Полнейшая неразбериха – вот как можно было охарактеризовать то, что творилось на улицах. Все стреляли во всех: жители окраин, мародёры, копы-лоялисты и копы-мятежники. Одна колонна лоялистов ухитрилась разгромить другую, в темноте приняв их за нас, вертолёты обстреливали фуры, принимая их за бронированные транспорта, жители верили только своим пистолетам и дробовикам, а те, у кого оружия не было, не верили вообще никому и ничему. Пожары, грабежи, стрельба, война и кровь.
Настоящий хаос.
Рутланд сжимал дробовик так, что побелели костяшки пальцев. Его пухлое доброе лицо перекосило от страха, а белоснежные кудри растрепались.
- Не дрейфь, – решил я подбодрить помощника и подмигнул: - Всё будет хорошо.
Мне не удалось его успокоить, ибо сам я выглядел отвратно и уверенности в собственных словах не имел.
Мы добрались до Теннанта на три минуты раньше условленного срока. Он уже успел развернуть целый полевой штаб - на небольшой площади, предназначенной для пеших прогулок, теперь стояли полукругом полицейские машины и бегали туда-сюда люди в форме с сорванными знаками отличия.
Площадь ощетинилась стволами штурмовых винтовок и дробовиков. На крышах ближайших домов я разглядел вертолёты. Копы увидели химические светильники на наших машинах и потому безропотно позволили припарковаться рядом с ними.
- Кто такие? – спросил Теннант по рации.
- Эйдер Морт, сэр.
- Отлично, сынок. Рад тебя видеть. Внимание всем! Готовность к выезду – три минуты!
Нас было намного меньше, чем я ожидал увидеть, о чём я и сообщил кэпу.
- Не всем повезло так же, как тебе Эйдер, – ответил он. - Но они за всё ответят…
Снова «они».
Мы опять выстраивались в колонну, ребятам с нашего поста досталось место почти в самом центре. Почему-то я думал, что мы собираемся бежать из города, и потому был немало обескуражен, увидев на мониторе маршрут движения, проложенный капитаном. Он вёл нас ещё глубже в центр Нейро-Сити и обрывался возле здания Департамента Полиции.
- Эм… Сэр? Я правильно понял, что мы движемся к… - кто-то в эфире буквально снял с языка то, что я собирался сказать.
- Да. Ты всё правильно понял, – отрезал капитан голосом, не терпящим возражений.
Подумав как следует, я понял, что это решение – самое благоразумное из всех возможных. В самом деле, будем бежать – догонят и уничтожат. Станут утюжить вертолётами, давить оставшейся техникой, стрелять из-за угла и перегораживать улицы, а тех, кто всё-таки сумеет выбраться из города, – преследовать до конца дней. От наказания не уйдёт никто, поскольку надёжно укрыться от Нейрокорп можно было, разве что, на Марсе.
Колона тронулась с места и покатилась вперёд. Вертолёты поднялись с крыш и охраняли нас с воздуха. Мы растянулись почти на милю - очень много техники и людей. В нарушение всех инструкций двигались на полной скорости и без прикрытия пехоты – чистое самоубийство в обычных обстоятельствах и единственное адекватное решение сейчас, посреди царящего вокруг безумия. Не прошло и пяти минут, как путь нам перегородила наспех наваленная баррикада – столбы, скамейки, мебель из домов. На ней кто-то стоял и открыл огонь в нашу сторону, едва завидев свет фар.
- Гражданские, сэр, – доложил командир головной машины.
- Огонь! Нет времени! – голос Теннанта лязгнул, как гусеницы танка, вминавшие мою собственную плоть в бетон, а я подумал: «Как быстро из спасителей мы переквалифицировались в убийц».
Стравински был чертовски прав: я лишь увеличил количество жертв.
Впрочем, не было времени для сомнений. Что сделано – то сделано, и сейчас нашей главной задачей было спасти самих себя и свои семьи. Да и какой толк был в том, чтобы погибнуть там, на мосту? Я всё ещё не видел в этом ничего полезного для себя лично.
Да, я не хотел спасти этих людей. Просто очень хотелось жить. Когда я признался в этом самому себе, стало легче.
Сквозь баррикаду мы пронеслись, даже не заметив, что на её месте что-то было. Смели с ходу, паля во все стороны из бойниц. Я успел мельком заметить, как чей-то выстрел, возможно, что Рутланда, размозжил голову одному из нападавших – низкому, коренастому, чем-то похожему на гнома.
Колонна мчалась по центру города - тёмному, мрачному, освещённому лишь пожарами. Их пока было немного, но меня не покидала уверенность, что это ненадолго. Люди почувствуют, что копы заняты разборками друг с другом, слетят с катушек, выпустят из клетки своих внутренних зверей и тогда…
Я предпочёл бы оказаться в экваториальных джунглях, кишащих диким зверьём и ядовитыми насекомыми.
Мы уже отстреливались от множества мелких легковооружённых банд, не разобравших в темноте, кто этот там едет, и дальше должно было стать только хуже. Впрочем, если всё пойдёт как надо, то мы уберём руководство департамента полиции и у Нейрокорп просто не останется иного выхода, кроме как признать нас чистыми. Кто-то же должен очистить улицы от озверевших людей. Да, именно так. От тех самых людей, стрелять в которых мы отказались, заварив всю эту кашу. Но мы, как и говорил Стравински, в конце концов, спасали не людей, а себя. В этом свете всё выглядело иначе.
Рутланд напряжённо всматривался в багровую темноту за бортом машины и держал наготове дробовик, а я осматривал всё в командирский визор – с «ночником», тепловидением, лазерным целеуказателем и прочими вкусностями. Компания, которой регулярно приходилось давить беспорядки на окраинах, на оборудование для полиции не скупилась. Жаль, что из оружия у нас был только один лёгкий пулемёт.
Гул вертолётных винтов над нами стал громче, и в командирском канале кто-то вскрикнул:
- Воздух!
- Вижу противника! – тут же отрапортовал наш пилот. - Сначала уклонение, затем атака! За работу, парни! Земля, прикрывайте!
Сказать было легко. В воздухе кружилось порядка сорока машин, и понять, какая из них чья, в первые минуты боя было совершенно нереально. К счастью, нас выручили пилоты, пометившие вертолёты лоялистов, как вражеские. В прицелах визоров их силуэты мерцали ярко-красным цветом.
Я задрал ствол пулемёта максимально вверх и дал первую очередь, трассирующую, пробную, полностью ушедшую в молоко. Выстрелы громыхнули так, что заложило уши, застучали в коробе пустые гильзы.
- Скорость не сбавлять! – скомандовал Теннант. - Повторяю, не останавливаться! Колонна должна двигаться!
Полицейских пилотов не учили вести воздушные бои, поэтому схватка над нами напоминала портовую драку – жестокую, бесчестную, неумелую. Ту, что выигрывается не за счёт умения, тактики и холодного расчёта, а одной только яростью, риском и напором, на короткой дистанции, практически в клинче.
