Тамара фыркнула.
— Конечно, появилась! Дарья Александровна, чай, кузина моя дальняя!
Никита снова улыбнулся и не стал оспаривать непреложный тезис о родстве. Да, путем нехитрых манипуляций и мелких подтасовок, от которых никому не стало ни холодно, ни жарко, Даша легально обрела статус мелкопоместной дворянки, а к этому небольшую деревеньку неподалеку от Волхова. Причем, она была выкуплена императором в счет долгов у одного разорившегося дворянина. Вот такой подарок преподнесли Меньшиковы Даше. Именная грамота с императорской печатью и золотыми буквами на темно-бордовом поле едва не ввела девушку в ступор и вызвала реку слез, которые, впрочем, быстро высохли.
Обдумывая слова старого жреца об особой связи между женами, Никита крепко прижал к себе девушек и до самого имения мучительно выстраивал версии о произошедшем с ними возле Алтаря. Выходило, что их перенос спровоцировал ребенок Даши. Но каким образом — непонятно. Ходоки — редкая квалификация магов. Придется принять эту версию и хорошенько покопаться в старинных фолиантах.
Съезд с основной трассы на дорогу, ведущую в «Гнездо», охранялся парой бронетранспортеров, на которых сидели бойцы в полном вооружении. Они проводили взглядами колонну машин и остались стоять на месте. У них был четкий приказ: пропустить колонную со свадебной машиной и наглухо перекрыть путь. Все гости уже были в усадьбе, ждали только жениха с невестой и родственниками.
На полном ходу свадебный кортеж проскочил распахнутые ворота усадьбы, освещаемый блицами журналистских фотоаппаратов. Сегодня здесь присутствовали не абы какие корреспонденты из Вологды и столицы, а самые проверенные и лояльные, которые напишут правильные репортажи и опубликуют самые красивые фотографии. А как же иначе, если неожиданно для всех в гости к молодоженам приехал сам император с супругой. Едва отойдя от шока, журналисты увлеченно бросились брать у него интервью в ожидании молодоженов. Когда еще такой шанс будет? Александр Михайлович был в хорошем настроении, и охотно беседовал с людьми.
Небольшая часть важных столичных гостей недоумевала, почему Назаровы решили проводить свадебные торжества в захолустье, коим считали Вологду, и не скрывали этого, но местное дворянство, в особенности губернатор, откровенно радовались. Когда еще император почтит вниманием их город! А здесь, в загородном дворянском поместье можно пообщаться с высшей аристократией без обязательных церемоний! Прав господин Назаров, что не клюнул на уговоры петербуржцев!
Для увеселительных мероприятий построили огромный павильон, где нашлось место и пиршеству, и танцам, и музыкальной группе из столицы, увлеченно выбивавшей бодрые ритмы из своих инструментов.
А у Даши сон продолжался, обретя новые эмоции и краски. Она практически не слышала поздравительных речей гостей, до сих пор не веря в происходящее. До самого последнего момента ей казалось, что Тамара, так благосклонно относившаяся к чужемирке, неожиданно встанет в позу и перед Алтарем запретит Никите вводить в дом вторую жену. И вся ее вежливость окажется напускной, фальшивой.
А теперь она держала под столом руку Никиты, боялась потерять его, стоит только разжать свои пальцы. Или еще хуже: Тамара при всех собравшихся выскажет личную волю как хозяйка дома. Но нет. Матушка, как про себя стала называть Тамару Даша, сидела по правую руку от Никиты в своем нарядном платье и скромно кивала, когда в ее честь произносили тосты. Кажется, она сама была слегка обескуражена и смущена происходящим.
Когда встал император, гул голосов за длинными столами прекратился. На Александре Михайловиче как влитой сидел темно-синий костюм в тонкую полоску, оттенявшийся белоснежной сорочкой. Из-под рукавов поблескивали золотые запонки. Подняв руку с бокалом шампанского, император какое-то мгновение молчал, а потом густым, хорошо поставленным голосом заговорил, смотря в сторону Никиты и Даши, а заодно цепляя взглядом Тамару:
— Меня неоднократно пытались убедить в необходимости упразднить древние уложения и уставы в отношении многоженства. Дескать, они диссонируют общество, которое давно перешло на иные формы семейного института, и смущают молодые умы. Если бы не наш уважаемый Никита Анатольевич, я вряд ли заставил бы себя изучить эти интересные законы, о которых знал поверхностно. Впрочем, как и многие из сидящих здесь, исключительно из-за их замшелости на полках Канцелярии.
