— Очень многие молодые люди делают неправильные шаги в юности, — ответил Альфред. — Если откровенно, то вы сделали их куда больше, чем многие другие, но несмотря на вашу причастность к крайне неприятным личностям и событиям, мне кажется, вы не такая загрубевшая и циничная, как хотите казаться.
— О, да! — сказала она.
— О, да, — передразнил ее Альфред.
Сама того не желая, она улыбнулась.
— Почему вы мне нравитесь, мистер Джонс? Если это ваше настоящее имя, в чем я глубоко сомневаюсь. На свете не так много людей, которые мне нравятся.
— Может быть, потому что вы мне нравитесь, — ответил Альфред. — У меня такое ощущение, что на свете не так много людей, которым вы нравитесь. Возможно, вы сами делаете это для них непростой задачей?
Она вздохнула.
— Послушайте… это звучит по-детски глупо, но… можно вас попросить отвернуться на минуту? Я неожиданно почувствовала себя довольно нелепо в своем нижнем белье и хотела бы снова надеть брюки.
Альфред улыбнулся.
— Конечно. — Он отвернулся.
Секундой позже она сказала.
— О'кей, можете повернуться.
Он повернулся к ней лицом.
— Догадываюсь: вы думаете, что я совсем глупая, — невесело произнесла девушка.
— Совсем нет, — возразил Альфред. — Возможно, немного смущенная, но не глупая. В своей жизни вы наделали много вздорных вещей, но то, что вы делаете теперь, искупает прошлое.
— Вы так считаете? — Она хмыкнула и покачала головой. — Не знаю. Я видела новости по ТВ… те бомбы вчера вечером… — Она помолчала, словно собиралась с мыслями. — Я не могу отделаться от ощущения, что это моя вина…
Альфред присел рядом на край кровати.
— Вы не должны винить себя, — сказал он. — Вы пытаетесь совершить правильный шаг. Возможно, ради искупления всех неправильных, какие вы делали раньше. То, как вы собираетесь поступить, навсегда выбьет генерала Гарсиа из игры, и, если удастся, также тех, кто стоит за ним и по чьим приказам взорвались эти ужасные бомбы.
Она задумчиво покачала головой.
— Вы не знаете этих людей, мистер Джонс, — сказала она. — А я знаю.
— Вы не знаете Бэтмэна, — ответил Альфред. — А я знаю.
— Вы сильно верите в него, не так ли? — спросила она.
— Я знаю его уже очень давно, — ответил Альфред. — И я знаю, что если он берется за какое-то дело, то доводит его до конца, и неважно, что или кто стоит у него на пути.
— Что это с ним? — спросила Рэчел. — Я хочу сказать, очевидно, у него куча денег. Это можно сказать, только взглянув на Бэткейв и все это… ну, разное оборудование. Я хочу сказать, он богат, правда?
— Ну, просто скажем, что деньги никогда не были для него настоящей проблемой, — ответил Альфред.
— Но тогда почему он это делает? Я хочу сказать, кого он из себя строит? В нем засело какое-то детское геройство или что?
— Ну, не знаю, я бы не стал называть это «геройством», — сказал Альфред с улыбкой, — но нет ничего недостойного в том, чтобы быть героем. Хотите верьте, хотите нет, ко вы тоже поступили героически, избрав свою судьбу, и, мне кажется, это замечательно. Что касается Бэтмэна, им руководит стремление к справедливости. А в эти дни ее так мало в нашем мире. Он всего лишь человек, но он делает то, что в его силах.
— Почему?
— Ну, у него есть на то глубоко личные причины, — ответил Альфред, — но, пожалуй, в большей мере, чем все остальное… он делает то, что делает из-за желания сделать мир хоть немного другим.
— Он думает, что сможет изменить мир? — спросила она с усмешкой. — Удачи ему.
— С одной удачей много не сделаешь, — ответил Альфред.
— В первую очередь, это настойчивость и желание посвятить себя идее. Если хотите, он вполне реалистичен. Он понимает, что один человек, как бы уникален он ни был, не сможет перевернуть мир. Но он может хоть что-то изменить. А если вы можете что-то изменить, пусть немного, то это уже не пустяк. Возьмите для примера себя. Ваше решение тоже приведет к переменам. Вы собираетесь свидетельствовать против генерала Гарсиа, и результатом станет его осуждение. Что в свою очередь положит конец его широкой торговле наркотиками, и больше некому будет «выращивать террористов», оказывать им поддержку и угнетать народ его страны. А при удачном стечении обстоятельств, если он пойдет на сделку с прокурором взамен на смягчение приговора, то это поможет избавить людей от тех, кто стоит за его спиной. Насколько я могу судить, это принесет перемены. Ни один поступок, каким бы малозначительным он ни был, не остается без последствий. Каждый мужчина и каждая женщина способны сделать что-то такое, что изменит положение дел, даже если эти изменения будут очень незначительны. Однако в сумме эти незначительные изменения могут обернуться ощутимым результатом. А если даже это не в состоянии изменить мир, тогда уж я не знаю что.
Рэчел печально улыбнулась.
— Вы идеалист, мистер Джонс. Как и Бэтмэн, вы живете в мире иллюзий.
— Я открыто признаю себя идеалистом, — сказал Альфред.
— И я не думаю, что быть идеалистом так уж плохо. Что касается мира мечтаний… а почему бы не окунуться в иллюзии с головой, хотя бы ненадолго? Если внутри вас нет мечты, она никогда не сможет стать реальностью, разве не так?
— Но мир — это не мечта, мистер Джонс! — грустно сказала девушка, — а проклятый Богом ночной кошмар. Особенно с такими людьми, как Спектр.
В дверь постучали.
— Ха, хотела бы я знать, кто это, — проговорила Рэчел, криво улыбнувшись.
— Входите, — попросил Альфред.
Дверь отворилась и на пороге появился Бэтмэн.
— Я пришел проведать, как поживает наша гостья, — сказал он.
— У нашей гостьи такое ощущение, словно ее посадили на насест в курятнике, — сказал Альфред. — И, боюсь, она слегка пала духом.
— Мне кажется, я хорошо понимаю ее чувства, — сказал Бэтмэн и повернулся к Рэчел. — Не вешайте нос. Похоже, наши дела пошли в гору.
— Против Спектра? — скептически спросила девушка. — Вам никогда не поймать его. Но рано или поздно он сам до вас доберется.
— Что ж, это не совсем то, что я бы назвал вотумом доверия, — укоризненно сказал Бэтмэн.
— Послушайте, не принимайте мои слова близко к сердцу, в них нет ничего личного, — сказала она, — но вы его не знаете.
Бэтмэн и Альфред быстро переглянулись.
— Вы хотите сказать… вы знаете? — недоверчиво спросил Бэтмэн.
Она подняла на него глаза, удивленная, захваченная врасплох своими собственным признанием. Секунду или две она смотрела на него, словно собиралась отрицать свои слова, но потом передернула плечами и просто сказала:
