Ознакомительная версия.
Через семь минут мы уже сворачивали с Ленинградки в сторону зловещего леса. Ещё через пять минут мы увидели впереди справа силуэт синей Шкоды. Подъезжая ближе, мы заметили нескольких собак, снующих возле машины и что-то там раздирающих.
– Вот они – санитары леса! – хмыкнул Клоп. Я сначала подумал, что это собаки, но когда мы были уже в пятидесяти метрах от места X, я разглядел-таки в собаках волков. Они догладывали труп афганца и нехотя, по мере нашего приближения, по одному убегали в лес. Когда я остановился, остальные вышли из машины. Ярослав благополучно её завёл. Тогда я тоже вышел с целью попросить у Ярослава канистрочку бензина, ну или хотя бы половину. Очень робко его попросил об этом. Он несколько секунд молчал, и мне было очевиднее очевидного, что он хотел сказать: «Извини, парень, мне нужнее, у меня дети маленькие», но процедил-таки «хорошо». Я залил чуть больше половины в Хонду. Отдал я Ярославу за его вынужденную щедрость, хоть он и отмахивался, весь свой паёк. Переложили ноутбук с данными в Шкоду. Отдали мы с Гошей им (им с Клопом) и одну рацию. Бойцы поделились боеприпасами и оружием. В итоге на каждого из них пришлось по автомату с четырьмя рожками патронов, два пистолета (один с глушителем) и по нескольку магазинов с патронами к ним. Да, чуть не забыл, ещё и штуки по три ручных гранат на каждого. Всё это добро находилось в громадных рюкзаках, которые Клоп с Гошей всегда держали рядом с собой. Затем на уже двух машинах мы вернулись к бабе Зое за детьми и отцом Ярослава. После того, как все из нового экипажа Клопа расселись по местам: Ярослав за рулём, Клоп справа, дедушка с внуками сзади, после вынужденной двухдневной задержки синяя Шкода вновь взяла курс на Питер, а мы с Гошей, проводив их взглядом, готовы были отправиться на поиски Даши, чтобы, во что бы то ни стало найти её, живую или… Живую!
Баба Зоя, сгорбленная, в дрянном ватнике и с платочком на голове стояла у трассы, положа кисть одной руки на другую, и смотрела вслед уезжающей по направлению к Москве машине. Несколько раз перекрестилась. А я смотрел на светлую старушку в зеркало заднего вида, и мне было невероятно грустно и тошно от того, что, скорее всего, мы её больше никогда не увидим… Такого ощущения, когда смотришь на человека и осознаёшь, что, вероятно, совсем скоро его не станет, мне раньше испытывать не доводилось. Я думал, а может, надо было взять её с собой? Но что ждёт нас самих? Может, и наши часы сочтены? Ещё поживём немножко, до захода солнца, а там… В любом случае невероятным везением и удачей было то, что Гоша согласился ехать со мной. Казалось бы, что ему с этого? Он едва знает и меня и Дашу. Неужели есть ещё такие люди, которые готовы рисковать жизнью даже за судьбу незнакомых людей? Мне казалось это диким, потому что мне никогда не доводилось быть свидетелем такого рода поступков. Только лишь из чьих-то рассказов или из художественного кино я теоретически представлял себе, что подобная самоотверженность возможна. А вдруг у Гоши есть какие-то иные цели? Вдруг мы с Клопом по наивности не догадались о том, что у Гоши есть какие-то свои планы относительно отклонения от уготованного маршрута? «Да о чём это я?! Окстись, Антоша!» – оборвал я дрянную мысль, застлавшую пеленой недоверия мой мозг. «Наивность! – усмехнулся я про себя. – Я-то, может, и наивный, но Клоп! Да они же с ним огонь, воду и медные трубы!» – окончательно убил я в себе зерно подозрительности. Затем я задумался о ближайшем нашем будущем. Я даже и представить не мог, что же может ждать нас через каких-то семь-восемь часов, не говоря уже о дне завтрашнем. Или случится чудо и мы быстро, прямо вот-вот совсем скоро, через десять-двадцать километров встретим Дашу, плетущуюся вдоль обочины, и тогда уже к ночи мы будем в городе на Неве? Мысли путались, а тем временем руки просто делали своё дело: крутили баранку, и мы ехали навстречу неиссякаемому, хоть и не особо густому, потоку людей.
