кучи высокоранговых зверей, — не поддержала мой тон Настя. — И все наши дружинники были живы.
— Такое случается, Насть, — разом помрачнел я. Уничтожение базы Антипова не меняло того факта, что наши дружинники погибли. Месть не могла вернуть жизни людей, но мы сделали всё, чтобы они покоились с миром. — И пока что я не могу гарантировать, что такого не произойдёт снова. Алексей Андреевич решил перейти к активным действиям и я оказался к этому не совсем готов. Думал, что расследование шестого отдела займёт всё его время и внимание.
— И он может повторить нападение? — прямо спросила девушка.
— Не так и не сейчас, — уверенно ответил я. — Скажем, он использовал сегодня козырь, о котором никто не знал. И теперь будет какое-то время ждать результатов. Мы отбили нападение и уничтожили всех аномальных зверей, которых погонщики Антипова отправили в наши владения. На этом пока что вопрос закрыт.
— Ты не можешь бесконечно отбиваться от нападок соседа, Яр, — тяжело произнесла Настя. — У нас с ним слишком разные позиции.
— Уже нет, — усмехнулся я. — Думаю, уже на следующей неделе ситуация сильно изменится. Что с письмом отца?
— А ты его не читал? — подняла брови сестра.
— Если ты не заметила, печать на конверте была целой, — хмыкнул я. — Просто не было на это времени. Мне стыдно такое говорить, но главе рода нужно заботиться о живых.
— Тогда понятно, — вздохнула Анастасия и подняла на меня взгляд. Глаза девушки наполнились слезами, но она сумела сдержать эмоции. — Значит ты рад будешь узнать, что письмо отца для живых и о живых.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я. После бурного дня мне было сложно разгадывать загадки.
— Мама жива, — просто ответила Настя. — Наша мама жива, Яр.
Поверить в слова сестры было слишком сложно. К матери моего тела я не испытывал никаких чувств по нескольким причинам. Во-первых, княгиню Александру Григорьевну Разумовскую я никогда в этой жизни не видел. Знал о её существовании только со слов сестёр. В разуме погибшего княжича были только смутные воспоминания о статной женщине, которую он называл своей матушкой. Причём воспоминаний этих было исчезающе мало. А во-вторых, урождённая графиня Берёзова погибла ещё до начала всех событий, которые привели род Разумовских на грань вымирания.
Чтобы немного прийти в себя, достал из кармана телефон и поставил его на зарядку. Настя смотрела на меня в ожидании ответа, а я просто не знал, что ей сказать. Если её поддержать, то сестра вполне могла начать охоту за призраком. Куда она приведёт девушку предсказать невозможно. Если сразу отказаться от самой возможности подобного, то можно было сильно задеть чувства княжны.
— Этого не может быть, Насть, — спокойно и мягко произнёс я. — Мы оба знаем, что она погибла ещё за год до ареста отца. Ты была на похоронах. К тому же, если бы она была жива, то однозначно связалась с нами хотя бы раз за пять лет, что мы жили у баронессы Ключициной. Средств в наше время хватает. С тем же Аршавиным мы смогли наладить канал связи несмотря на слежку со стороны слуг Императора. А мы были всего лишь детьми.
— У неё наверняка были для этого серьезные причины, — убеждённо ответила девушка и я понял, что сейчас бесполезно с ней спорить. Даже мне требовалось время, чтобы осознать эту новость, а Настя наверняка уже успела выстроить у себя в голове целую теорию на этот счёт. — Отец не говорит об этом прямо, но такие намёки невозможно истолковать иначе! Он бы ни за что не стал так шутить. Тем более точно знал, что мы увидим его письмо только когда его самого уже не будет!
— Где оно? — со вздохом спросил я. Голова гудела от усталости и я уже смирился с мыслью, что сегодня никаких тренировок не будет. Нужно было хорошо отдохнуть, но разговор с сестрой спутал все планы.
Настя быстро поднялась и принесла со стола конверт. Я пару секунд рассматривал отпечаток фамильного перстня отца, а потом достал свёрнутый лист бумаги и принялся за чтение. Письмо было написано от руки. Почерк главы рода Разумовских можно было назвать безупречным. Я скользил глазами по тексту и всё больше хмурился.
На единственной странице Константин Разумовский умудрился уместить столько всего, что голова шла кругом. Сожаление от того, что не может сказать этого лично сквозило в каждой строчке. Внизу стояла дата, говорившая о том, что прежний глава рода прекрасно знал, что его ждёт. Письмо было написано спустя несколько месяцев после официальной смерти его супруги. А ещё через полгода князя арестовали в Москве. Если вспомнить дату подписания договора с Имперским банком, то картина становилась полной. Все документы и артефактная брошь были отправлены в ячейку на следующий день после составления этого письма.
Настя была права. Прямых указаний на то, что княгиня Разумовская жива, в тексте не было. Но даже мне было понятно, что треть текста направлена только на то, чтобы мы пришли к этому выводу. Особенно меня смутила одна фраза.
— Только тот, кто никогда не предаст, может знать все тайны поколений нашего рода, — задумчиво произнёс я. — Под молодой луной любые разговоры проще.
— Это подсказка! — воскликнула девушка. — Я долго думала и считаю, что нужно поговорить с Николаем Петровичем. Только он подходит под это описание. Он же целых пять лет боролся за наши владения. Ты поговоришь с ним? Или мне самой спросить?
— Не торопись, Насть, — покачал головой я. — Если всё действительно так, то нам однозначно не стоит сразу бросаться на поиски матери. Сейчас у нас нет ни ресурсов, ни возможностей для подобных поисков.
— Для обычного разговора с Ратаем нам не нужны никакие ресурсы, Яр! — горячо ответила Анастасия. — Я не понимаю, почему ты так реагируешь! Где твоя радость? Наша мать может быть живой! Отец же сам написал, что далеко не всё, что произошло за последние годы, стоит воспринимать за чистую монету. Ведь кроме той автокатастрофы вообще ничего не произошло с нашей семьёй!
— Возможно, — замедленно кивнул я. — Но торопиться мы не будем. Завтра я поговорю с Ратаем, а потом мы обсудим всё ещё раз. Договорились? А
