? Скорее всего это означает, что над нами сейчас слишком большой участок блокировки, который не так-то просто обойти.

Попробую использовать это.

Подскакиваю на ноги и обнаруживаю, что цепь пришла в негодность, превратившись в сплошные петли и узлы. Времени на их распутывание нет, а потому я щелкаю карабинами и сбрасываю кусари на землю перед собой.

Мы в равных условиях. Теперь поле не дает использовать способности никому. Мои серпы против его меча и кинжала. Он превосходный боец и прекрасно обращается со своим оружием. Возможно, его опыт владения мечом превосходит мой собственный возраст. Чем-то его движения напоминают стиль боя покойного Лаэля — ни одного лишнего движения и максимально точные удары. Я еле успеваю отражать его натиск, отбивая клинки серпами и не находя возможности для контратаки.

Внезапно, я понимаю, что он задумал. За моей спиной в опасной близости угол площадки и трибуна. Дальше нельзя, иначе мне засчитают поражение.

— Устал? — его дыхание ровное и размеренное, а взгляд надменный, — Ну давай, Харги, еще один шаг назад, и я получу то, о чем мечтал последние годы.

О чем это он?

Публика беснуется и ревет от восторга. Им нравится видеть, как их фаворит постепенно берет вверх надо мной в честном поединке.

На пределе сил пытаюсь отодвинуться от края арены и провожу напористую атаку, делая шаг вперед. Но опытный Хама смог предвидеть это и был наготове. Мое бедро рассекает коварный росчерк кинжала, который задевает артерию с внутренней стороны ноги, принося дикую боль. Взгляд на мгновение невольно перемещается на ногу, а далиец успевает воспользоваться и этим секундным замешательством. Меч поддевает каму в правой руке, выворачивая кисть на излом, и серп отлетает далеко в сторону.

Демоны!

Неожиданно для нас обоих, гасящее поле исчезает. Мы понимаем это одновременно и готовимся использовать Силу. Сейчас он попытается совершить цепочку быстрых неблокируемых атак, которая должна будет завершит мой жизненный путь. Мне не успеть выставить кокон достаточно быстро — слишком тяжело сконцентрироваться из-за боли. В голове за доли секунды проносятся десятки возможных вариантов следующего действия: попытаться уклонится, провести рискованную контратаку, заблокировать удары оставшимся серпом… Все они выглядят слабыми и неэффективными.

Я выбираю один, который считаю наиболее верным и бросаю все силы на то, чтобы максимально укрепить тело. Немного опаздываю из-за бешеной скорости Хамы, и его клинок успевает проткнуть мой живот, а дальше вязнет в моей плоти, захваченный тисками затвердевших, словно камень, брюшных мышц. Он пытается выдернуть меч и отскочить в сторону, но застрявшее во мне оружие сбивает его планы, и далиец теряет крупицу драгоценного времени.

Удар!

Мой кулак разносит вдребезги его грудную клетку, выворачивая края сломанных ребер наружу, а следом серп в левой руке описывает полукруг и вскрывает его живот ровным горизонтальным разрезом, вываливая внутренности. Я встречаюсь глазами с его недоумевающим взглядом, он словно говорит мне: «Так не бывает, ты нас всех обманул!»

Трибуны смолкают. Я слышу каждый удар своего сердца, слышу, как тело Хамы Быстрого с шелестом опускается на песок. Он цепляется за жизнь изо всех сил, но такие раны с ней несопоставимы; его движения затихают и последний предсмертный вздох завершает путь славного бойца в этом мире.

— Мамочка, а почему наш папа лежит? Я не хочу, чтобы он лежал! Пусть он еще поиграет с дядей! — звонкий голос маленькой девочки нарушает зависшую над ареной тишину…

Я ошеломленно поднимаю взгляд и вижу в первых рядах очаровательную малышку с выразительными глазками. В них читается искреннее удивление и непонимание того, что только что произошло. Она даже не осознает…

— Папа больше не сможет играть, — отвечает ей дрожащий голос красивой темнокожей женщины, грозящий перейти в истерику, — Никогда не сможет, милая…

Внезапно она не выдерживает и бросается в мою сторону через трибуны; воздух над ареной пронзает яростный крик, в котором нет ничего, кроме боли и ненависти ко мне. Ее подхватывают под руки стражники и не дают приблизится к мертвому мужу. Мертвому отцу ее ребенка…

Мне становится дурно, я пытаюсь отвести глаза в сторону, но их снова и снова притягивает озадаченное лицо девочки, которая смотрит на меня с немым вопросом. Она до сих пор ждет, что ее папа скоро подойдет к ней и обнимет любимую доченьку, как это было всегда.

Омерзительные мысли, словно насекомые, ползут к моему растерянному мозгу со всех сторон. Толпа бушует и ревет, овациями приветствуя нового чемпиона, а я не могу избавится от этого, разрывающего душу, чистого и невинного взгляда ребенка.

— Это было великолепно! — дружеский хлопок по плечу. Я сквозь спутанные мысли узнаю голос Хаби, — Погляди на них, они любят тебя! Поприветствуй их!

Его рука обводит зрителей, которые хором повторяют одно имя: «Харги! Харги!».

Я, не соображая, делаю вялое движение ладонью над головой, и взрыв аплодисментов, словно выстрел из пушки, бьет по моим ушам.

— Кай, все в порядке? — донесся удивленный голос халифа, — Почему ты не рад? Ты выиграл знаменательный бой! Хаме была обещана свобода после этого поединка. Он мог уйти непобежденным, но ты доказал, что сильнее и приблизил свою собственную свободу!

Последний бой? Меня замутило еще сильнее от осознания того, что всего один шаг отделял эту семью от свободной жизни.

— Помоги мне уйти отсюда, Хаби, не могу здесь больше находиться! — я оперся на плечо распорядителя. Моя регенерация уже подлечила ногу изнутри, сделав травму неопасной, и я, не разбирая дороги, поплелся за ним.

По возвращении обратно, халиф устроил настоящий пир, пригласив на него своих соседей. Сотни обнаженных танцовщиц, десятки веселых развлечений и столы, ломящиеся от многообразия самой изысканной еды. Я также был приглашен на него, поскольку являлся главным героем знаменательного события, однако мне стоило недюжинных усилий изображать радость. Мыслями я все еще был на арене и смотрел на ту девочку.

Осознание неправильности произошедшего и беспомощность перед сложившейся ситуацией грызли мою голову изнутри. Лима беспокойно наблюдала за мной и периодически возвращала меня в реальность, дабы я не портил своим унылым видом торжественное мероприятие. Мне пришлось поделиться с ней своими переживаниями.