– В общем-то, да. К тому же эти войны действительно выглядели очень странно, и ты знаешь, среди нашей тупорылой «элиты» по сей день существует немало людей, которые слабо представляют себе уровень грозившей нам опасности. Им кажется, что кровь была пролита даром. Это мнение, кстати, было основной причиной, которая побудила меня пуститься в бега.
– Что-то я совсем ничего не понимаю, – вздохнул гауптман. – Ты налил? Тогда давай пить, а то у меня скоро закипят мозги. Нельзя вот так вот, сразу, вываливать на человека целый воз непонятных ему вещей.
– Верно, – охотно согласился Кай. – Что ж, давай выпьем. У нас будет время для разговоров – и поспорить мы с тобой успеем еще не раз и не два. Прозит!
Мелкая волна, гулявшая по бухте, не вовремя толкнула ялик, и Больт, не удержав в руках край продолговатого пластикового контейнера, шлепнулся вместе с ним на дно суденышка.
– А, черт! – сдавленно выругался он, поднимаясь на ноги. – Кай, что это за дерьмо, в конце концов?
– Покойники, – раздраженно ответил Харкаан. – Что ж еще? Стой уже там, не надо сюда лезть! Держи!
Наклонившись, он вытащил из люка в борту субмарины еще один контейнер. Гладкий пластик мокро блеснул в лунном свете. Больта передернуло: судя по немалому весу, внутри гладкой, очень холодной на ощупь трубы находилось как минимум два трупа. Гауптман встал на цыпочки и с кряхтеньем принял от Кая страшноватый груз; сидевший на веслах смуглый парень поднялся и помог ему уложить контейнер на пар ялика. Выпрямившись, он похлопал Больта по плечу указывая рукой на нависавший рядом с ними влажный борт субмарины.
– Что ты хочешь? – не понял Больт.
– Залазь обратно, – объяснил ему Кай. – Беппо отправляется на берег. Что-то странно, я не пойму, почему нас не встречает сам Кирби. Это на него не похоже – обычно он так радуется каждой новой партии.
– Выясни у этого олуха, – предложил Больт, взбираясь наверх.
– Он немой. Генетический дефект. Не спрашивай меня, что это такое, в твое время о генетике имели весьма смутное понятие.
Вполголоса матерясь, гауптман вскарабкался по выемкам в броне лодки и кое-как примостился рядом с Каем на тесном округлом выступе, расположенном под открытым в борту люком.
– Ужас, – сказал он. – Тебе не казалось, что эту лодку строили какие-то гномы?
– Не думаю, – пожал плечами Кай, – по-моему, они были похожи на нас.
Неровная линия берега казалась в лунном свете странной хаотической свалкой белесых камней. Держась рукой за мягкую полосу уплотнителя, Кай напряженно всматривался вдаль, туда, где над обрывом слабо светились желтые огоньки нескольких освещенных окон. С берега раздалась какая-то возня, мягко хлопнули о воду выброшенные из ялика контейнеры, и в ночной тишине снова заплескали весла Беппо. Кай видел, как несколько коренастых фигур, подхватив на плечи темные силуэты контейнеров, скрылись во тьме, но он готов был поклясться, что Кирби Зоргана среди них не было. Да и в любом случае, придя встречать возвращающуюся с добычей субмарину, он не остался бы на берегу. Его отсутствие наводило на нехорошие мысли.
– Осталось четыре, – нарушил молчание спрятавшийся в глубине грузового люка Лок, – Беппо заберет их за одну ходку.
– А что вы делаете с лодкой? – спросил Больт. – Или она у вас ходит все время, без простоев?
– Мы ее притапливаем, – ответил задумчивый Кай. – Она может управляться дистанционно. Ну, давайте наши потроха! Гюнтер, спрыгни вниз, так будет легче и быстрее. Давай, не спи!
Больт бесшумно скользнул в ялик, чтобы принять из рук наклонившегося Кая новый контейнер. Спустя две минуты с грузом было покончено, и перегруженная лодчонка двинулась в обратный путь. На берегу уже маячили фигуры ожидавших ее носильщиков.
Кай взобрался на палубу, помог подняться Больту и нырнул в боковой рубочный люк. Лодка дернулась: Зорган, добравшийся до ходового поста, запустил двигатели и подал назад, уводя корабль на глубокое место. Кай не спешил задраить дверь. Из темной стенной ниши он достал какой-то толстый тюк, из которого торчала пара коротких весел.
– Я купил в Таранто надувную лодку, – объяснил он Больту свои действия. – Она довольно большая, ее как раз хватит на всех нас.
Выйдя на палубу, Кай развернул резиновый сверток, из которого, помимо весел, выпали два насоса-лягушки. Больт понял его без слов. К тому моменту, когда из рубки появились Лок Зорган и двое высоких парней в итальянских прорезиненных штормовках, лодка была готова. Кай намотал на запястье закрепленный на ее носу шнур и спихнул суденышко в воду. Субмарина была притоплена таким образом, чтобы с палубы не нужно было прыгать: мелкая волна плескалась в десятке сантиметров от основания рубки.
– Пошел, – приказал Кай, и Больт уселся на туго накачанную подушку в корме лодки. Следом за ним отправились матросы. Кай уселся рядом со своим другом, а Лок расположился на носу. Один из членов экипажа взялся за весла, другой оттолкнулся ногой от темного борта субмарины, и они двинулись к берегу.
Когда резиновое суденышко отошло от вытянутого тела подлодки на расстояние сотни метров, Лок едва заметно пошевелился, с силой сжав правую ладонь. Над морем раздался протяжный вздох. Субмарина медленно поплыла вниз: сперва исчезла блестевшая под ясной луной полоса палубы, затем ушел под воду длинный, ниспадающий к корме гребень рубки, и наконец, словно плавник гигантской акулы, исчез высокий черный силуэт руля.
Лок скрестил обтянутые гладким черным трико ноги и устало вздохнул. Кай ответил ему ободряющей улыбкой. За последнее время они стали друзьями, их сплотила совместная работа, муторные подводные вахты и восхитительные вечера, когда всплывшая к ночи лодка неслась по расцвеченному закатом морю, и они сидели под брызгозащитным козырьком и смаковали греческие и итальянские вина. Лок прекратил свои робкие попытки заигрывания, а Кай научился воспринимать его таким, каков он есть, – фигурой странной и полной противоречий, но по-своему симпатичной. Лок был немногословен и предпочитал выражать эмоции своей неподражаемой мимикой. Иногда Кай ловил себя на мысли, что его хитрый прищур может быть более выразительным, чем знаменитые улыбки леди Валерии. Со временем у них сложилась весьма своеобразная манера общения: Кай рассказывал, а Лок тихо улыбался, лишь изредка задавая ему вопросы. Иногда найти на них ответ было нелегко, ибо в душе Лока невообразимым образом сплелись два разнородных типа мироощущения, мужской и женский, он ставил вопрос так, как его могла бы поставить только женщина, но требовал на него ответа, способного удовлетворить мужчину. Рассказывая ему о своей прошлой жизни, Кай вдруг заново открывал ее для самого себя, с изумлением обнаруживая в давно прошедших страстях совершенно новые для себя оттенки; он менялся в лице и все чаще задумывался о том, о чем не думал никогда. Вскоре уже и он привык разговаривать с помощью улыбок…
