Ознакомительная версия.
– Захват, – буднично, как на полигоне или на тренажере, доложил Симонов и почти без паузы добавил: – Пуск, однако!
С крайнего правого подкрыльевого пилона нашего «Грача» сорвалась еще одна ракета.
Взрыв, вспухший перед нами, начисто снес хвостовое оперение американской машины.
Транспортник резко опустил нос, его горящее крыло наконец переломилось в промежутке между пилонами двигателей, а падение приобрело явно неконтролируемый характер.
– Все, падает, слоняра! – сказал Симонов и добавил: – «Моска», видишь эту балдень?
– Ага, – отозвалась Кристинка. – Видю.
– Следи за парашютистами. Как только они появятся – поднимай «Майю» и «Вилли».
– Вас поняла, – ответила Дятлова. – Парашюты вижу! Позади вас наблюдаю взрыв в воздухе!
Где-то в той стороне как раз был Зиновьев.
Симонов начал разворачивать машину. В этот момент сильно полыхнуло в джунглях под нами – обломки транспортника достигли грешной земли, и недогоревший керосин из его баков взорвался довольно впечатляющим фейерверком.
– «Рата», ты там как? Жив? – спросил я, не особо надеясь на ответ.
– Пока да, – ответил сдавленный голос Зиновьева и добавил: – Снаряды почти все….
– «Чато», «Рата» слева ниже вас! – доложила «Избушка». – Одна малоразмерная цель, похоже, сбита, а две оставшихся атакуют «Рату»! «Чато», выше вас малоразмерная цель, похоже, заходит на вас!
И практически без паузы: – «Майя» и «Вилли» в воздухе!
«Майя» и «Вилли» – это наши вертолеты. «Майя» – позывной Машки, а «Вилли» – Светки. Почему-то девки сразу согласились на эти позывные из старого немецко-австрийского мультика про одноименную пчелу, хотя я предложил их чисто в порядке прикола.
– «Моска», прикрывай «пчелок» и наводи их на купола! – отдал я приказ Кристинке и спросил Симонова: – Давай за «Ратой».
– Даю, – ответил он.
– «Чато», на вас заходит малоразмерная цель. Похоже, истребитель! – доложила взволнованная «Избушка».
– Понял, – ответил Симонов и резко бросил «Грач» через крыло. – Ща он у меня схлопочет!
У меня желудок поднялся к самому горлу в момент, когда земля и небо за стеклом кабины поменялись местами.
– Не понял, почему нас не облучают радаром, – сказал озабоченный Симонов, ни к кому особо не обращаясь. – У меня вся аппаратура исправна, а ни черта не фиксируется. Уж давно «Рита» должна была орать…
«Рита» – это, если кто не знает, встроенный речевой информатор, автоматически предупреждающий летчиков в бою о всякой бяке. Приятным женским голосом.
В этот момент выше, над самым нашим килем мелькнули две бледно-желтые пушечные трассы. Наш противник то ли промазал, то ли особо и не стремился попасть в нас.
А потом я увидел, как выше нас проносится стремительный силуэт серо-голубого F-16. Кроме подфюзеляжного бака, никаких подвесок на нем видно не было.
– Ракет на нем не видать, – сообщил я. – Так что ты прав.
– Ага, – согласился Симонов. – И радар у него, похоже, неисправен. Нашли кого на сопровождение посылать, уроды. Держись, майор!
Последовал доворот и резкий маневр, после которых наш «Грач» выровнялся.
– Захват, – сказал Симонов без намека на эмоции. – Пошла ракета!
Последовал взрыв впереди нас, рядом с «Файтинг Фалконом».
– Не падает, – констатировал Симонов. – Но ПТБ сбросил, задымил гуще, отворачивает и явно уходит со снижением. Стало быть, задели, подыхать полетел… «Рата», ты где там?
– Здесь я, – ответил Зиновьев.
– Где это «здесь»?
– А буй его знает, я вас не вижу!!
– Снижаемся. Держись, мы щас, – сказал Симонов, доворачивая штурмовик.
– «Чато», «Моска», внимание, – возник в наушниках голос Георгиева. – Три цели правее вас. А с востока на предельно малой высоте подходят на дозвуковой скорости еще четыре малоразмерные цели!
Ну, ни фига же себе! Им тут что, Кубань образца 1943-го или «Битва за Британию», чтобы масштабные воздушные сражения устраивать?
– Ого, – только и сказал Симонов тоном очень занятого человека.
– «Моска», как там «пчелки»? – спросил я Кристинку.
– Подбирают парашютистов.
– Ты еще четыре цели видишь?
– Покамест нет.
– Смотри внимательно.
В этот момент впереди нас наконец возникла дымящаяся точка – «элка» Зиновьева, на хвосте которой висел небольшой, разрисованный серо-зеленым камуфляжем прямокрылый штурмовик А-37 (тоже, видимо, добытый местными ВВС непонятно как и где). От всей души паливший по L-39 из своего встроенного «Минигана» – четко было видно, как трассы пуль зацепляют «элку», только калибр этих самых пуль был явно маловат, и оттого пилотируемый Зиновьевым «продукт социалистического содружества» все еще держался в воздухе. Чуть позади держался еще один «Дрэгонфлай», явно ведомый первого.
– Ну, милые, здравствуйте, – сказал Симонов, приникая башкой к прицелу. – Щас будет общее прогревание организма!
– Я «Моска», – сообщила в этот момент Кристинка. – В натуре, тут еще четверо. Теперь я их вижу. Странные какие-то. Попробую отвлечь их от «пчелок».
– Держись, «Моска», мы щас, – ответил я ей.
Как ни торопился Симонов, мы все-таки не успели. В момент, когда «Су-25» наконец завибрировал от огня четырех стволов встроенной и подкрыльевых пушек, «элка» Зиновьева вспыхнула и перевернулась кабиной вниз, после чего ее полет стал неуправляемым, переходя в падение. Видно было, как улетел фонарь кабины и выстрелило кресло катапульты.
Ведомого А-37 наш огонь буквально разодрал на атомы – маленький штурмовик исчез в облаке взрыва. В обрабатывавшего Зиновьева ведущего попало несколько меньше снарядов, но ему вполне хватило. От левого крыла оторвались какие-то куски, потом из сопел повалило пламя, а затем пилот А-37, решив не испытывать судьбу, катапультировался.
– Кто с чем к нам придет, тот от того и погибнет, – констатировал Симонов и спросил: – Надеюсь, наш героический штрафник остался жив. «Моска», ты где там?
– Киря, я тут, под вами, – доложила Кристинка. Голос у нее был несколько напряженный.
– «Чато», «Моска» на шесть часов левее вас, – доложила «Избушка». – «Майя» и «Вилли» уходят в зону ожидания!
– Вон она, – констатировал Симонов, опрокидывая «Грач» на крыло.
– И что это за хрень? – вырвалось у него через секунду.
Перед нами открылась следующая картина – серебристый «Мустанг» с красной звездочкой на киле висел на хвосте у более чем странного темно-серо-зеленого самолетика (размеры меньше чем даже у А-37, крыло с обратной стреловидностью, горб единственного движка сверху фюзеляжа, никаких номеров и эмблем). Хе-162? «Фольксягер», он же «Саламандер»? В 1945-м и даже чуть позже это был вполне перспективный аэроплан, вот только в воздухе его с конца 1940-х никто не видел. А тут они вдруг свалились на нашу голову, да еще и в таких количествах. Ну ни фига же себе! На хвосте у Дятловой висел второй «призрак из прошлого», а еще два однотипных агрегата держались позади, чуть выше них.
Ознакомительная версия.
