– Фотография Баста исчезла, – кратко заметил он.
– Она, должно быть, отвалилась. Прошу прощения. Мне нельзя говорить без разрешения.
– Обстоятельства таковы, что мы можем пренебречь этим правилом. Более того, мы можем забыть о Черной Ленте.
Резким рывком, вызвавшим у Эйдена пронзительную боль в спине, Каэль Першоу сорвал с него Черную Ленту.
– Теперь вы можете говорить в вашем стиле – неуважительно и грубо. Считайте это наградой за победу в сражении. Но со мной прошу этого не обсуждать. Мне очень неприятно, что вы теперь в почете. Я с яростью думаю о необходимости ставить вас в пример. Но за свои действия и особенно за ваш успешно сработавший план вы заслужили медаль, и мы вынуждены наградить вас.
– Не надо меня ничем награждать. Я принадлежу Клану. Мы все делаем то, что можем.
Першоу издал отрывистый смешок. От этого звука кровь стыла в жилах. Эйдену стало интересно, слышал ли когда-нибудь кто-нибудь еще на станции смех Першоу. Это был, разумеется, не настоящий смех. Он, скорее уж, напоминал рычание готового наброситься на свою жертву монстра. Или ликующий крик Кречета, победившего в схватке. Это был смех чудовища из ночных кошмаров.
– Вы обманщик, Хорхе. Иногда вы мне даже нравитесь. «Мы все делаем то, что можем». Так мог бы сказать вернорожденный, но в устах «вольняги» эта фраза становится мерзкой.
Першоу встал и подошел к окну за письменным столом. Эйден попытался сесть, но у него сразу же закружилась голова, и он был вынужден снова лечь.
Стоя спиной к Эйдену, Першоу снова заговорил:
– Я только что глубоко унизил командира войск Клана Волка. Я чувствовал ненависть в его голосе. Но, несмотря на мою победу, я тоже унижен. Я благодарен за то, что мои гены не попадут в генный пул Волков. Я благодарен за это вам, Хорхе. Именно ваш план и ваши бесстрашные действия защитили мой Путь Крови. Но во всех наших записях эта победа будет фигурировать как неполноценная. Нельзя допускать, чтоб мы, вернорожденные, благодарили «вольняг» за наши победы. Во мне всегда будет жить память об этом позоре.
Эйден не знал, что сказать в ответ. Он не хотел быть надменным и еще больше увеличивать степень этого позора.
– Как Ланж? – спросил он.
– Она умерла, – тихо проговорил Каэль Першоу.
– Очень жаль.
– Да. Усилия, приложенные вами, чтобы притащить ее в лагерь, ни к чему не привели.
– Я не сожалею об этом.
– Я не знаю, что вы имеете в виду, но приказываю вам этого не говорить. Как только сможете ходить, вы свободны.
Першоу вышел из комнаты, делая большие шаги, – куда больше, чем обычно. Как будто он торопился по неотложному делу.
Эйден закрыл глаза. Перед его мысленным взором возник «Разрушитель», падающий на командный купол. На этот раз с самим Эйденом внутри. Может быть, так и следовало поступить? Тогда никакие слова. Каэля Першоу уже ничего бы не значили.
Неожиданно открыв глаза, Эйден спросил себя, сколько он еще сможет выносить бесконечные оскорбления этого вернорожденного?
Двилт Радик бушевал, отчитывая своего подчиненного Крэйга Варда.
– Как это вы не поняли, на что он нацеливается? Вы должны были стрелять более осмотрительно. Под таким углом, чтобы робот «вольняги» упал в другом направлении.
– Это было невозможно. Я пытался защитить купол. Он наклонил машину над куполом совершенно неожиданно, и у меня не было времени изменить угол стрельбы. Он обдуманно поставил себя под удар. Он...
– Мне все это известно! Я изучил пленки. Мы проиграли сражение из-за вас, Крэйг Вард!
Обвинение было слишком серьезно, и Крэйг Вард даже взорвался в ответ:
– Возможно, я поступил и неправильно! Но все ошибаются в пылу сражения, и вы не исключение!
– Я никогда не ошибаюсь так, командир звена.
– Тогда позвольте вас спросить вот о чем, Двилт Радик. Отчего вы выбрали такую скверную тактику и установили стационарный командный пункт вместо того, чтобы взять ответственность на себя и отдавать приказы из кабины робота, в котором...
– Я могу призвать вас к ответу за такие слова.
– Да, вызовите меня в Круг Равных.
– Возможно, я так и сделаю, когда мы вернемся назад.
Радик глубоко вздохнул. Он чувствовал, что Крэйг Вард еще долгие годы будет его наказанием.
– Установка стационарного командного пункта более эффективна, чем управление непосредственно из боевого робота. Техники могут контролировать все сражение, тогда как командир вынужден отвлекаться на уничтожение врага.
– Но командиры делают так уже много сотен лет. Нельзя отдавать командование сражением техникам. Нужно...
– Я участвовал в сражении как воин. Точно так же поступали величайшие воители прежних времен.
На несколько секунд Крэйг Вард вспомнил, кто из них подчиненный.
– При всем должном уважении к вам, сэр, я считаю: думать как командир лучше, чем думать как простой воин.
– Вы-то думали, как простой воин. Вы совершили грубую ошибку и проиграли бой, в котором мы почти добились решающей победы. Такого не должно случаться с командирами.
Двилт Радик трясся от гнева, и Крэйг Вард понял, что зашел слишком далеко. Он тут же стал вести себя как подчиненный и постепенно успокоил Радика, восстановив их обычный сдержанно-злобный мир.
Взгляд Каэля Першоу пронзал сильнее, чем свет ксенонового прожектора. Другой на месте Эйдена немедленно отказался бы от своих намерений. Но он только расцветал от подобных взглядов, особенно если на него так смотрел Каэль Першоу.
– Я знал, что вы как истинный вольнорожденный надменны и тупы. Но я не предполагал, что вы прервете священный ритуал дурацким и оскорбительным жестом. Если бы не ваш недавний подвиг, я счел бы необходимым пристрелить вас на месте.
– Если вы не примете к рассмотрению мое дело, то я обещаю встретиться с вами в Круге Равных, чтобы там установить, кто из нас прав.
Среди нарядных, одетых в парадную форму воинов поднялся зловещий ропот. Некоторые из них с удовольствием присоединились бы к Каэлю Першоу в его стремлении убить этого выскочку «вольнягу». Ведь он с такой легкостью прервал одну из самых любимых церемоний Клана!
– Какое у вас еще может быть дело? – закричал Каэль Першоу. Его голос звучал все еще торжественно, как во время церемонии, но в нем уже явственно слышались гневные нотки. – Вольнорожденные не могут участвовать в соискании Родового Имени!
– Это правда. Как вольнорожденный воин я не мог бы на это претендовать, и у вас были бы все права пристрелить меня тут же.
– Кажется, вы только что сказали, что желаете собственной смерти, воут?
– Нет. Скорее, наоборот. Дело в том, полковник Першоу, что я не вольнорожденный. Мое рождение было таким же верным, как ваше, а также всех находящихся здесь вернорожденных.