Было, может быть, немногим за десять утра. Солнце слепило нас так, что вести машину было довольно сложно, не говоря уже про выполнение основной задачи. Солнцезащитные очки давно уже не лежали в моём бардачке. Морщась и пытаясь закрыться от слепящего солнца приставленным ко лбу «козырьком» из ладони правой руки, я изо всех сил всматривался в лица идущих вдоль дороги людей.
– Может, остановиться, спросить кого-нибудь? – от чувства безысходности задал я вопрос Гоше. О, насколько же это гадкое чувство, когда пытаешься до последнего надеяться на лучшее, цепляешься за малейшие шансы, но разумом-то понимаешь, что ничего уже не светит, что всё из рук вон плохо… Но мой, пусть и не очень богатый жизненный опыт, всё же призывал меня не поддаваться гадкому чувству. Мне вспомнилось, как однажды, лет пять назад у нас из клетки убежал хомячок. Совсем крохотный, которого Даша подарила мне на мои двадцать пять лет. Не успел он порадовать нас своей беготнёй по клетке и двух суток, как на второе утро я, заглянув в клетку, не увидел там уже полюбившегося питомца. Очевидно, что он с его-то крохотными габаритами (ещё совсем маленький джунгарский хомячок был, дай Бог, три сантиметра в длину и полтора в ширину) просто протиснулся меж прутьев и пустился в вольные бега по квартире. Мы тогда, помню, очень сильно с Дашей расстроились; мало того, что это был живой подарок ко дню моего рождения, так ведь, главное, живое существо, а мы очень трепетно относились к питомцам. Ведь он по глупости-то выскочил на «свободу», но что он стал бы с ней делать? Мы две ночи устраивали на него «облавы»: разбросали по квартире кусочки фруктов на шуршащих пластиковых пакетиках, чтобы, когда он ночью выберется из какого-то неведомого нам своего укрытия, чтобы покушать, зашелестел пакетик и дал нам знать, где же появился наш Хома. Но ни в первую ночь, ни во вторую мы не услышали шелеста, а лишь гулкая тишина стояла в квартире. «Наверное, он залез в какую-нибудь щель, откуда уже не суметь ему выбраться или же пролез под ванной к дыре в полу, куда уходят трубы, и спрыгнул вниз, в дебри коммуникаций. А там, может, разбился, может провалился в подвал, и наверняка уже либо разбился, либо через сутки-двое, так и не найденный, будет загрызен крысами или помрёт от жажды и голода» – так, к сожалению совершенно трезво и логично, рассуждали мы тогда. На всякий случай я предупредил соседей по лестничной клетке и тех, что снизу, что, быть может, покажется он где-то у них в квартире, ведь от стояка, куда собираются с соседних квартир водопроводные трубы, в смежные квартиры полным-полно маленьких ходов, и вполне возможным казалось, что хомячок мог уползти к соседям. Хотя, признаться, мы уже почти смирились с тем, что больше нам Хому не увидать. И дело не в тех грошах, которые уплачены были за тщедушное тельце, покрытое мехом, нет… Дело было в привязанности к тому, кого приручили, и любви к нему. Это может звучать странно, но даже такой маленький, нелепый организм тоже достоин быть любимым и всех хлопот, связанных с попытками найти его. И вот, уже не рассчитывая на поимку беглеца, на следующий после прекращения поисков вечер, услышали мы звонок в дверь… На пороге стоял соседский парнишка и держал в руках таз с истощённым от голода и жажды нашим новоиспечённым питомцем. Трудно было в это поверить, но это было самым радостным событием, которое случилось с нами за последние несколько дней!..
Ознакомительная версия.
