Жанна спохватилась, хитрый мальчишка ее совсем заговорил. Посетители же идут, пора опять варить кофе.
- Ну, хватит, Поль! Твои хитрости больше не пройдут.
- Уже бегу, мамочка.
- Погоди. Расскажи, что было между графом и англичанами? Почему ты решил, что это англичане?
- Они недавно к нам заходили, разговаривали между собой. Могут и по-нашему, но с акцентом. Слова тянут. Ну, как все англичане. А к графу - по-немецки, как будто они французы. Граф по-нашему плохо, только понимает. Стали издеваться, обзывать, что он нашу страну ругает.
- Он ругал?
- Нет, мамочка, не ругал. Он ничего не знает, расстраивался, со своим швейцарцем говорил.
- А почему ты решил, что старик - швейцарец?
- Так у него акцент швейцарский, ты же сама показывала.
- И что англичане?
- Англичане стали нас хвалить, как будто они сами французы. Один про другого сказал, что тот - маркиз. Я бы на месте графа разозлился на французов, если бы они все были такими. Потом они русских ругали. У нас же мир с русскими?
- Да, генерал хочет мира со всеми. Помнишь того русского, который на день останавливался у нас на прошлой неделе? Он приехал забирать по стране всех русских пленных, гражданин Бонапарт отдает их без выкупа.
- Ну вот, мамочка. А англичане сделали так, что мы русских не любим. Ругали их короля.
- И что было потом?
- Ничего, мамочка. Граф отвернулся и сидел, как будто их не слышит. Он трус, мамочка! Они его еще недолго поругали, посмеялись и ушли. Испанец, который вместе с графом в зале сидел, хотел пойти за ними, но граф его остановил.
- Как остановил?
- Что-то ему сказал. Подозвал и тихо на ухо, я не слышал. И испанец сел к себе на место.
- Поль, если ты еще раз увидишь, что обижают наших постояльцев, то обязательно сразу позови Жана. Или скажи мне. Эти дворяне могли устроить дуэль и убить друг друга. В нашем городе такое недопустимо, гражданин Фуше следит за порядком. Тем более - в нашей гостинице. Будь умницей, если опять их увидишь - скажи мне.
- Но, мама, ведь гражданин Талейран все видел! Он сам мог позвать гвардейцев.
- Ну, хорошо. Беги к мастеру Паскалю. Стой! А испанцы что вечером говорили?
- Ничего, мамочка. Они редко говорят с графом.
- Ладно, беги. И не задерживайся там! Я знаю, что мастер тебе предложит кружку молока с плюшкой. Здесь поешь, скоро обед. Не перебивай аппетит.
- Хорошо, мамочка.
Вот такой сорванец. Метеор, ишь как рванул!
Сижу как оплёванный. В душе словно кошки насрали. Именно - в душе. Говно эти французы. Умом понимаю, что в каждой нации встречаются разные люди, есть и хорошие. Но мне постоянно попадаются... За всю дорогу двух слов с французами не сказал и - надо ж, чтобы именно эти прицепились. Видят же, что - иностранец, гость, чужой на их празднике жизни. Никого не знаю, никого за мной нет. Так надо еще - в спину! Харкнуть! Именно - харкнуть, физически ощущал их плевки! При всем сбежавшемся народе, даже прислуга в дверях скопилась. Горящими ушами, вспотевшей спиной ощущал! В полнейшей, в мертвенной тишине, эти даже говорить стали потише - чего кричать? Каждое слово разносится по всем углам. Иронично, элегантно, словно танцуя в фехтовальном поединке - порезали меня на ленточки. И так! И сяк! Если перевести с их вежливо-издевательского на наш посконный, то я - невежественный болван, врун, пустомеля, трус и полнейшее ничтожество. Хам, не достойный носить звание дворянина! Без единого прямого ругательства.
Сволочь французская! Мало их якобинцы резали! Мало!!! И они якобинцев мало! Все они, гады, одним миром мазаны: одни издеваются, другие с удовольствием слушают этот спектакль.
А что?! Что было делать?!!! Я свою шпажонку толком и достать не могу. Действительно, только как кочергой по ним ею врезать. Дуэльного кодекса не знаю, вызвать не умею. А дал бы просто по морде - ну, вызвали бы меня, кутенка с прутиком. Тут бы уже не на словах - прострогали бы в лапшу, протыкая любое место, по выбору. С поленом - и то бы лучше управился. А получить сантиметров двадцать в кишки и сдохнуть после недельных мучений от перитонита? О! Это по-нашему? Это бы я их здорово расстроил, испереживались бы, как наказал!
Сиди, сжав зубы, и молчи. Терпи!
Позор! Позор-то какой!!! Все, больше вниз я не выйду! Не могу, взгляды жгут! Трус! Трус!!!
Даже Хуан не стерпел. Какой-никакой, а все-таки я - граф. Испанский! Кинулся за ними. До последнего ждал, когда же, ничтожная размазня, я хоть на что-то решусь! Ну, остановил я его. Почти на выходе остановил, но - послушался, подошел. Сделал жест пальцами, чтобы нагнулся и - в самое ухо, одними губами, прошептал, задыхаясь от ярости:
- Я сам! Они мои. Не сейчас...
Поверил. Я и сам тогда верил, когда ему говорил. Не сейчас! Все обдумаю, подготовлюсь, и совершу свою месть. А в реальности? Что? Ушли и, может быть, никогда не вернутся. Где в городе искать? Ни имени, ни звания. Один маркиз, второй - неизвестно кто. По приметам? Бегает сумасшедший немчик и лезет ко всем с дурацкими вопросами. А и вернутся они в ресторан - кофейку попить, меня еще раз попинать: вдруг я, дурак такой, еще не сбежал от позора? Я же не узнаю про это - сижу на верхнем этаже, скрываюсь от людских глаз. А от своих не скроешься!
Испанцы молчат. А что говорить? Я бы тоже молчал. Наверно, в их глазах - презрение, не смотрел. Не могу.
Вот посидел, подумал, что теперь? Есть план? Выклянчить у Монтихо тесак для Кугеля и пойти на задний двор гостиницы, потренироваться со стариком. Ага, он меня в два счета научит, как брать судно на абордаж. За неделю! Ага. Вариант второй: зарядить пистолет Кугеля и сидеть в комнате у окна, чтобы вход в ресторан был виден. Не отрываясь. Как появятся - спуститься и одному сразу пулю в лоб, без объяснений. А со вторым - как получится. Убъют? Ну, убъют. Что поделаешь...
Казалось бы - чего завелся? Мало об меня в России ноги вытирали? А здесь назвали графом и сразу - Оскорбление! Только кровью!
Так, как вчера - мало. Один раз. Били, калечили, но я сопротивлялся, просто они были сильнее. Уроды. Сколько не били, а до души не добирались. А сила - она что? Только физическую боль причиняет, внутрь не суется. Внутри я сам по себе. И при чем здесь то, что я граф? Не выпендриваюсь, веду себя... Как всегда себя вел.
Второй раз в жизни ломал себя, когда мог ответить. Ломал, чтобы промолчать. А первый...
У нас в классе евреев нет. Школа такая, непрестижная... Черных много, золотых маловато. Вообще-то, они существуют, но где-то там, далеко и высоко, ближе к городской администрации и всяким холдингам. На рынке, среди хозяев - фамилии попадались, но владельцев не видел. Это Кавказ и Азия любят приезжать, контролировать, ценят это дело, обожают торговлю - отсюда поднялись. Любимая помойка. Воспоминания! Ловят кайф.
