Во-вторых, подпространственные маршруты во втором радиусе теперь требовали проведения дополнительных расчётов, прежде чем по ним можно будет перемещаться так же быстро и безопасно, как раньше. Масштаб проблемы предстояло проверить на практике, но сообщение от Про не обнадёживало: по самым оптимистичным прикидкам путь в соседнюю систему теперь мог занять десять-двенадцать стандартных суток, и это только в том случае, если катаклизм, — иначе и не назвать, — не превратил подпространственные прыжки в этой области в смертельно опасную авантюру.
Слишком уж близко к Каюрри находился эпицентр, и от условной границы первого пятна их систему отделяла жалкая тысяча световых лет. С другой стороны, о какой бы то ни было угрозе теперь можно было забыть надолго: первое пятно развернулось так, что Альянс мог добраться до Каюрри только по широчайшей дуге через сотни систем Империи и Федерации, окольными путями через неосвоенные системы, или напрямик, что теперь было суть одинаково, если не хуже.
И хоть Автономия лишилась многих партнёров, — те же Звёздные Королевства отчасти покрыло пятно, — восстановление транспортного сообщения с Пространством Федерации было задачей вполне реальной и выполнимой в срок до года в том случае, если «с той стороны» будут задействованы соответствующие ресурсы. А они будут задействованы, так как гегемон был деньгами и торговлей намертво повязан со многими Звёздными Королевствами, которые своими силами будут выбираться «в люди» не одно десятилетие.
У них ведь не было Про, который уже давно озаботился разработкой оптимальных алгоритмов совершения слепых прыжков и дальнейшей стабилизации проложенных маршрутов, а гегемон помочь не мог: ни связи, ни транспортного сообщения не осталось, а отправлять корабли и специалистов вслепую никто не станет. В лучшем случае весь процесс, с учётом расстояний, растянется на годы, ибо бюрократическая машина гегемона и так не особо поворотлива, а уж в нынешних обстоятельствах и подавно.
Антиграв остановился, и Хирако выбрался наружу, широкими шагами направившись ко входу в здание. И вместе с ним туда же спешили десятки и сотни разумных, так или иначе задействованных в управленческом аппарате государства размером в одну обитаемую планету и четыре орбитальных станции различного назначения. И все эти работники как один были насквозь пропитаны беспокойством, страхом и даже ни с чем несравнимым ужасом: у многих там, в «пятне», оставалась родня, друзья и знакомые. Все те, чья судьба теперь была надолго, если не навсегда скрыта за завесой неизвестности.
Встречались по дороге и не-Каюррианцы, но к ним мужчина пока не присматривался: ему хватало мыслей в собственной пухнущей от этого избытка черепушке.
Коммодору было искренне жаль застрявших вдали от дома несчастных, но он старался абстрагироваться от чужих переживаний и мыслить рационально, так, как должно человеку его положения и возможностей. Про никогда не собирал всех просто так, да и простых разговоров «ни о чём» от него было не дождаться. Хирако понял это не так давно, единожды задавшись вопросом касательно того, что должно быть важно для машинного разума. У машины ведь нет ни интересов, ни привязанностей, ни даже гормонов, которые обычно подталкивают органиков к совершению разного рода глупостей или просто не несущих в себе смысла поступков. Следовательно, каждая беседа по душам, каждая встреча, каждое обронённое Лордом слово имело конкретную подоплёку. Донести информацию, узнать что-то, проверить реакции — мало ли там вариантов?
Но общая суть одна: ничего просто так, у всего должен быть смысл.
Какой? Хирако мог бы сообразить что-то или догадаться, но обстоятельства, мягко говоря, не располагали к пространным размышлениям, которые сейчас не могли ничем помочь. А удовлетворить свой интерес можно и потом, ведь Про, как считал коммодор, ответил бы и на такой вопрос, подробно всё разжевав. Потому что он явно нацелен на сотрудничество с лояльными ему разумными, а что сближает лучше взаимопонимания?
