Шут принес пять могучих кружек, поставив одну и передо мной. При этом подмигнул мне тем глазом, что был невиден женщинам, мол: «Пей, не бойся, ты ведь мне веришь?» Конечно, я ему не верил. И скорее всего в моей кружке тоже была порция яда. Вот только сколько бы ты не скармливал мне отраву, все равно ничего не сработает. Потому что я нежить и на меня яды, как и разного рода проклятья, не действуют в принципе. Подняв кружку, я молчаливо чокнулся со всеми и выпил всю кружку залпом. Судя по прошедшей по телу мечника дрожи, он все-таки добавил в напиток своей дряни и теперь тихо радовался тому, что я ее в себя влил.
Женщины, несмотря на всю свою якобы утонченность и элегантность, свои кружки тоже осушили в один присест и Шут, не задерживаясь, поднялся и отправился за второй порцией. Принесли еду, запеченную в печи птицу. Стоило признать, даже для моего совершенно равнодушного к обычной человеческой пище глаза и вкуса это выглядело аппетитно. Агнес, проигнорировав столовые приборы, принялась рвать тушку и отправлять ее в рот прямо так, руками. Паланита, естественно, последовала ее примеру, а Раука, наоборот, недовольно посмотрев на младших, начала аккуратно орудовать ножом и вилкой. Шут не отставал, ловко разделывая птичку. Выпили еще раз, мечник снова отправился за добавкой. Похоже, накануне операции, общей и нашей с ним отдельной, он собирался накачать магесс как можно больше.
Я без интереса поковырял принесенное мне блюдо, есть, даже для вида, не хотелось. вместо этого я еще несколько раз прокрутил в голове мою версию завтрашних событий. Если главной проблемой Шута было справиться с Воительницей, то моей головной болью был ритуал призыва драголича. Я его, понятное дело, не знал и сообщать мне подробности никто не торопился, однако, чтобы созданная нежить признала своим хозяином меня, провести ритуал должен был тоже я. И у меня в мозгах был только один вариант развития событий, при котором с учетом всех переменных, все выйдет так, как я хочу.
Мечник поднял очередную порцию пива, шепотом провозгласив тост за Бирюзовые Врата. В ответ на такое магессы просто не могли не осушить кружки, я не отставал, за что был награжден уже открытой, никак не скрываемой улыбкой мечника. Наверняка думает, какой же я глупый и как легко повелся на его удочку.
Думай так, пока можешь. Завтра, если все пойдет по МОЕМУ плану, ты уже будешь мертв.
Глава 121
Именно на следующий день никому из нас не удалось осуществить задуманного. Просто потому, что из-за сильнейшего ливня все сражения в той области, куда мы добрались, буквально захлебнулись под подавляющими струями воды.
Кстати, еще одна вещь, которой я никогда не видел и которой поразился до глубины души. Падающие с неба капли, миллионы и миллионы капель, каждая из которых не смогла бы ничего сделать и таракану, неожиданно остановили многотысячные человеческие толпы, остановили Воинов и обеих армиях, остановили Агнес — Воительницу, в прямом смысле остановили войну. Если задуматься, это было настолько невероятно, что даже слабо верилось, и в то же время совершенно естественно. От кого-то я однажды услышал, что море — это множество капель и только теперь понял истинный смысл этих слов.
Вечер, проведенный под защитой разлапистого дерева, каким-то чудом не срубленного на военные костры и строительные материалы, был очень странным. Шут от нетерпения и предвкушения начал утрачивать свое обычное улыбчивое спокойствие, был раздражительным и дерганым, порывался заигрывать с женщинами, сам себя одергивал, и от этого злился только сильнее. Магессы, однако, не придали этому большого значения, сочтя подобное поведение обычным мандражом перед решающим моментом. Что же, лучше для них, начни они подозревать что-то не то, и Шут вполне мог сорваться и напасть на них прямо здесь и сейчас, не считаясь с планом. И, самое худшее, похерил бы и мой план на корню.
