Стэн так и сел:
– Ты обо мне написал?
– Нет. Только потому, что ты так захотел. Но ты пожалеешь об этом, вот увидишь. – Грегор усмехнулся и направился к своей койке. – Эй, бывший стажер-капрал Стэн! Значит, твой счет теперь – два нуля? С запахом?
Стэн не ответил, слушая безрадостный смех Грегора, когда тот забирался на нары.
– И что же случится, если я это сделаю? – Томика захихикала.
Стэн резко сел на койке и прикрыл ей рот рукой. Движение. Сдавленный смешок. Томика поднялась и, обхватив Стэна, повалила его обратно на подушку.
– Нет, Стэн, – выдохнула она. – Не торопись.
Стэн ждал – бесконечный ряд ударов сердца. И вдруг в казарме раздался шум. Кто-то зажег свет. Стэн высунул голову в проход. Около койки Грегора что-то происходило.
Стэн скатился с нар, инстинктивно занял боевую стойку, но тут же упал обратно на кровать, без сил от смеха.
Грегор вскрикнул еще громче и забился на койке, как припадочный. Около его нар столпились новобранцы – у парня проблемы!
– Прямо Большой Паук с Одала, – раздался издевательски тихий голос. – Ты в беде, приятель.
Грегор и впрямь был в беде. Кто-то, видать, умыкнул в медкабинете баллон с самотвердеющей массой и, пока Грегор спал, соорудил настоящую паутину, вытянув из баллона клейкую нить и прилепив ее повсюду – к койке, от койки к шкафчику, от того – к сапогам, оттуда – снова к койке, опять к шкафчику и так далее. Не последней по значению опорой для сети, построенной Большим Пауком, служил нос Грегора.
Необычайно липкая и прочная нить, в которую превратились «сопли» вытащенной из баллона массы, прошедшей строгий контроль военной приемки на клейкость и сопротивление разрыву, оплетала Грегора. И чем больше бился на койке Грегор, пытаясь освободиться, тем плотнее запутывался в липучей паутине. Сейчас он уже почти совсем замотался в кокон, подобно гусенице шелкопряда и, не в силах больше бороться, взвыл.
Стэн посмотрел на Томику:
– Интересно, кто это так невзлюбил Грегора?
Она равнодушно шевельнула плечом.
– Да кто угодно. Чуть ли не все. – Хихикнула: – Видно, решили воспитать из Грегора хорошего воина, способного выпутаться раньше, чем ему воткнут перо в вентиляционное отверстие задницы.
– Ставлю три против одного, этим его не исправишь. Что бы с ним ни делали, все равно...
– Веселимся, ребятки?!
Новобранцы обернулись и оцепенели, узнав знакомый голос с педагогическими интонациями. Каррутерс говорила шепотом, но он показался всем громче свиста пролетающего истребителя.
– Почему не все стоят по стойке «смирно»?
Кто-то крикнул: «Всем встать! Смирно!». Каррутерс прошла к койке Грегора, раздвигая сгрудившихся новобранцев, и, оценив ситуацию, задумчиво хмыкнула:
– Гигантский паук с Одала. У нас есть крысы, вши, но пауков мы вроде бы вывели всех, еще во времена прошлого набора... – Она повернулась лицом к новобранцам: – Морг-Хан! Быстро вниз и принесите таз с растворителем. Не перепутайте, там есть отвердитель!
Дверь за Морг-Ханом захлопнулась раньше, чем Каррутерс успела договорить.
– Гигантские пауки, хм-м-м... Это серьезно. – Шепот, переходящий в громогласный вопрос-приказ: – Рекрут Стэн, какую форму носят сегодня бойцы с пауками?
– Э-э... Не знаю, капрал...
Каррутерс, недовольно стуча каблуками армейских ботинок, прошлась туда и сюда между расступающимися перед ней новобранцами.
– Вы бывший служащий сержантского состава и должны это знать! Стажер Томика, расскажете ему. – Остановившись у двери, Каррутерс приказала: – Всем через пять минут быть в полной боевой форме охотников за пауками. Приготовьтесь провести остаток ночи в поисках гигантских пауков. По моей оценке, их должно быть не меньше пяти.
Дверь хлопнула. Новобранцы растерянно глядели друг на друга. Вдруг дверь распахнулась снова:
– Каждый одетый не по форме попадает на два дня мыть котлы. Это все, ребятки. Время к-к-к... пошло!
Когда Бихалстред переехал Халстеда боевой машиной пехоты, Стэн знал, что Бихалстред был абсолютно прав. И крестьянская тупость тут ни при чем. Зато ни одна душа не заподозрит его в преднамеренном нанесении увечий старшему по званию. Несчастный случай, и ничего больше.
Дело обстояло так.
– Перед вами, – разглагольствовал Халстед, – еще одна вещь, которую инженеры Империи постарались сделать понятной даже таким тупицам с мозгами личинки, как вы. Лишь один указатель, он сигнализирует о количестве оставшейся энергии. Перекинете этот тумблер – машина заведется. Рычагом регулируете высоту парения – от одного метра и выше; доплеровский радар не даст вам нечаянно покинуть планету. Толкнете рычаг – машина двинется. Чем дальше вперед рычаг, тем быстрее, максимально две сотни километров в час. Рычаг в сторону – машина повернет. Есть доброволец покататься?
Халстед обшаривал стажеров взглядом, пока не увидел Бихалстреда, старавшегося стать невидимым.
– Бихалстред, – нежно позвал он. – Иди сюда, мой мальчик!
Бихалстред вытянулся в струнку перед капралом.
– Наверное, никогда машину не водил, а?
– Никак нет, капрал!
– А почему «никак нет», сынок?
– У нас на Дальнем Аутремере никто не верит этим штукам, капрал. Мы ведь эмцы.
– Да, это заметно... – Халстед с минуту размышлял, а затем, видимо, решил больше ничего не говорить и лишь скомандовал: – В машину!
Бихалстред аккуратно соскреб грязь с сапог о край подножки и забрался внутрь.
– Чистюля! Надеешься, что теперь в кабине будет меньше дерьма? Может, тебе вера не позволяет водить машину, ты, вонючка?!
– Никак нет, капрал!
– Вот и хорошо. Заводишь мотор, даешь на два метра вверх и рулишь поперек плаца. В конце повернешь обратно и сядешь, откуда поднялся. За выполнение начисляются очки. На сколько метров промажешь – столько очков и прочистишь в гальюне. Ха-ха!
Бихалстред тронул управление, и вдруг машина бесшумно подпрыгнула, повиснув в воздухе.
– Ну же, скотина сельскохозяйственная!
Сквозь лобовое стекло было видно, как Бихалстред озадаченно смотрит на пульт. И тут он хватает за рычаг и твердо наклоняет его вправо, в сторону Халстеда.
Капрал хотел что-то выкрикнуть, но бампер машины ударом по черепу прервал многоэтажную фразу, уже построенную Халстедом. Когда тот, завертевшись как в штопоре, слетел с возвышения, откуда преподавал урок, машина ринулась прямо вперед. Ее радар был достаточно чувствителен, чтобы уловить препятствие в виде рядов парт, забитых новобранцами (ряды эти, правда, очень быстро пустели); машина, грозя скальпировать тех, кто не успел нырнуть под стол, стала описывать круги на бреющем полете, то и дело со свистом проносясь над партами. В окне кабины торчал застывший как изваяние Бихалстред, накрепко зажав в кулаке рычаг управления. Фары у него были побольше автомобильных.
