В уши ввинчивались булькающие звуки. Потребовалось всего мгновение, чтобы осознать: виной этим странным вариациям знакомых голосов — стучавшая в черепе кровь.
— Лис, перевяжи его.
— Простите, товарищ командир, но я отказываюсь.
— Лис…
— Капитан, позвольте я.
Вздох, полный едва ли не смертельной усталости.
— Ладно, выполняй.
Скрип расстегиваемых липучек подсумка, шелест бинта. Кто‑то мягко, но настойчиво дернул застежки его броника. Вжикнул молнией «эльки», расстегнул ворот камуфляжа.
— Нет! — едва не взвизгнул Вик, коленом отталкивая размытую фигуру.
От рывка охотник опрокинулся набок; в глазах, как рябь на воде, расплылись темные круги. С тихим рычанием парень попытался отползти в сторону, но руки его оказались стянуты за спиной чем‑то крепким. Голова уперлась в какую‑то преграду, а в левом плече будто разорвался снаряд. Хотя боль стала последней в списке проблемой. К ней охотник уже давно привык, научился не замечать.
— Вик, успокойся. Я просто перевяжу тебя, — голос знакомый, добрый, мягкий.
Сом. Андрей Самсонов. Он — друг. Он не навредит. Вик почувствовал ручеек бегущей по руке крови. Его крови.
— Поверх, — прохрипел охотник, стараясь перекричать разрывающий голову шум. — Поверх комка.
— Хорошо. Я перевяжу поверх, только не дергайся.
Парень вернул охотника в сидячее положение, облокотив спиной о борт катера. Немного повозившись, выудил его простреленную руку из прорезиненного рукава. Начал было перевязку, но увидел быстро разрастающуюся под Виком кровавую лужу и замер. Рану необходимо было прижать и обеззаразить, а через куртку это сделать практически невозможно. Если инфекция проникнет в кровоток, в полевых условиях избежать заражения не выйдет. Их проводник просто сгорит за несколько часов. Он же не бессмертный.
— Сейчас будет немного щипать, — Сом улыбнулся и вдруг рванул ворот камуфляжа охотника, засовывая под него спиртовую салфетку.
Глаза его расширились, лицо вытянулось. Он открыл было рот, но наткнулся на ледяной изумрудный взгляд Вика.
— Только слово скажи, и ты — труп.
ГЛАВА 13. НОВЫЕ СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ
— Алексей, так или иначе, но мы не можем плыть вечно! — воскликнул Лесник, пыхтя над засевшей в левом борту катера стрелой.
— Один раз уже попытались высадиться. И местные этому были не слишком рады, — задумчиво ответил Ермолов, рассматривая берег в бинокль.
Примерно с час назад, после долгих обсуждений, отряд предпринял первую попытку высадки, закончившуюся далеко не мирным диалогом с первыми разумными представителями выживших питерцев. Хотя «разумными» — сильно сказано. Стоило бойцам ступить на землю, как на них со всех сторон, будто чертики из табакерки, посыпались дикари, по внешнему виду сильно смахивающие на банальных бомжей. Грязные, закутанные в лохмотья, они громко верещали что‑то на неидентифицируемом языке. И с ходу накрыли отряд огнем. Ну, «огнем» — такое же сильное преувеличение. Лишь у редких местных было огнестрельное оружие, обращаться с которым, судя по качеству стрельбы, они не умели. Остальные же использовали самодельные луки, пращи, дубины и прочие прелести каменного века. Держались, впрочем, вместе, действовали более или менее организованно, за что капитан и приписал им некоторый коэффициент разумности. Решив не ввязываться в бессмысленный бой, отряд отступил обратно на катера. На возвращение к середине
1БЧ
реки потратили половину оставшегося топлива, что совершенно не обрадовало и без того хмурого капитана. По его подсчетам подойти к берегу на моторах они смогут только один раз. Если высадка вновь сорвется, придется либо грести вручную, либо плевать на осторожность и прорываться с огнем.
Однако и затягивать плавание Ермолову не хотелось. Начало темнеть, и идея провести очередную ночь на катерах капитана не прельщала чуть больше, чем совсем. Они уже пробовали бросить якоря — попытка закончилась неудачей. У старушки Невы слишком внушительная глубина. Оставаться в дрейфе в темноте — не просто опасно, а сродни самоубийству. Даже если исключить подводные обломки и разрушенные мосты, — пока им везло не нарваться на водную живность, но надеяться, что с момента Последней войны река стала необитаемой, — идиотизм. Кроме того, наметились и более приземленные проблемы: хотелось есть. Нет, не есть, — жрать. Чего‑нибудь горячего, хотя бы и опостылевшей пустой каши. Бойцы пока не жаловались, но Ермолов прекрасно понимал, что одним сухим пайком доволен не будешь.
И последняя, но не по значению, головная боль — Вик. Охотник, похоже, окончательно слетел с катушек. Он то смеялся, как сумасшедший, то изливался многоэтажной руганью. Его скрутили и переправили на второй катер, под присмотр прапорщика. Андрей с Михой встали на подстраховку, готовые в любой момент заломать парня, если тот хотя бы косо посмотрит. Но Вик не делал даже попыток вырваться. И на том спасибо.
— Антон, что у тебя? — отчетливо проговорил Ермолов, прижав к шее ларингофон.
Спустя мгновение в наушнике раздался бас прапорщика.
— Все по — старому, отец — батюшка. Вик сидит спокойно, правда, от его перлов у меня уже уши вянут.
— Он о Скальде что‑нибудь сказал?
— Нет, — голос Чугуна ненадолго стих за треском статики. — Знаешь, Лёшка… Мне правда кажется, что это не Вик виноват в исчезновении Кирилла.
— Кажется? — Ермолов скептически скривился.
— Я уверен, — Чугун акцентировал последнее слово. — Вик не стал бы…
— Антон, — рыкнул было Ермолов, но тут же глубоко вздохнул и продолжил спокойно: — У меня пропал боец. Пропал, когда все мы, кроме Вика, были в отключке. Он точно что‑то знает. Он же — всеведущий, мать его, охотник.
— Но зачем ему так явно подставляться?
— Хватит! Закрыли тему, — Ермолов помолчал, рассматривая перекинутый через реку огромный мост.
Не доходя до него, на левом берегу, виднелись остатки чего‑то, сильно похожего на пристань. Будто бы разрушенный Питер сам предлагал пришельцам с севера сойти на его негостеприимную землю.
— Ну что ж, игнорировать приглашение, как минимум, не вежливо, — пробормотал капитан и вновь прижал ларингофон к шее. — Тоха, развалины на левом берегу видишь?
— Вижу.
— Будем прилуняться.
* * *
— Охохонюшки, — только и смог произнести Чугун, когда их отряд поднялся на эстакаду КАДа.
Антишумовые щиты то ли были снесены взрывами, то ли сами разрушились под натиском времени и непогоды, и ничто не мешало северянам рассмотреть город. Вердикт неутешителен — если Москва находится в подобном состоянии, разумнее плюнуть на все и попытаться вернуться в свой Рай.