Оказывается, мечник был не только двуличным и подлым, но еще и крайне неуравновешенным, сложно представить, что было бы, будь наши спутницы более сведущими в подобных делах. На этой мысли мой взгляд невольно скосился на Рауку. Паланита была слишком юна, Агнес не видела ничего дальше своего носа и выданной королем миссии, но старуха, что при нашем знакомстве, что сейчас, не выглядела как человек, способный поверить другому просто на слово. Шут сказал, что никаких заметных физических изменений его яд не вызывает, а ощутить его эффект можно, лишь применяя сильные заклинания. Но ведь он сам как-то следил за состоянием магесс и был точно уверен, что яд действует. Почему Раука не могла делать того же? Конечно, я не утверждаю, что старуха знает все и обо всем, но также было бы глупо думать, что отрава мечника совершенно уникальна и ее никто и никогда не видел.
В итое я не доверял Шуту, Шут не доверял мне, а магессы вряд ли доверяли нам обоим, причем все эти подозрения были на сто процентов оправданы. Отсюда возникал вопрос: неужели Раука не могла предполагать, что я или мечник, а может мы оба захотим тем или иным образом украсть у них яйцо драголича? И ответ получался неутешительным: наверняка могла и, скорее всего, предполагала.
Отсюда следовало сделать предположение, что завтра все пойдет совсем не так, как предполагал Шут. Может у троицы из Бирюзовых Врат найдется антидот, может они нападут на нас, а потом уже начнут ритуал, может быть у Палонта связи не только в городе портала, но и там, куда мы идем и на подмогу магессам появится кто-то еще… все очень сложно, даже слишком. Хотелось посоветоваться со своими квартирантами. Не факт, что они сообщат что-то новое, Рух в человеческих интригах не понимал ни грамма, Авок был слишком прямолинейным, Галаста, раньше выдававшая самые дельные мысли, после того как немножко спятила, явно стала глупее. Жюстина еще могла что-то подсказать, но, так или иначе, начать говорить с самим собой на два голоса сейчас точно не стоило, как и уходить под проливной дождь. Мне было нужно, чтобы то недоверие, что существовало между мной и магессами, как минимум не усугублялось.
— Дамы, а если не секрет, у вас есть кто-то особенный в сердце?
Я едва не выматерился. Шут, у которого, как я прекрасно видел, в глазах уже горели искорки нетерпения, все-таки завел разговор о том, о чем не стоило, а я, задумавшись, не успел его перебить. Теперь оставалось только дожидаться реакции. Однако, как не странно, женщины вовсе не были оскорблены и даже недовольства ни их лицах я не увидел. Может я еще не до конца понимаю человеческую психологию? Не знаю.
— Ну вообще-то есть кое-кто… — смущаясь, словно ей было не сто с лишним, а всего пятнадцать, ответила Агнес.
— Наверняка это достойный человек, — совершенно искренне улыбнулся Шут, раскрывая мне новые грани своих театральных талантов.
— Конечно! Самый лучший из всех!
— Да знаем мы все про тебя! — Прыснула в кулак Паланита. Похоже, в любовных вопросах рыжая не питала к Воительнице такого пиетета, как во всем остальном. — Тетя…
Агнес, нахмурившись и покраснев, как помидор, магическим импульсом оттолкнула младшую товарку на несколько метров от костра, из-за чего пламя едва не потухло.
— Эй, прекращайте! — старуха, недовольно поглядывая на едва не начавших драку женщин, поправила поленце в костре.
— А у Вас, Раука, есть кто-то такой, при мысли о котором сердце начинает биться чаще? — Не унимался Шут, словно разом позабыв обо всем своем раздражении.
— Не твое дело. — Буркнула та, продолжая ворочать угли. Однако через некоторое время все-таки смягчилась и ответила, — был. Умер давно.
— Ох, мне очень жаль!
— Да ладно, — махнула рукой Раука. — Давным-давно было, уже нет смысла горевать.
— Зря Вы так, — покачал головой мечник, — любовь забывать нельзя. Никогда.
— Ну да, ну да, конечно… — как-то рассеянно пробормотала старуха, наконец возвращаясь на свое место, удовлетворенная состоянием костра.
— А у тебя самого-то есть любимая? — Неожиданно встряла Паланита, усевшаяся так, чтобы Раука оказалась между ней и Агнес.