Сделав небольшую паузу, император продолжил:
— Ратующие за единообразие в семейной жизни забывают, что издревле среди славянских — и не только — народов существовал обычай многоженства. Продвижение христианского учения в Европе уничтожил институт полигамии. Для большинства населения новая форма оказалась наиболее приемлемой. Согласитесь, уважаемые гости, что обычный мирянин, крестьянин или фермер, работающий с утра до ночи, физически не сможет прокормить двух жен и большое количество детей. Много ли высокородных осталось со времен больших потрясений в европейских землях? Думаю, ответ понятен. Мир, где существовали разные формы семейного общежития, перестал быть. Мы постепенно пришли к единообразию.
Александр Михайлович оглядел притихших гостей и повысил голос:
— И мне стало интересно, а почему же институт наложниц до сих пор процветает не только у нас в России, но и в хваленой Европе? Почему женщина, нравящаяся мужчине, получает статус наложницы, а не верной супруги? Почему старательно обходят эту тему те, кто больше всех вопит о скорейшем упразднении закона о многоженстве? Не переглядывайтесь, уважаемые гости! Этих людей здесь нет, но я уверен, что завтра они с интересом будут просматривать газеты с моей речью. Господа журналисты постараются…
Газетчики закивали головами, не забывая клацать затворами фотоаппаратов. Намек императора был недвусмысленный, и кому он предназначался, уже завтрашним утром ощутят, как колеблется под их ногами земля. Наложницы, что и говорить, очень приятное дополнение к личному благополучию, и необременительное. Бастарды? Пф! Их найдут куда пристроить!
— Никита Анатольевич один из немногих, кто открыто заявил о своей приверженности древним традициям, зафиксированным в княжеских законах, но позже открыто вымарывавшихся оттуда неизвестными «доброхотами». Память людская крепче бумаги, только иногда в нее вкладывают совершенно иную мысль, чтобы в будущем подобно вирусу она уничтожила самую суть древнего кона. Да, я говорю об Ордене Гипербореев, ариев-руссов. Признаюсь, даже мне до сих пор не понятны и неведомы истинные задачи полумифического Ордена, — император усмехнулся, а над столами прошелестел тихий говорок. — После возвращения господина Назарова из далекого путешествия мы долго разговаривали с глазу на глаз, и Никита Анатольевич убедил меня, что упразднять право на многоженство еще рановато. Ему надо успеть жениться на молодой особе, которая сейчас сидит ошуюю от него. Вижу, времени он даром не терял.
Раздался смех, кто-то даже попробовал аплодировать удачной шутке императора. Александр Михайлович кинул взгляд в сторону молодой семьи, словно с интересом оценивал, как будет развиваться ситуация. Но в его глазах Никита видел иное. Меньшиков как будто предупреждал, чтобы волхв не заигрывался во вседозволенность. Причина была ясной. Племянница должна оставаться приоритетом в семейных отношениях. Или же между женами стоял знак равенства.
— Можно бесконечно рассуждать о моральных принципах многоженства, — поморщился Меньшиков, — но я, пожалуй, закруглюсь. Рука уже устала держать бокал. Хочу лишь напомнить тебе, Никита, что ношу, которую ты взваливаешь на себя, не вздумай перекладывать на хрупкие плечи своих жен, даже несмотря на их одаренность. Теперь к Берегине прибавилась и Валькирия, и я подозреваю, что отсидеться за их спинами тебе не удастся. А чтобы мои слова не показались пресными и сухими, позволь преподнести вашей семье…
Снова шепоток, подобно свежему ветру с моря, пронесся над столом. Ранг Валькирии у Дарьи Назаровой весьма впечатлил гостей. Для них это стало сюрпризом.