Вереница коридоров, парочка лифтов — и вот уже коммодор переступает порог огромной залы, выполненной по аналогии с сенатской: вдоль стен — подвижные ложи-пятиугольники, снабжённые всем необходимым для каждого участника «совещания», а в центре громада голопроектора, способного порождать голограммы, в деталях различимые из любого конца зала. И пусть куда удобнее было работать с проекторами непосредственно в ложах, отчего-то в галактике была общепринята именно такая структура устройства подобных помещений.
Шум, обсуждения, местами даже ругань — всего этого в зале было в достатке. Пока Хирако ехал, «оседлав» ближайшую свободную ложу, он успел заметить не одного и даже не десяток чужаков. С кем-то он был знаком лично, о ком-то лишь слышал, кого-то не признал бы и в упор, но на памяти коммодора это в принципе был первый случай, когда на экстренное совещание попадали посторонние. Да, партнёры, да, весомые фигуры в своих мирах и системах, но — чужие, не Каюррианцы.
По всей видимости, сюда попали имеющие вес в обществе разумные из тех, кому «повезло» в ключевой момент оказаться на планете вдали от дома. Это во многом объясняло настроения присутствующих, ведь к родным, к имуществу и важным делам некоторые из них не могли вернуться в принципе, и оттого отчаянно переживали за то, что было для них важно. Хирако и сам бы сейчас убивался, если бы во время коллапса находился не дома, а, скажем, за три десятка прыжков отсюда.
Даже стой он во главе небольшого флота вроде того, что отправился за линкором, возвращение было бы очень непростой задачей. Ведь если раньше путь до места встречи занял бы девять суток, то теперь этот срок вполне мог увеличиться в двадцать-тридцать раз. А вычислительных мощностей боевых кораблей для эффективного проведения соответствующих расчётов совершенно недостаточно.
Одновременно с этой мыслью Хирако решил, что он сделает всё для того, чтобы по следу его подчинённых отправилась группа специализированных кораблей. Это будет всяко эффективнее простого ожидания в надежде на то, что парни вернутся своими силами через несколько месяцев или даже лет, если худшие теоретические предположения экспертов будут подтверждены на деле.
Тем временем платформа-ложа заняла место среди прочих, оккупированных преимущественно Каюррианцами, подключившись к заранее созданному внутреннему каналу связи.
— Ознакомились с последними новостями, коммодор? — Поинтересовалась Берр Тиранис как-то слишком вежливо для женщины её характера. По крайней мере, обычно она говорила с коммодором совсем иначе: жёстче, без расшаркиваний и уж тем более без «выканья».
— Поверхностно. Информации слишком много, а меня буквально сдёрнули с дивана… — Хирако покосился на наруч-коммуникатор. — … двадцать две минуты назад. Что обсуждали?
— Пока что ничего. Так, личные беседы с глазу на глаз и в компаниях. В основном на повестке дня вопрос о том, каким образом можно попытаться вернуться домой. — Хирако хмыкнул. Очевидно, что политики, торговцы, дельцы и прочие подобные товарищи могут и не обладать всем необходимым массивом знаний настоящего космического волка. Что для них уверение в невозможности совершения подпространственных прыжков, если они всю жизнь летали безо всяких проблем? — Но Лорд Про сказал, что сейчас подпространственные прыжки едва ли возможны, так что им и правда придётся переждать здесь, на Каюрри. Очередные проблемы с размещением и организацией их содержания…
— Собираетесь организовать невольным гостям подобающие условия?
— Конечно. Это выгодно в долгосрочной перспективе, ведь разумные такого уровня, в большинстве своём, не забудут о предоставленной им в трудную минуту безвозмездной помощи. Игра стоит свеч. — С железобетонной уверенностью заявила женщина, органично вписавшаяся в мир интриг, заговоров, одолжений и хитросплетений социальных взаимодействий.
А в следующую секунду, не дав коммодору и слова промолвить в ответ, в разговор самым наглым образом влез Трюи Галл. Впрочем, такое поведение в кругу друзей для него было вполне себе обычным.
