для чего она, а Маэль, не разглядывая подарок, сунула его к себе в хранилище, поблагодарив хозяина лавки. Мы попрощались с Корсом и сели во флатку.
– О чем он говорил так много?– спросила Маэль после нашего взлета.
– Да о всяком. По-моему, он был рад самому процессу почесать языком, поэтому ничего важного не сказал,– соврал я, сам не зная для чего.
– Он говорил так быстро, что я едва успевала понимать его, и в итоге ничего толком не разобрала.
Мы полетали над другими частями города, везде лавки были закрыты, а гредки, сливаясь в группки, затем в большие группы, терялись в ручейках своих соотечественников, а ручейки вели в полноводные большие реки из живых существ, которые впадали в один гигантский живой океан, обладающий своим разумом. Мы летели над домиками в сторону центра города, где должен был начаться праздник, как вдруг увидели впереди яркие вспышки:
– Похоже, началось,– сказала Маэль, выразив мою мысль первой, и засмеялась негромким смехом, смотря прямо мне в глаза. Я вопросительно посмотрел на нее и тогда она телепатировала: «Мы одновременно это сказали, только ты телепатировал»– и продолжала улыбаться. «Еще не просто постоянно контролировать этот процесс, но я хотя бы реже случайно это делаю?»– спросил я.
«Да, гораздо реже, чем когда мы только познакомились»– ответила Маэль.
Мы подлетели уже к самой площади, и зависли над ней, также, как и другие флатки, которых было около десятка, неподвижно висевших в разных частях немаленькой площади.
– Я думал, что флатки редкость.
– Так и есть, для местных жителей уж точно.
– А вон их сколько, помимо нашей.
– Заезжие маги, как и мы.
– Нас ведь могут распознать…– чуть-чуть заволновался я.
– Ты видишь хоть одного водителя флатки?
– Нет, но…
– Вот и они нас не видят, успокойся, эльфы не будут поднимать много шума при любых раскладах. Наш конек – тихая охота.
– Палками бьете?
– В крайних случаях,– улыбнулась она.
Под нами в оживлении бушевал океан из гредков, перемешиваясь, создавая течения и водовороты, но не переступая береговую линию острова в середине площади, где был эпицентр торжества. Непрестанно лилась оживленная музыка и запускались фейерверки из разноцветных огней; кроме того по всей территории были островки поменьше, где музыка шла одновременно с главным оркестром, поэтому не было такого уголка, где было бы тихо и спокойно.
Вспышки света начали утихать, но праздник и не думал подходить к концу: как только последний фейерверк взорвался, в воздухе вдруг появились фигуры в ярких костюмах, освещаемые откуда-то бьющим ярким светом. Они начали двигаться в ритм музыки, совершать перевороты и красивые фигуры в полете: было видно, что их ничто не удерживает, только чистая магия.
Следом за воздушными акробатами появились точки световые, они двигались над нашими головами, рисуя потрясающих масштабов картины, заставляли их оживать, двигаться, распадаться и вновь собираться в затейливые узоры. Я сидел с открытым ртом, как маленький ребенок. Потом эти световые точки разлетелись по всей площади и упали на голову многим зрителям, в том числе и нам с Маэль. Ни я, ни она не почувствовали никакого дискомфорта, лишь немного вздрогнули от неожиданности и посмотрели друг другу в глаза. После шли различные номера и интересные шоу, но какая-то мысль не давала мне покоя, словно, вдруг, я осознал что-то, чего прежде не замечал, хотя оно и бросалось в глаза, какая-то вещь была передо мной, очевидная, но не осознаваемая.
– Боже, как же я сразу не заметил,– воскликнул я так, что Маэль отстранилась и с недоумением поглядела на меня,– почему тут темно?– спросил я; казалось бы, такая очевидная перемена в окружающем мире, а я и не обратил внимания, словно это что-то привычное для моего мозга.
– Над нами развернули купол темноты. Он не пропускает, практически, солнечный свет. Так иногда делают для подобных праздников.– Беззаботно сказала моя спутница.
– Знаешь что любопытно,– продолжил я,– что все это мне не показалось странным: я и не обратил внимания на эту перемену, как будто это что-то обыденное.
– Вероятно, ты не первый раз это видишь, и подсознательно знал об этом,– ответила Маэль,– или, быть может, на темной стороне темнота – это норма. Еще я слышала о существовании деревень, точнее небольших поселений, где половину цикла вальмов светит солнце обычно, а на другую половину они используют эти купола, чтобы была сменяемость темноты и света, как когда-то, в старые времена, когда земля еще крутилась быстрее. Хотя, откровенно говоря, это скорее слухи, чем что-то правдивое, не думаю, что такие поселения действительно существуют, эти купола довольно дорогие для каждодневного использования.
Тем временем праздник уже подходил к концу, океан под нами начал понемногу растекаться, образуя бурные реки на прилегающих улицах; Маэль повела флатку вниз и приземлила ее рядом с тем местом, где происходили главные действия: откуда запускали фейерверки и акробатов и все прочее. Мимо нас проходили гредки с веселыми лицами, один из них подошел к нам и спросил:
– Вам понравилось представление?
– Очень,– в один голос воскликнули мы,– это было потрясающее зрелище,– продолжила Маэль,– невероятное,– подхватил я.
– Нам всем это чрезвычайно приятно,– несколько смущенно проговорил гредка, обводя глазами организаторов за своей спиной, которые суетились, разбирая всякие вещицы и унося их,– на вас упали световые точки?
– Да,– снова сказали мы вместе.
– Оно и не удивительно,– благодушно улыбнулся он.
– Почему? Что это значит?
– Искра Жизни.
– Что искра жизни?
– Значит, что Искра Жизни в вас есть. Я и говорю, оно неудивительно.
Про искру жизни я не понял, ведь если мы существуем, то живем, то в нас и должна быть искра жизни, но почему не на всех упали эти точки? Я решил спросить об этом Маэль чуть позже.
Я взглянул на Маэль, на ней промелькнула тень страха, задержавшись всего лишь на долю секунды, но я решил, что мне показалось. Я обратился к нашему собеседнику:
– А что это был за праздник, в честь чего?
– Праздник Ночи. Это древний сакральный праздник в честь света и радости,– ответил он и попрощался с нами, сославшись на большое количество работы. На площади оставались малочисленные гуляки, но, в целом, она уже опустела; над нами, словно пробиваясь из-за облаков, выглядывало солнце, становясь все ярче: снимали купол.
Маэль подняла в воздух флатку и направила над домами и городскими улицами. Приближаясь к окраине с другой стороны, нам открылся точно такой же пейзаж скуки и уныния, как и в другой части кругового города. Также улицы обрывались тупиками и петляли; невольно вспомнилась наша остановка у лавки гредки
