И наконец наткнулась на то, что так долго искала.
Сначала это был просто чуть заметный знакомый запах – крови, земли и пота. Почуяв его, Ламия остановилась, подняла голову, шумно потянула воздух ноздрями. И повернула правей – к небольшой речке. Через текущую воду она просто перепрыгнула.
На берегу запах сделался сильней. И сомнений уже не осталось – люди, которых она искала, были здесь.
Следуя за запахом, Ламия влезла в колючие кусты. И там, в ямке у корней, она обнаружила крохотный кусочек меха, впитавший кровь её детенышей, – заячью лапку, побывавшую в руке ненавистного убийцы.
Мичман был совсем не рад заложникам, свалившимся ему на голову. Молодые бабы и дети дикарей – и что с ними делать, когда в лагере не хватает места даже для своих бойцов! Три шалаша, семь навесов да брезентовая палатка командного пункта – и куда пристроить пленных, чтоб не сбежали и не померли раньше времени? Ладно, если бы мужики были – этих, не церемонясь, можно было бы привязать к деревьям. Или пусть сами себе тюрьму строят, если под крышей ночевать хотят…
Первую ночь пленники провели меж двух костров. Сидели кучно под дулами охраны; чувствовалось – боятся. Но не за себя – за других, за малышей в первую очередь.
Теребко ночью несколько раз выходил к заложникам, следил за ними, приглядывался, сам оставаясь незамеченным. Почти все дремали. Но две молодухи всё перешептывались о чем-то. Одну – мичман уже это знал – звали Таей. Другая была Нина. Утром он велел привести их в палатку КП и объявил, что в лагере они, скорей всего, не останутся.
– Вы, похоже, у своих в авторитете, – сказал он. – Объясните подругам, что к чему. Держать вас всех тут мне не выгодно: вдруг кто-то мутирует, или сбежит, или еще какую-то подлость сделает. Да и кормить такую ораву надо. Поэтому придется вас разделить. Кто-то скоро домой вернется, а несколько человек, возможно, пойдут дальше. Отберите сами четверых – тех, кто выдержит дорогу. И не смотрите на меня, как на врага. Зла я вам не желаю. Меня послали за Коктейлем – это всё, что мне сейчас нужно… Понятно?
Тая едва заметно кивнула. Мичман улыбнулся ей – приободрил.
– Отселим вас. Поживете отдельно, сил наберетесь, пока я решаю, что с вами всеми делать.
Когда девушек увели, он встал, поднял планшет, вынул тонкую бумагу и карандаш, задумался, не зная, с чего начать донесение. Так ничего не придумав, крикнул Голубятню, загорающего за палаткой.
Встрепанный связист явился через пару секунд. Он, похоже, плохо соображал – наверное, заснул, пригревшись на солнышке.
– Будет сегодня связь?! – рявкнул на него мичман.
Голубятня вытянулся; глаза его были заспанные – чумные.
– Спишь, мерзавец? – грозно уставился на него Теребко. – В рыло захотел?
– Никак нет, не сплю. Антенну тянул. Теперь всё готово!
Установить радиосвязь с командованием пока не удавалось. Обходились голубиной почтой, раз в два дня отправляя с птицей стандартное сообщение, что всё в порядке. В последнем письме мичман сообщал, что деревня дикарей обнаружена. Он представлял, что сейчас творится у Чистых – капитан Ларионов, наверное, рвет и мечет, требуя подробной информации. А где её взять – подробную-то?
– Там, похоже, согласующее устройство не работает, – оправдывался Голубятня, возясь с установленной на пеньке радиостанцией. – А штатная антенна не добивает. Я сейчас сделал контур, теперь должно работать, но не знаю, как будет качество… – Он приложил к уху гарнитуру, поправил микрофон. – «Игла» вызывает «Гнездо»… Как слышно?.. «Игла» вызывает «Гнездо», прием…
В наушниках затрещало так, что даже мичман услышал. И невнятный голос:
– «Гнездо» на связи. Где вас черти носят, Теребко?!
– Есть связь! – радостно завопил Голубятня; похоже, он и сам не ожидал, что радиостанция заработает. – Я сделал! Говорю же, согласующее пришлось мастерить!
Мичман цыкнул на радиста, отобрал у него гарнитуру. Сказал в микрофон:
– Здравия желаю. Теребко на связи.
– Лейтенант Соколов, – представились с той стороны линии. – Рядом капитан второго ранга Ларионов и другие офицеры. Почему так долго не выходили на связь, «Игла»?
– Проблемы с оборудованием, – ответил мичман. – Только сейчас удалось решить. До этого посылали голубей. Собирался также отправить посыльного с пакетом.
– Всё понятно. Не теряй время, мичман. Докладывай.
– Слушаюсь. В данный момент стоим лагерем в квадрате семь, на карте место обозначено как урочище Белое. За все время были две атаки мутов, обе отбили, жертв нет. Поисковые отряды «Дизель» и «Баламут» обнаружили селение дикарей в квадрате три, в нескольких километрах от места впадения безымянного ручья в речку Луру. Командиры подразделений приняли решение провести операцию по захвату заложников. После этого Баламут вышел на контакт с руководством дикарей и предложил обмен. Наши условия были приняты. Сейчас в назначенном нами месте расположилась группа бойцов. Возглавляет её лично Баламут. Ждем Коктейль.
– Хорошая работа, мичман. Образец как можно скорей доставьте на базу для лабораторного исследования.
– Да. Три бойца готовы выступить в любой момент. Что делать остальным?
– Пусть Коктейль доставит группа Баламута. Отряды Дизеля и Лиона остаются на месте. Готовьтесь блокировать деревню. Ясно?
– Так точно. Но это практически невозможно, бойцов недостаточно, чтобы окружить поселение.
– Значит, ищите другие возможности. Мы должны быть уверены, что дикари не исчезнут среди болот, оставив нас с носом. Возьмите в плен их вождя, или как его там. Шаманов каких-нибудь. Думай сам, Теребко! На что тебе голова дадена? Ты в нее, наверное, стратегию с тактикой учил. Вот и применяй на практике! Как понял?
– Хорошо понял, – ответил мичман и скорчил кислую мину.
На этом диалог, можно сказать, и закончился. Начальство еще поинтересовалось кое-какими деталями, выдало распоряжения, Теребко скупо ответил, а потом довольный собой Голубятня вы ключ ил радиостанцию, сберегая заряд древней батареи.
– Пригласи посыльного, – велел ему мичман и сел пить остывший чай.
Через три минуты в палатку заглянул Олег Кожа – прозвище свое он получил за гладкий шрам от полученного в детстве ожога. Мичман этого бойца недолюбливал, потому и перевел из стрелка в посыльные, но сам Кожа новой должностью оказался доволен.
– Метнись на гору к нашим, – велел ему Теребко. – Предупреди, что заложников будем отпускать не всех и не сразу, и только после того, как командование подтвердит, что Коктейль настоящий.
– Заложников не отпускать, – повторил Кожа, устремив глаза к брезентовому потолку.
– Погоди, – поморщившись, остановил его мичман. – Давай-ка я лучше записку напишу. – И он опять полез в планшет за карандашом и чистым листом бумаги.
