а от себя отгоняю, — я сделал лёгкий жест рукой, нужный, скорее, для демонстрации, и бабуля снова расчихалась.
На этот раз она выжгла поле километров десять в диаметре, только чтобы до неё не долетела пыльца. Магнус едва успел поставить защитную сферу, чтобы их троих не опалило.
— Вот гадёныш, — произнесла бабка, имея в виду, конечно же, меня и мои способности по переносу пыльцы.
— Кто бы говорил, — ответил я, считая, что готов к любому выпаду.
Только вот отвечал я уже пустому месту. В прямом смысле этого слова. На том месте, где только что была бабуля, вдруг образовалось оказалось пусто.
И в этот же момент я почувствовал движение воздуха за своей спиной. Развернуться я не успел. Превратившись в единый снаряд, так как закрылась со всех сторон энергетическими щитами, бабка ударила меня с такой силой, что пробила всю мою защиту, заставив кувыркаться по выжженному полю.
Впрочем, я тут же сориентировался и приземлился уже на лапы.
— Считай, что ты уже труп, — высокомерно заявила на это моя противница. — Мал ещё со взрослыми тётями воевать. Я в твоём возрасте уже галактические империи в пыль изничтожала. Так что меня одними лилиями не возьмёшь!
Но всё это она уже говорила пустому месту. Как говорится, в эту игру можно играть вдвоём.
Правда, она оказалась куда расторопней и практически мгновенно развернулась на сто восемьдесят градусов после моего исчезновения. Вот только и за её спиной меня не было.
Я открыл портал прямо в воздухе над ней и в тот момент, когда она выискивала меня всеми своими восемью глазами, капнул ей крошечную капельку плазмы, щедро сдобренной эфиром.
Эффект был потрясающим. Из бабулиного панциря повалил такой густой дым, словно что-то на самом деле горело.
Я даже увидел, как моя прародительница на несколько мгновений поддалась панике. Но вновь пришлось поразиться её выдержке, потому что, сообразив, что происходит, она без раздумий взяла и срезала с себя прожигаемую часть панциря.
При этом она не то что не вскрикнула, а даже не вздрогнула, хотя я прекрасно видел, что вместе с защитой она срезала и часть собственного мяса.
— Считай, что ты уже труп, — процитировал я её же, спускаясь перед ней на поверхность. — Пусть я мал, зато быстро учусь.
Мне показалось, что бабуля смотрела на меня с нескрываемой гордостью.
— Ну а раз так, — сказала она на это, превращаясь вновь в сногсшибательную женщину, затянутую в латекс. — Значит, пришло время и поговорить.
— Поговорить? — моя бабуля, оказывается, не лишена чувства юмора. Поговорить она желает, ну-ну. А вот лично у меня даже сейчас в памяти складываются этажи родового небоскрёба один за другим. — О чём мне говорить с человеком, который уничтожил мою семью?
— Ну вот, — словно бы расстроилась бабушка, — а производил впечатление адекватного человека. Впрочем, возможно, я сама виновата.
С этими словами она сделала знак в воздухе, и под её рукой появилось некое подобие портала. Но не он сам, я это видел чётко. Скорее, окно с проницаемостью в одну сторону.
И там, за ним, я увидел своего отца. Нацепив огромные окуляры, чтобы видеть микроскопические частицы, он склонился над лабораторным столом и что-то разглядывал, правой рукой делая пометки на компьютере. Недалеко от него стояла ассистентка, готовая выполнить любое приказание.
Моих новых способностей с лихвой хватило, чтобы определить: всё это не только правда, но и происходит именно в эти мгновения.
— Ну а мама твоя, вон, — бабушка развернулась и показала на свою спутницу, которая о чём-то увлечённо болтала с Магнусом и, кажется, флиртовала. — Как всегда, ест вредную еду и сводит с ума мужчин. Что касается остального, небоскрёб ваш давно восстановили, тех, кто выжил, вылечили. Ты скоро поймёшь, что это был, скорее, акт милосердия.
— Ничего себе милосердие, — фыркнул я.
Всё это несколько притупило моё внимание, поэтому я не заметил, как Штопор обошёл сдерживающие его факторы и выскочил на землю передо мной, выдав обычное:
— Я тебя защитю!
Он грозно поднял передние лапы и выпятил глаза.
И пошёл, ощетинившись, на бабулю.
— Я тебя титяс победю!
— Ути, солнышко какое, — умилилась родственница и присела на корточки, чтобы лучше разглядеть моего фамильяра. — Это ты меня прабабкой уже сделал, что ли? — она мельком взглянула на меня, а затем снова посмотрела на Штопора. — Ты такой хорошенький, такой маленький. А где твои крылышки, малыш?
Штопор в ответ что-то пыхтел и воинственно фыркал, озираясь на меня. А я уже не мог. От хохота я сел на почву под ногами и смотрел на происходящее сквозь слёзы в глазах.
— У него не будет крылышек, — наконец, смог произнести я, не рискуя расхохотаться вновь. — И он не мой ребёнок. Он — фамильяр. Очень редкое существо, разумное и невероятно смышлёное. А ещё он любит защищать всех, кто ему нравится, и побеждать тех, кто не нравится.
— Ну, последнее логично. Мы, в целом, все такие, — ответила на это бабуля, подставляя Штопору ладонь.
Но тот только фыркал, не желая залезать на неё.
— Всё хорошо, Штопор, — сказал я ему и кивнул, разрешая действовать на собственное усмотрение. — Наши разногласия улажены.
Но вместо того, чтобы идти к ней, фамильяр развернулся, выдав что-то вроде:
— Я и без крылев всех победю! — и важно ступая каждой лапой, гордо пошёл ко мне.
— Окружение ты, конечно, собрал под стать себе, — заметила на это бабуля. — Все сильные и гордые. Одна принцесса чего стоит.
— Ты ещё всех не видела, — усмехнулся я, представляя себе лица друзей, когда буду знакомить их с мамой и ещё одной бабушкой. — Но, главное, все настоящие. О чём ты хотела поговорить, Арана?
— О, ты даже моё имя помнишь, — удивилась она, но я видел, что ей приятно. — Польщена.
— Ну, если тебя им пугают каждый день в течение шестнадцати лет, поневоле запомнишь, — решил я не слишком уж её баловать.
— Ладно-ладно, — махнула Арана на меня рукой. — Отец твой тоже тот ещё выдумщик. А теперь давай серьёзно. Основная проблема, которая перед нами стоит: Примархов не может быть двое.
— Это ещё почему? — удивился я и только теперь стал понимать многое в словах Архоса
