жилетку с капюшоном, она отстранилась от Малиновского и будто бы сжалась в комок.
— Не бойся меня, дорогуша, — улыбнулся ей Малиновский.
Девушка обратила к нему свое лицо. Оно было бледным. Под глазами горели большие круги. Соломенного цвета волосы были растрепаны и спутались. Девушка явно не выспалась.
— Пошел ты, — прошипела она, пошевелив потрескавшимися губами.
— Ну, чего ты такая грубая? — Малиновский растянулся в мерзкой ухмылке.
Он знал, что девушка его ненавидит. И ему даже было немного жаль ее. Совсем чуть-чуть.
— Или тебе больше не нужно это, сладкая? — он вынул из внутреннего кармана пиджака несколько ампул с голубоватой жидкостью, — ммм?
Увидев ампулы, девушка уставилась на них с надеждой. Округлила глаза.
— Будь умницей. И извинись, — строго сказал Малиновский.
— Нужно. Извините.
— Хорошо, — он спрятал их обратно в карман, — все хотят спать, не так ли? Веди себя хорошо, Лолита.
Лолита не ответила, натянув капюшон, обняла собственные плечи и втянула в них голову.
— А нас уже ждут! — взглянул в окно Малиновский.
У входа в полуразрушенный корпус завода стояли несколько вооруженных людей. Бритоголовый молодой мужчина с угловатым лицом сидел на сваях, перекрывающих дорогу.
Малиновский вышел из машины. Вежливо открыл девушке дверь. Та выбралась, щурясь и прикрывая от солнца глаза.
— Мое приветствие знатному дому фон Миллировых, — улыбнулся Малиновский.
— Издеваешься, аристократ? — Встал бритоголовый.
Люди бритоголового напряглись. Послышались щелчки затворов.
— Тихо, — улыбнулся Малиновский, — я советую вам быть более осмотрительным.
Он упер руки в пояс, при этом сдвинув назад полы пиджака и продемонстрировав всем свой магический проводник, который таился в ножнах.
Вооруженные переглянулись, но стволов, которые держали наготове, не опустили.
— То что мы больше не дворяне, — прошипел бритоголовый, — не значит, что у нас нет чести!
— Я знаю, дорогой Сильвестр фон Миллеров, — начал Малиновский холодно, — что у вас есть честь, — он окинул взглядом сжавшуюся девушку, — а у меня есть то, что вернет вам знатность.
— Мы с братом, — возразил Сильвестр фон Миллеров, — последние из рода. И мы пустые, о чем ты говоришь, старик? — Он приказал всем опуститьс пушки.
— И это я тоже знаю. И знаю, как вернуть вам магию. Ну, — Малиновский улыбнулся, — не вам конкретно, а вашим потомкам. И вот, — он указал на девушку, — средство, достижения этой цели.
Фон Миллиров нахмурился. Малиновский знал, что он судорожно соображает. Знал он также и о том, что у них дела с человеком, который заставил мага крови Бояринова нарушить их с Малиновским договор. Ну ничего. Он отплатит тем же.
— Она… — как-то неуверенно начал Сильвестр.
— Потом. Я скажу только вот что, — с ухмылкой продолжал Малиновский, — у вас два выхода. Первый — работать с вашим нанимателем и так и остаться бандитами. Ну а второй — работать со мной и вернутся в дворянство. Что вы выберете, решать вам.
— Мы не можем придать заказчика, — из-за спины Сильвестра послышался голос, — у нас есть честь.
Малиновский склонил голову, чтобы посмотреть за спину фон Миллерова. Там, в сопровождении двух вооруженных мужчин, шел второй Миллеров — Александр.
Близнецы фон Миллеровы были похожи как две капли воды. Оба худощавые, но поджарые, с одинаковыми угловатыми лицами. Александра выделяла лишь прическа — ежик коротких темных волос, и тату на лице — лавровая ветвь под правым глазом. Малиновский знал, что лавровая ветвь — это основной элемент в гербе фон Миллеровых, когда те еще были дворянами и имели герб. Однако, оба родились пустыми, и когда умер дед, отец не унаследовал графский титул. Близнецы же, и вовсе стали простолюдинами. А потом бандитами.
— Сейчас я попрошу вас только об одном, — проговорил Малиновский, когда второй брат поравнялся с первым, — убить для меня одного человека, — он улыбнулся снова, — а придавать вашего нынешнего заказчика, Сикорского, — при этих словах братья фон Миллеровы нахмурились и переглянулись, — я не прошу. Пока что.
* * *
Вечер Невест был назначен на пятницу.
— Не переживайте, господин, — проговорила в первую нашу встречу рыженькая Вероника, — за вами приедет кортеж в назначенный срок. Князь считает вас особым гостем.
В принципе, я не возражал. Особый так особый.
Когда семейство услышало про эту новость, то восприняло ее по-разному.
— Скажи, Игнат, — проговорила Тома, кокетливо посмотрев на меня, — тебе ведь нужна дама на вечер? У меня есть чудесное платье по такому поводу!
Я пожал плечами. Пусть сопровождает, если хочет. Было видно, что девушка соскучилась по таким светским мероприятиям.
Стас тоже отнесся к вечеру холодно. Поначалу. Пока не залез в интернет и не узнал, что на балу будут несколько магов-дуэлянтов, которые ему так нравились.
— Танкян! Там будет Танкян! — загорелся он, — и Селихов! А я смогу с ними познакомиться?!
— Думаю, — улыбнулся я, — сможешь.
— А можно, — уже тише спросил он, — взять с собой артефактный браслет?
— Нет, — также с улыбкой проговорил я, — нельзя.
— Ну вот…А я хотел похвастаться всем магией…
Вика же, несколько смутившись спросила меня:
— А нельзя ли взять с собой Владика? Мне бы хотелось пойти с ним.
— Не знаю. Сейчас спросим.
Тогда я позвонил рыженькой. Оказалось, что можно. Вика аж просияла, когда узнала об этом.
Вечер пятницы выдался пасмурным и душным. Было ясно, что ночью начнется гроза и будет ливень.
Мы же, нарядные и готовые к светскому рауту, уже ждали кортеж. Я надел классический фрак и подвизался красным кушаком. Костюм был недешевым и легким, поэтому в нем было не так душно, как могло показаться.
Того же нельзя было сказать о Владимире. Он прямо-таки обливался потом в своем светлом костюме. Вика, облаченноя в красивое бежевое платье, подобрала тон под цвет Владимира.
А Тома в красном вечернем платье с глубоким декольте и вырезом, в котором можно было увидеть стройную ножку, выше, чем по середину бедра, умудрилась подобрать оттенок под тон моего кушака. Даже своим внешним видом она хотела продемонстрировать всем, что мы пара.
Надо сказать, выглядела она привлекательно: черные объемные и очень пушистые, в повседневной жизни, волосы, девушка пустила по плечам шикарными локонами.
Стас же по-детски ограничился брюками, белой рубашкой и смешной красной бабочкой.
— А
